Дня три, обещанные Капитаном технической службы, и директором производственной колонии УЕ N строгого режима Министерства Внутренних дел Башкирии, Дмитрием Колесниковым, затянулись на целых две недели. За это время был наконец издан приказ капитаном о принятии на работу молодого специалиста, а молодому специалисту пришлось еще ждать получения пропуска. После торжественного вручения полковником Коробовым в его министерском кабинете в административном здании горсовета пропуска тисненного в красные корочки, я уехал в отпуск…И, вот настал мой первый рабочий день. Утром, на трамвае, я прибыл на работу в Учреждение УЕ N к 9-00. В тех отделе уже шла полноценная работа. За чертежной доской стоял заключенный осужденный на пять лет за экономическое преступление. Это был инженер Олег Антонович Мозговой, работавший на воле начальником участка на Московском машиностроительном заводе в цеху производства высокоточных приборов. Его рабочее место располагалось у окна, где было достаточно света и пространства. У квадратной колоны, подпиравшей потолок, за письменным столом сидел пожилой заключенный. Его звали Иваном Кузьмичом. Фамилия Рязанцев, на воле работавший бухгалтером, затем оформил пенсию по возрасту. Осужден Рязанцев по статье за изнасилование несовершеннолетней падчерицы. Все, с кем он контактировал и общался, не верили, что этот благообразный шестидесяти летний пенсионер мог, кого-то там изнасиловать. Да и по его рассказам выходило так, что, женившись на приезжей в Рязань женщине с двенадцатилетней дочкой, он прописал жену у себя в доме. Затем эта жена подстроила изнасилование своей дочки Иваном Кузьмичом, подговорив дочь залезть к нему в постель, когда она уйдет в магазин. С магазина жена вернулась с участковым и вытащила, якобы изнасилованную дочь из пастели насильника. Учитывая возраст Ивана Кузьмича, суд приговорил его к шести годам заключения и рекомендовал жене развестись. Вот такая история приключилась с нашим бухгалтером. Конечно в итоге, аферистка получила дом Ивана Кузьмича. Сразу же появился ее молодой жених. И спустя полгода после суда жена оформила развод и вышла замуж за молодого жениха, став полноправной хозяйкой в доме Рязанцева, отбывавшего наказание в учреждении строгого режима УЕ N. В прилегающей комнатенке к техотделу стояла копировальная машина старого образца, использующая для копий чертежей аммиак. В этой комнатенке работал еще один заключенный Руденко Константин Геннадиевич. В его задачи входило делать «синьки» с чертежных калек, которые старательно копировал наш «насильник» Иван Кузьмич с чертежей Олега Антоновича. Наш копирайтер, Константин Геннадиевич, был осужден за хулиганство, которое он совершил в отношении своей жены, застав ее с любовником. Любовника он прогнал, побежав за ним с топором, а жену пригрозил зарубить. Перепуганная женщина вовремя закрыла дверь квартиры. Соседи связали хулигана, и теперь он отбывает свои полтора года в УЕ N. В техотделе был еще один заключенный Николай. Это молодой паренек лет шестнадцати, отсиживал свои два года за избиение вместе с другом прохожего. Парень был талантлив, хорошо играл на гитаре и умел жалобно петь романтические песни, вышибая слезу у жен вольнонаемного персонала в клубе колонии на концертах художественной самодеятельности. Коля работал посыльным. В его задачи было разносить техническую документацию в цеха, после внесения исправлений и доработок в технологию, чертежи и эскизные проекты. Руководил техотделом тридцати семилетний мужчина Геннадий Георгиевич Соболевский. Это был стройный и подтянутый человек в строгом всегда выглаженном черном костюме, в галстуке на фоне белой рубашки, особенно подчеркивались его холенное, гладко выбритое лицо, и черные волосы, которые он зачесывал на затылок, приглаживая у висков. Начальник техотдела был молчалив и не был сторонником разговоров, которые строго пресекались особенно в общении с заключенными. Заключенные, работавшие в техотделе, были хмуры с постоянно застывшей скорбью на лице. И все, как один жаловались на то, что сидят ни за что. А перед гражданскими вольнонаемными сотрудниками вели себя подчеркнуто вежливо, разговаривали в полголоса не громко, не матерились. Одним словом, держались образцово показательно, как бы бессловесно высказывая своим безупречным поведением, ну вот ни за что посадили меня хамы и невежды. В жилых помещениях общежития койки идеально заправлены. Тумбочки у коек открыты с аккуратно разложенными по полкам предметами первой необходимости.

В первый же рабочий день дежурный офицер службы охраны колонии майор Тимур Мирзоевич Иванов зашел в тех отдел.

– Валентин Альбертович, у нас вольнонаемный персонал по графику дежурит в третью смену. Вам подошла очередь дежурить сегодня, как раз в первый рабочий день. Пошли со мной я Вам расскажу Ваши обязанности в ночную третью смену. Тимур Мирзоевич провел меня, молодого специалиста, по цехам предприятия, в процессе экскурса по заводу указывал, на что надо обратить особое внимание в первую очередь. И завершил экскурсию словами:

– Раз-два три пройдетесь по производству. Посмотрите, чтобы никто из заключенных не отлынивал от работы. Ну и не было нарушений дисциплины.

Итак, в 18-00 промышленная зона опустела. Работа третьей смены начиналась в 23-00 и заканчивалась в 6 часов утра. Я сидел в комнате дежурного по производству на первом этаже здания дирекции. Старший третьей смены, заключенный Дима, мужчина сорока лет, отсидевший двенадцать лет, как он об этом сказал, за случайное убийство, зашел в кабинет дежурного и сказал мне:

– Не выходите из кабинета. Можете спать тут. Мы знаем, как работать, и работаем, потому, что от нашей производительной работы зависит срок отбывания в колонии. Поэтому мы наказываем сами тех, кто не хочет работать. Следим и у нас все в порядке. Среди колоний УЕ N считается образцовой. Так что я вас разбужу утром. В шесть утра. – Он улыбнулся мне и ушел. Этому заключенному осталось отсидеть шесть месяцев. Так как его пятнадцати летний срок отбывания был изменен за хорошее поведение. И настроение у него было бодрое и добродушное. Как мне позже стало известно, до заключения он работал на стройке крановщиком. Поднимал раствор на высоту стройки в контейнере. Рабочий прицепил крюк неправильно и крюк при подъеме слетел с контейнера. Весь раствор со щебнем высыпался на голову рабочего. И Дима крановщик стал убийцей, так как не проверил сцепку. Я зашел в комнату дежурного. Там стоял массивный письменный стол два стула и журналы мод на столе с разными газетами. Он уселся за стол и стал листать журнал. Красивые машины мелькали на страницах журнала вперемешку с фотографиями полуобнаженных женщин, дорогих Кубинских сигар, и разного автоматического оружия от пистолетов до модернизированных под легкие пистолеты автоматы. Первый рабочий день принес отдачу напряженных сил от необычного производства, о котором я узнал только сейчас, поступив на работу. А остаться одному на ночь среди работающих осужденных требовало собранности и некоторой смелости. Я не знал, как вести себя в сложившейся ситуации и кого в первую очередь слушать. Слушать этого заключенного, выполняя его просьбу остаться и не выходить на осмотр территории цехов, или майора Тимура Мерзоевича. Майор же обязательно проверит, спросив у заключенных, своих информаторов, как проходило дежурство новичка. И те с радостью сольют майору, что дежурный просидел всю ночь и не высовывал носа из дежурки. Нет, так дело не пойдет. И я решил пройтись по территории среди ночи. Продумывая маршрут своего обхода работающих цехов, я не заметил, как задремал и уснул. Внезапно задребезжал будильник, который он завел на два часа ночи. Еще не осознавая, где он находится, открыл глаза. С минуту сидел, приходя в сознание, где я и что тут делаю, когда с этим было покончено, резко встал со своего места и вышел на свежий воздух в ночь. Цех пресс автоматов находился сразу за конторой технического управления. Решил идти туда. Еще до ворот цеха оставалось, каких-то метров с 20, как стали слышаться удары прессов, и стук штамповки деталей. Медленно двигаясь по середине цеха в направлении гальваники, я краем ока увидел летящую ко мне круглую отштампованную заготовку детали из-за кучи заготовок. Успев вовремя остановиться, круглая заготовка пролетела в сантиметре от головы, с грохотом ударилась о цеховой пол и покатилась прочь к ряду станков.

Я повернулся в сторону работавшего пресса за кучей деталей и двинулся в этом направлении. У пресса в черной робе работал заключенный.

– Что полетело в мою сторону? – спросил у него, подойдя ближе.

Злые глаза заключенного, не мигая, уставились на меня. Не получив ответа, я развернулся и пошел в сторону гальванического участка. На следующий день, майор, пришел в тех отдел.

– Валентин Альбертович, смена в ваше дежурство перевыполнила план. От имени руководства технической службы выношу Вам благодарность! – майор пожал мне руку, со словом, – Спасибо!

Майор ушел, а в техотдел зашел Дима с папкой под мышкой. Подошел ко мне, достал из папки кальку с чертежом и сказал:

– Здесь штамп логотипа нашего изделия. Уже сделали и провели испытания, нужно составить технологию на его изготовление. Нам зарплату начисляют по техническим нормам на его изготовление. Это важный элемент здесь отображено, смотрите, – он достал из папки металлическую пластину с выбитым на ней логотипом, – вот номер нашего учреждения.

Я посмотрел на аккуратную эмблему и увидел в выбитом кружке УЕ N. Дима продолжал объяснять:

– И тут еще дата производства изделия, видите сегодняшнее число и год, и месяц. Штамп сделан с учетом того, что число даты будут изменяться на каждый день производства.

– А именно где предусмотрено изменение цифр дат, на пуансоне или на матричной подложке?

– На пуансоне, так как пуансон двигается в направляющем отверстии штампа и не подвергается таким вибрациям и сдвигам, как если бы это было установлено на подложке. А вот сама подложка выполнена из технологической резины, куда пуансоном выдавливаются цифры логотипа. Это делается уже на подготовленном к лужению изделии.

– Хорошо, сделаю все расчеты, согласно существующим Гостам. У нас всеми технологическими расчетами занимается Иван Кузьмич, все, Дима, будет выполнено в установленные сроки. – Бодро ответил я.

– Да, Валентин Альбертович, вы только напишите технологию, а я рассчитаю нормы и дам вам, чтобы вписать. – Отозвался Рязанцев из своего места.

– И еще, надо было не выходить. Дали двойную норму за третью смену. А это могут учесть и увеличить нам план. Нам это не надо. Мы и так даем сверх плана. А чем мы займем персонал от наработанных деталей изделия, что они будут сидеть в общежитии? Ну, вы меня поняли? – дружески улыбаясь, закончил Дима.

Я промолчал, определив для себя форму поведения. Отныне он будет выполнять только приказы начальства. Через месяц появился однокашник Сергей Степанович Куликов. Это второй выпускник, которого, как и меня, отпустили в отпуск по прибытии на работу. Однажды я пришел на работу и увидел за своим рабочим столом Сергея.

– Привет, я что-то не понял? – сразу с порога сказал я, пожимая руку однокашнику.

– Что ты не понял, Сашка? – округлил свои серые с желтоватым оттенком глаза, – Это мое место, я его занял, когда ты был в отпуске.

– Ну, ребята, не спорьте. – Сказал, подошедший Соболевский к нам, – Сейчас принесем из фойе стол. Там, кстати, и стулья есть. Ну, пошли, глянем, что лучше всего подойдет. А здесь места всем хватит.

В фойе было несколько столов, стоящих один на другом. Выбрав один из них, ребята внесли в техотдел, и я начал обустраивать свое рабочее место, перетащив свои бумаги к себе. Сергей оказался надоедливым сотрудником и дружбы между мной и Куликовым не получалось. Он часто спорил по мелочам из производственных процессов. Это мне не нравилось. И вот снова пришло время дежурить на производстве в районе третьей смены. После работы, ко мне подошел Соболевский и сказал:

– Значит так, завтра у тебя отгул, можешь отоспаться. В производственную зону можешь не ходить. Сиди туту в дежурке у телефона. Заключенные больше чем кто-то другой заинтересованы в этом хозяйстве, я думаю, что наше вмешательство только навредит.

– Как скажете, Геннадий Георгиевич. А какие инструкции выполнять предпочтительнее, Тимура Мерзоевича или Ваши? – лукаво улыбаясь, спросил я.

– А, что ты считаешь предпочтительнее? Только помни, если начальник колонии подполковник Измайлов Николай Николаевич позвонит, а тебя не окажется на месте, то не только тебе, но и мне достанется по нашей репутации.

– Ну, я конечно понял! – ответил я с пониманием дела.

– Тогда успехов. – Соболевский крепко пожал руку, и хотел еще что-то сказать. Но голос Куликова, отвлек начальника техотдела.

– Ну, скоро Вы Геннадий Георгиевич? – ревностно глядя в мою сторону, почти зло выкрикнул Серега Куликов. Соболевский, молча, двинулся на выход.

Я к 18-00 сидел в тех отделе, дождался, когда Костя, копировщик, закроет копировальную комнату, опломбирует печатью и отдаст печать мне.

– Слушай, Костя, а зачем такие предосторожности? Там же брать нечего?

– Конечно нечего. На вот взгляни сюда? – Руденко достал из кармана купюру в пять рублей и дал мне.

– Ну и что? – спокойно рассматривая сложенную купюру, спросил я.

– А ты разверни ее?

Я развернул, посмотрел на хрустящую, почти новенькую купюру.

– Ничего такого в ней не вижу? – думая, что Руденко меня разыгрывает, протянул, чтобы вернуть.

– Посмотри с обратной стороны?

Как оказалось, с обратной стороны банкноты ничего не было. Пустая сторона и больше ничего.

– Вот это да! – восхищенно воскликнул я, – Это ты сделал, ты нарисовал?

– Знаешь тут сдуреть можно, особенно без работы. Вот от нечего делать, нарисовал.

– Да у тебя талант!

Особенно, когда в школе учился, пиво бегали покупать после уроков. Ну а когда отец ремнем хорошо угостил, перестал. А здесь спасаюсь вот этим.

– А мне на память можешь подарить.

– Нет. Я сейчас в туалете сожгу и пепел выкину. Это знаешь, сколько светит, добавят, как минимум, лет десять. Это уж точно. – Он забрал купюру, сунул в карман и направился к выходу, бросив на ходу, – А ты говоришь, что там может быть? Там копировальный станок, вот, что там. – И вышел.

Мне стало скучно, и я ушел из техотдела, заперев дверь на ключ. Ключ и печать от копировальной машины повесил на щитке в дежурной комнате и снова, как и в прошлый раз, стал рассматривать журналы. В дверь неожиданно постучали. Снова в дежурку зашел Дима.

– Привет, Валентин Альбертович, как Ваши дела? – с улыбкой спросил вошедший.

– Да так не жалуемся. А у вас, что нового?

– Вот возьмите. – Протянув мне деньги, сказал Дима.

– Не понял, это еще зачем?

– Ну, это гарантия того, что Вы не выйдете сегодня. И еще у меня к Вам предложение, только не здесь.

Мы вышли из дежурки.

– Идем в сторону цехов, я по дороге вам расскажу. Я скоро выхожу, и мне понадобится ваша помощь. Вы можете меня выслушать, если вы считаете, что не согласны, так и скажите. А если возьметесь, то согласитесь, и я дальше расскажу, что надо делать.

– И, что это опасно, или нет?

– Никакого риска с вашей стороны. Да и с моей тоже. Риск есть, но самое главное, что никто вас не будет упоминать, чтобы не случилось. Это первое, короче суть вопроса в том, что у нас сидит знаменитый фальшивомонетчик. Ему осталось сидеть еще год. Он делал подделки советских десяти рублевых купюр. Погорел на том, что забыл, пометь номера на печатном устройстве и напечатал одинаковые номера, на чем у попался. Он очень хочет, сделать матрицу стодолларовой купюры, конечно, теперь он учтет свою ошибку, которая ему стояла очень длительного срока. За это время он продумал все до мелочей и теперь может сделать здесь матричное клише для изготовления стодолларовых ассигнаций.

– Давай, это очень интересно и, конечно я помогу.

– Ну, значит, я услышал твое "ДА"! Тогда возьми деньги. На эти деньги купишь в банке новенькую, не заезженную стодолларовую купюру. Принесешь и отдашь ее мне, так, чтобы ни единая душа ничего не видела и не подозревала.

Он сунул мне деньги, в тот момент, когда мы переступали порог цеха с прессовочных работ. Как раз на пороге цеховых ворот не было камер наблюдения, и передача денег прошла не замеченной.

– Там немного больше. Тебе будет к зарплате. Не тушуйся это не в долг, это за то, что ты поможешь мне.

– Хорошо. Завтра у меня отгул. Деньги я принесу послезавтра.

– Добро. И будем меньше светиться. Только деловые разговоры. Я послезавтра к тебе подойду по делу и конечно за купюрой.

– Ну, хорошо, я буду всю ночь в дежурке. Высовываться не буду.

– В шесть я постучу тебе.

– Хорошо. – Я ушел в направлении дежурки, а Дима углубился в цеха.

Устроился на стуле, пытаясь уснуть. Сидеть было удобно, но спать очень некомфортно. Он положил голову на руки, опираясь на стол. Так удалось порыть носом стекло, которым был устлан стол. Промучившись так до часов 12-ти ночи, он решил изменить позицию и снял толстое стекло из стола. Поставил его к стенке, затем в полусонном состоянии влез на стол и на собственном кулаке, как на подушке уснул. Меня разбудил трезвон телефона. Заставил вскочил на ноги и, добравшись до аппарата, стоявшего на стуле, я снял трубку.

– Вас слушают! – сказал твердым голосом.

– Представьтесь, кто дежурит? – услышал трескучий мужской и властный голос.

– Старший инженер технолог технологического отдела, Колесников.

– Главный инженер Полковник Коробов Эдуард Иосифович. Как обстановка на объекте?

– Трудятся, слышу работу станков.

– Вы делали обход?

– Так точно, товарищ полковник.

– А кто вам разрешил делать обход без сопровождения?

– Никто не разрешал, я сам прошелся.

– Дмитрий Янович вас инструктировал по правилам проведения дежурств третьей смены?

– Меня инструктировал майор Тимур Мерзоевич Иванов, и о сопровождении ничего не говорил, а сказал лишь, чтобы я два три раза прошелся по производственной зоне, дескать, чтобы работали и не спали.

– Ясно. Правильно, что сидите в дежурке и не выходите без сопровождающего. Удачи.

И в трубке раздались короткие гудки.

Я снова взобрался на стол и крепко заснул. Проснулся только от стука в дверь.

– Дежурный, вставайте.

Я посмотрел в смотровое окошко и увидел посыльного техотдела Колю.

– А где Дима?

– Он прислал меня, еще с вечера сказал, чтобы я вас разбудил.

– Хорошо, спасибо.

Я поднялся, стал водружать стекло на стол. В это время зазвенел будильник, забытый мною, заставив вздрогнуть от неожиданности, я от этого, чуть не выронил стекло на кафельные полы дежурки. Но понял в чем дело, успокоился и сел на стул. Коля пришел в половине седьмого и взял ключи от техотдела для наведения порядка в помещениях. Ровно в семь часов утра, сотрудники из числа заключенных стали подниматься на второй этаж в техотдел. Майор Тимур Мерзоевич пришел в семь утра и принял дежурство, расписавшись в тетради рапортов, куда я записал свой рапорт.