Тео пришёл, а себя лишь когда роковая дверь была открыта, обнажая выход в коридор. Он выбрался на корточках из камеры, пересиливая тошноту, досаду и слезы. Лёжа на кровати, дал волю чувствам. Рыдания душили Тео. Он чувствовал, что сходит с ума.
В порыве бешенства вскочил на ноги, заметался от стенки к стенке. Так продолжалось довольно долго, пока не свалился обессиленный на пол, голова уткнулась в дверки стенного шкафа, где был скафандр. Тео очнулся от неудобного положения. Что-то больно давило в темя. Он повернул голову, и увидел картонный ящик с прибором Понтия. Он не поверил своим глазам. Неожиданно вспомнился математик со своей одержимой идеей и аппаратом. Тогда изобретение показалось каким-то бредом, сумасшедшею теорией утописта, мечтающего одним махом решить энергетический кризис планетарной системы. Сейчас же слезы радости текли по щекам. Он бережно, как драгоценный груз, открыл коробку и достал объёмистую тетрадь с описанием прибора. И тут же, сидя на полу, принялся читать. Но вскоре поднялся, сел на кровать, затем перешёл за письменный стол. С этого момента жизнь Тео переменилась. Он стал спокоен. Следил за своими действиями и аккуратно выполнял распорядок дня, составленный им же для себя. Однажды «утром» он покинул комнату и вернулся лишь под «вечер», голодный, но полон жизненных сил и энергии. Ещё вчера Тео был обречён, сегодня он не мог поверить в своё воскрешение. Изобретение Понтия давало возможность вернуться, и вернуться героем. И для достижения этой цели он принялся, не щадя себя, осуществлять задуманное. Станция стала постепенно преображаться. Материала для постройки автономной энергетической установки по принципу изобретения Понтия здесь было в достатке, и спустя ещё полгода завод-платформа мог в автоматическом режиме выдавать целые блоки для монтажа звездолётов. Его цеха могли работать на полную мощность, используя энергию неуравновешенной системы, которую получал Тео, построив приёмник-преобразователь. Утечка энергии из Союза планет не регистрировалась контрольными службами. А благоприятные условия развязали руки. астрофизику. И пришла пора заявить о себе. Снова терзания обрушились на бедную голову скитальца. Отдавать в руки Союзу открытие значило стать героем, но Сон мог использовать изобретение в своих интересах. Ведь это он укрыл Тео на станции. И в любой момент Сон мог заявить об этом Союзу Планет, и тогда ни он, Тео, а Сон станет героем, а бедняга Понтий так и останется неизвестным. Что делать, суровое время насаждает жестокие законы борьбы за выживание. Тео понимал, что в его руках. Один приёмник, Бог весть, откуда, принимает энергию, и превращает ее в электрическую, полностью заменяя электростанцию, достаточную для питания станции… Как же обойти Сона, самому заявить Союзу о том, что удалось ему? Тео не знал. Он долго думал, сидя за письменным столом-пультом управления приёмником. Неожиданная проблема свалилась как снег на голову, а тут ещё и все увеличивающийся ток энергии. Кристалл-преобразователь разогрет до бела. Необходимо выключить приёмник, иначе сгорит прибор. Тео нажал кнопку «стоп». Как только палец коснулся кнопки, мгновенный толчок выбросил Тео из кресла к стенке. Он больно ударился головой. Когда сознание вернулось, трудно было понять, что произошло. Но, осмотрев внешнее пространство телекамерами связи, стало ясно, что приёмник-преобразователь энергии взорван. Он стал лихорадочно перебирать варианты, как разобраться в случившемся. А все так складывалось блестяще! Он – обладатель тайны энергии. Он раздаёт задыхающимся от кризиса планетам ее живительный ток. Как все это было реально – и рухнуло, словно карточный домик, в одно мгновенье. Да, справиться ему одному не под силу. Тео, кряхтя, встал с кресла. Ныла голова, болели ушибленные места. Не торопясь, он облачился в скафандр и медленно вышел к шлюзовой переходной кабины. Несколькими минутами позже он уже стоял у взорванного приёмника, с интересом осматривая искорёженные клочья металла и осколки, застрявшие в стартовой площадке. С нескрываемым беспокойством он осмотрел шахту с летательным аппаратом внутри. Машина осталась невредимой, осколки застряли в герметические двери.
«А что, если сесть, да и прямо к председателю в кабинет?» – мысль так прочно вонзилась в мозг, что поделать с ней он уже не смог ничего. Волнения охватило Тео. Трепетно, как нежное живое существо, он погладил свой летающий диск. Сквозь прозрачный фонарь кабины, словно в ответ ему, замигали зелёные контрольные лампочки. Вглядываясь в их гирлянды, он убеждался, что машина в полном порядке, что стоит ему войти внутрь и нажать вон на ту кнопку, и… Он поймал себя на мысли, что уже внутри диска и, что никакая сила его уже не остановит, что аппарат уже выруливает из шахты на старт … Идей по спасению выдвигалось много. От абсурдных, стоивших исключения из Совета учёных и забвения их "родителям", до практически неосуществимых. К ним относилась интересная идея математика Понтия, который жаловался Президиуму, что эту идею украл Тео, Сон покраснел. Ведь это он отправил астрофизика на станцию, а если он объявится, тогда конец. С этого момента Сон боялся думать о станции, а математика высмеял при всех учёных, назвав его утопистом, Но Понтий заявил тогда, что-только его открытие спасёт Союз от катастрофы и гордо покинул Совет. Сон сидел в кабинете. Мысли, одна тревожнее другой, терзали учёного. Год прошёл, год прошёл, как Совет учёных топчется на месте. Никаких решений принято не было. Все, что предлагалось, неосуществимо. Солнце за этот год остыло ещё больше, а температура на Гее уменьшилась не пять градусов по древнему исчислению. В этот самый момент и появился на пороге Тео. Сон медленно оторвал от бумаг свинцовый взгляд и уставился на вошедшего. В углу кабинета мерно тикали старинные часы, за окном стояла полярная тишина. Смелым ясным взглядом встретил его Тео. Молчаливая дуэль затягивалась. Первым не выдержал Сон.
– Ты как посмел явиться сюда? – он привстал с кресла, его голос утратил обычный мягкий баритон и шипел, словно кипящий чайник, – Ты что, не понимаешь, что нам конец?
– Послушай, Сон, явившись сюда меня вынудило практическое воплощение открытия!
– А, это та вспышка? Посмотри, вот телеграмма службы контроля. Что стоило мне запретить полет инспекции на станцию. Ведь даже школьнику понятно, что взрывы сами по себе не бывают!
– Да выслушай меня наконец! – заорал вдруг Тео и хлопнул ладонью по столу. Сон от неожиданной атаки опешил, удивлённо уставился на Тео, затем спокойнее добавил:
– Да ведь выпутываться теперь нам вместе. А тут ещё этот Гай. – Попытка отвлечь Тео удалась.
– А что Гай? – Тео схватился за спасительную соломинку примирения.
– Ушёл на звездолёте с двадцатью пятью сообщниками, проигнорировав Союз.
– Да-а? – протянул астрофизик, – А, как же с вами иначе? – вновь возвысил голос Тео. Сон резко остановил его:
– У тебя, что-то есть для нас? – дав понять, что судьба его теперь в руках Тео.
– Да! Я проводил практические опыты. Мне удалось преобразование энергии неуравновешенной системы в электрическую. Я даже питал ею станцию независимо от энергетической системы Союза.
– Бред какой-то. Если это так, то почему ты молчал до сих пор?!
– Были причины, – грубо ответил Тео, – выслушают меня, наконец?! – взмолился он.
Сон внимательно стал слушать, подперев правой рукой голову.
– Ток энергии постоянно возрастает, но самое странное произошло после того, как я выключил приёмник-преобразователь, произошёл взрыв.
– Ах, вот в чем причина взрыва?! Ты этим чуть не погубил себя и меня!
– Послушай, Сон, надо пригласить Понтия. Это его детище, и он, я уверен, сможет доработать приёмник?
– Я не верю в это. Но если это так, то мы спасены. Мало того. Союз сможет выйти из кризиса, а мы стать героями.
– Я не ищу лавров для себя. – Высокопарно ответил Тео, впервые почувствовал участие Сона, а заодно и твёрдую почву под ногами. Сон нашёл Понтия без особого труда в замёрзлом подвале, куда его переселили в знак излишнего перерасхода энергии. В квартире, где жил математик, служба контроля обнаружила использование электроэнергии в обход счётчиков. Незамедлительно последовало наказание. Когда Тео упомянул имя математика. Сон чуть покраснел. Но Тео ничего не заметил, астрофизик не заподозрил Сона ни в чём. А ведь он приложил руку для выживания Понтия, как нежелательного свидетеля отношений его с Тео. И Бог весть, как кончил бы математик, если бы не Тео. Сон крякнул, увидев в холодном подвале сгорбленную Фигуру жильца. Понтий сверкнул карими глазами из-под круглых очков. Сообразив, наконец, кто перед ним, приподнялся с ветхого стула. Сидение при этом издало визгливый скрежет. Сон поморщился.
– Какими судьбами? – ехидно заметил Понтий. Его серый длинный шарф упал на бумаги, исписанные математическими формулами. Сон изобразил выжидательное молчание, давая хозяину прийти в себя. Затем начал говорить.
– Я пришёл просить прощения, Понтий. Прежде, чем принимать ваше изобретение, необходимо было его проверить в практическом исполнении.
Понтий бледнел на глазах. Его заросшее щетиной лицо покрылось крупными каплями холодного пота. Он схватил правой рукой, засаленный воротничок белой рубашки. Верхняя пуговица отлетела и шлёпнулась у ног Сона. Тот посмотрел на неё, затем поднял взгляд на математика.
– Во-он! Вон из моего жилища! – прошипел Понтий. Сон повернулся спиной и спокойно подошёл к раковине с краном. Взял с полки стакан, вытряхнул из него букет зубных щёток. Затем, тщательно сполоснув, набрал воды и подал математику.
– Ну же, выпейте и успокойтесь.
Понтий сел на скрипучий стул, осушая одним махом стакан. Голова его бессильно упала на руки.
– Понтий, отбросьте личные обиды, в минуты, страшные минуты, когда человечество стоит перед неминуемой гибелью, вы ломаете комедию. Вы совершаете преступление перед…
– Ну, хватит! – стакан полетел на пол и вдребезги разлетелся. – Ты, председатель, ничтожество, но ты прав. – Выкрикнул Понтий, – Личные обиды ничто в сравнении с кризисом. Идём!.. Тео в этот день было особенно одиноко. Сердце разрывала тоска по Лее. Он шёл по улицам города. Было лето. Погода стояла отвратительная. Частые холодные ливни сменялись порывистыми ветрами. Температура едва переваливала за критическую точку замерзания воды. Молодой человек практически не снимал плёночного прозрачного плаща и плотной фетровой шляпы. У подъезда уже знакомого дома его поджидала другая женщина.
– Здравствуй, Тео!
– Здравствуй, Ноя!
– Что слышно от Леа?
– Понимаешь, Ноя, как это тебе объяснить? Ну, в общем, с ними нет связи.
Девушка сделала испуганную гримасу на лице. Темно-карие выразительные глаза в эти минуты были особенно красивы в трепетном мерцании слез.
– Ноя, это естественно, пойми. В пределах нашей галактики им необходимо развить запредельную скорость.
– Нет, ты, что-то скрываешь? Она мертва? Я чувствую, что это так.
– Да, Ноя.
Девушка залилась слезами, стала вздрагивать всем телом. Тео пытался ее успокоить.
– Ноя, я не так выразился. Она сейчас в состоянии анабиоза.
– Что это, что это?!
– Искусственное замедление процессов всего организма. Девушка закусила угол платка. Слезы текли ручьями, теряясь в капельках дождя на пушке щеки. Тео вдруг захотелось нежно прижать ее к себе, утешить. Ведь в душе у него творилось то же самое, только он держался, мужественно переносил утрату.
– Нет, Ноя, нужно пробовать, искать вместе всем нам спасения. Ведь по нашим расчётам, звездолёт должен прибыть через восемнадцать лет.
– О, как это ужасно. Ведь Леа была для меня всем.
Она вновь спрятала лицо под чёрной вуалью и нервно вытирала слезы душистым платком.
– Ноя, идём к ней сейчас.
– Ты сказал, к ней, как будто она ждёт?
– Давай поднимемся туда. Там будет легче. Ведь она же жива.
– Да-да. – Согласилась Ноя и вошла в подъезд. Тео открыл дверь квартиры и впустил девушку первой, затем вошёл следом, помог ей снять плащ, пальто. Разделся сам.
– Пройди, пожалуйста, в комнату, а я займусь кофе.
Она уселась в кресло у журнального столика и принялась листать фотоальбом.
Когда Тео появился с подносом и чашечками кофе на нем. Ноя уже спала, облокотившись на спинку кресла. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, он поставил поднос на столик, но предательский звук чашек разбудил ее.
– О, где я?
Девушка осмотрелась по сторонам, вспомнила все. Снова глаза наполнились слезами.
– Ноя, возьми кофе.
Но она взяла альбом. На фотографии они были втроём. Девушки ослепительно хороши, улыбались на лазурном берегу моря, а Тео стоял посередине. Искрящаяся радость била ключом от счастливых лиц.
– А, Су?
– Да, курорт в Наи.
– Да, отказалась наотрез тогда лететь без тебя.
– И правильно сделала. И ты тоже хорош, хотел разлучить нас.
– Нет, Ноя. Но пойми, ведь я себя чувствовал третьим везде.
– Ну и зря.
Да, женское сердце непонятно даже самой его хозяйке. Тео задумался. Ноя вновь вспомнила Лею и заплакала. На улице тихо падал снег. Стояла мокрая осенняя погода, не соответствующая летней поре. Планета теряла тепло. Тео попал к себе домой в первом часу ночи. Когда он вошёл, его ждала мать.
– Сынок, ты будешь кушать?
– Нет, мама. Спасибо.
Он озабоченно прошёл в свою комнату, шлёпая комнатными тапочками, а мама, всегда беспокойная, ушла спать. Кабинет Тео скорее напоминал лабораторию или библиотеку, столько тут было напичкано всего; и приборы, и книги, и стена, сплошь состоящая из мозаичной клавиатуры. Самым заметным предметом был стол. Он словно парил посреди комнаты. Но так было видно сбоку, когда же на него посмотреть сверху, пульт представлял собой все ту же мозаику клавиш и мигающих лампочек.
Тео сел на вращающееся кресло за этот столик и принялся рассматривать стол.
«Нет, не вызывал никто. Неужели никто не догадался?» – подумал он. Осмотрев сразу все, он сосредоточился, затем нажал клавишу. Среди комнаты вспыхнула голограмма.
– Что тебе нужно? – раздражённо спросил возникший в пространстве Понтий. – Твоё «детище» взрывается. Ты это прекрасно знаешь?! – наседал математик.
– Да, но и что же? – как-то неуверенно спросил Тео.
– Ты живёшь в райских условиях, ешь, пьёшь, располнел вон как, а когда же будет результат? – продолжал давить Понтий. – Я не просил, чтобы меня переселяли, и вообще меня не спрашивали, когда ты украл моё открытие.
Тео покраснел, насупился и долго молчал. Понтию это надоело, и он выключил связь.
«Что же с этим идиотом делать?» – с раздражением подумал Тео. Он вскочил с кресла и нервно заходил по комнате. Заставить заработать Понтия может только сам Понтий, это понимал и Сон. И все же надо что-то предпринимать. Неожиданно экран замигал, и вновь возникло лицо Понтия.
– Да, ну я слушаю? – рассеянно спросило оно. Тео, не теряя времени, начал говорить:
– Что заставляет систему приходить в равновесие?
– Как что? Силы сопротивления, естественно.
– А что это за силы?
– Не задавай много детских вопросов, Тео. И давай поскорее, я очень хочу спать.
– Ты извини меня, Понтий, с этими запусками я совсем с ума сошёл.
– Да нет, ничего, у меня тоже бывают заскоки…
И экран потух. Понтий, облегчённо вздохнув, ушёл спать. Тео потянулся, затем зевнул. Электронные часы показывали два часа ночи. Укутавшись плотнее в махровый халат, он вышел из кабинета в спальню. Ему снились широкие морские просторы, лазурь тёплого моря и Леа. Планета Су. Единственное место, где есть тепло, их житница и последнее пристанище. Ноя ухватилась за руку и потащила его в море. Тео упирался изо всех сил, он хотел быть с Леей, он тянулся к ней, лежащей на морском пляже, но тиски рук сжимали все сильнее, увлекая его в пучину моря. Настойчивые гудки связи доносились из кабинета, не давая покоя, пока Тео не открыл глаза. Приёмник на браслете часов давал сигнал. Было четыре часа утра. Тео протирал глаза и вышел в одних трусах в кабинет. На голограмме экрана его ждал с нетерпением Понтий.
– Что не спится?! – спросил миролюбиво Тео.
– Уснёшь тут. Ты же дал мне задачу. – Ответил спокойно Понтий.
– Так что? – стараясь, как можно безразличнее, спрашивал Тео,
– А, что есть источник энергии неуравновешенной системы?
– Как ты определил?! – сон как рукой сняло. Тео окончательно проснулся, включил внимание, слушал. Крайне возбуждённый, Понтий продолжал, – Если раскрутить волчок рядом со стаканом с водой, то вода в стакане будет тяжелее до тех пор, пока крутится волчок.
– Что, а потом становится все в норме?
– Конечно. Я попробовал после связи с тобой, затем построил математическую модель и вот компьютер выдал решение.
– Интересно, а как ее удерживать в норме?
– Я тебя, как астрофизика, должен спросить. Ты же ведь работал с огромным числом мощностей неуравновешенной системы в космическом пространстве.
– Понтий, давай подумай над причиной взрыва приёмника. Возможно ли поймать ограниченный космический ток этой энергии? Ведь она практически беспредельна, и тогда… – Тео не знал, радоваться открытию или нет, ведь приёмника практически ещё нет.
– Послушай, Тео, пока на факт существования ее реагируют только аптечные весы, значит, мы имеем практическое влияние тока на гравитацию.
– Но мы не знаем, что такое гравитация, до сих пор.
– Да, но мы можем построить приёмник этой энергии с ограничителем.
– Как?
– Вот расчёты. – Торжествующим голосом произнёс Понтий.
– Ты рассчитал проект?
О проекте
О подписке