Кто контролирует язык, тот контролирует сознание

Итак, заканчивая разговор о происхождении языка, высказываю свое мнение: язык дан человеку Богом. И это следует из Священного Писания. Гипотезы и теории искусственного и эволюционного происхождения языка критики не выдерживают. Многие добросовестные филологи и языковеды рано или поздно вынуждены признавать, что из всех гипотез библейская является самой убедительной. Некоторые из таких исследователей через размышления о происхождении языка даже приходили к признанию бытия Бога.

Если язык дан нам Богом, значит он – благодать Божия. Язык надо беречь. Язык надо восстанавливать и очищать от бесчисленного количества разных «наслоений» и «мусора». С языком нельзя экспериментировать и заниматься его «переделкой» и «улучшением» (подобно тому, как в романе Джорджа Оруэлла министерство правды занималось внедрением «новояза»). Современные лжепророки, расчищающие пути «зверю из моря», т. е. антихристу, делают все возможное для скорейшего прихода к власти этого зверя. Как они расчищают пути? – В том числе путем зачистки языка, данного человеку Богом, тем самым сужая видение человеком мира, искажая картину мира, делая человека духовно и интеллектуально слепым. Например, уничтожая слова. Как писал русский философ и богослов А. Ф. Лосев, явление без имени «превращается в абсолютный нуль, о котором ничего ни сказать, ни помыслить нельзя»^[27]. А уничтожение слов и имен в конечном счете обернется уничтожением человека – духовным и физическим.

Вопрос о языке как инструменте власти почему-то очень аккуратно обходят стороной большинство философов, политиков и политологов, филологов и языковедов, хотя вопрос ключевой для политики. Но изредка публикации на эту тему появляются. Вот, например, статья Гарольда Лассуэлла^[28] «Язык власти». Он пишет: «Когда мы говорим о политике как науке, мы имеем в виду науку о власти. Власть – это принятие решений. Решение – это санкционированный выбор, выбор, который влечет за собой серьезные последствия для того, кто осмелится ему противостоять. Следовательно, язык политики – это язык власти. Это язык решений. Он регистрирует решения и вносит в них поправки. Это боевой клич, вердикт и приговор, закон, постановление и норма, должностная присяга, спорные вопросы, комментарии и прения»^[29]. Одним из важных инструментов политтехнологий всех времен и народов был язык. Но лингвистические политтехнологии представляют собой правильный подбор слов, имеющихся в конкретный момент в словарном запасе данного общества. Лингвистические политтехнологии в наше время усиливаются многократно тем, что осуществляется работа по изменению самого словаря.

Одним из признаков последних времен будет (уже есть) зачистка традиционного языка, его замена новоязом. Исследователи творчества Джорджа Оруэлла обнаружили у этого писателя такой закон: кто контролирует язык человека, тот контролирует его сознание. Ведь, попав в любую секту, жертва начинает говорить на ее языке. Вот, например, в статье некоего Дмитрия Х. мы читаем, что в качестве новояза может использоваться даже русский язык, привычные слова, но с вывернутыми наизнанку смыслами: «В нашем случае это может быть и русский язык, но в нем происходит тонкая подмена понятий, когда ключевые слова приобретают другое значение, и адепт невольно начинает мыслить категориями секты. Наверное, те из вас, кто общался с членами той или иной секты, обращали внимание на особенность, которую можно назвать „эффектом магнитофона“, когда человек совершенно не воспринимает того, что вы говорите, и только отдельные ваши слова играют роль пальца, нажимающего на кнопку. Человек выхватывает какое-то одно слово, кнопка срабатывает, и он выдает соответствующий текст. То, что вы говорите дальше, проходит мимо его сознания, хотя вы и говорите с ним по-русски – на его родном языке. Он не может уже воспринимать вашей речи […]. Итак, кто контролирует язык человека, тот контролирует и его сознание. Так получилось, что язык, на котором сегодня говорит наша страна, – это совсем не тот язык, на котором говорим мы с вами, члены Православной Церкви. На самом деле сектанты впереди нас – они говорят на том языке, который понятен большинству. Люди сейчас или не понимают таких простых слов, как, например, покаяние, грех, ересь, ответственность, благодать, догмат, святость, таинство, молитва, спасение и т. п., или вкладывают в них совершенно иной смысл»^[30].

В истории человечества было много случаев насильственного насаждения чуждых людям языков, чаще всего языков военных завоевателей или колонизаторов. Но, например, то насаждение английского языка, которое осуществляли британские «цивилизаторы» в колониях, бледнеет на фоне нынешнего «новояза». Ибо это уже язык не обычных британских колонизаторов и Ост-Индской компании, а язык, подготавливаемый для колонизатора всех времен и народов – антихриста.

Чей язык – того и власть. Христиане должны это помнить и крепко хранить слово, данное человеку Богом. Это слово – главное их оружие в борьбе с антихристом. А где это слово? – В Священном Писании и в Церкви.

Часть II
О Слове с большой буквы

И дивились учению Его, ибо слово Его

было со властью.

Лк. 4:32

О власти Слова

Бог Слово

Власть в мире принадлежит Богу. «Всё через Него начало быть» (Ин. 1:3), через Христа, Бога Слово. «Слово» с заглавной буквы по-гречески звучит как «Логос». Это ничто иное, как второе лицо Святой Троицы – Сын Божий. О том, что это именно Сын Божий, говорит любимый Его ученик апостол и евангелист Иоанн:

«О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и [что] осязали руки наши, о Слове жизни» (1 Ин. 1:1). Также это подтверждается первыми строками Евангелия от Луки:

«Как передали нам то бывшие с самого начала очевидцами и служителями Слова» (Лк. 1:2).

Сын Божий – Вечное и Ипостасное Слово Божие, от вечности бывшее со Отцом и воплотившееся для нас, человеков, и для нашего спасения. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» – сими возвышенными словами начинается изложение Благой Вести Иоанном Богословом (Ин.1:1).

Христос – владыка мира

О власти Христа над миром свидетельствует всё Евангелие. Сын Божий пришел упразднить временную власть дьявола на земле. Это убедительно вытекает из сцены искушения им Христа в пустыне в начале земного служения Сына Божия. Дьявол уверен, что власть принадлежит ему, он ведет себя как хозяин мира: «Опять взял Его диавол и привел на некоторую весьма высокую гору и говорит Ему: мои суть все царства» (Мф. 4:8). А в Евангелии от Луки сказано еще более определенно: «и сказал Ему диавол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее» (Лк. 4:6). Преподобный Ефрем Сирин следующим образом толкует этот фрагмент: «На основании этих слов безумствующие думают, что диавол имеет какое-то владение [вероятно, разумеется, учение еретиков о двух началах, добром и злом, между которым и разделено владычество над людьми]. Здесь также остается в силе то, что я сказал (о еретиках) выше: что им противоречит, то опускают, а иное, что им благоприятствует, принимают. Потому, если на основании слов: „мои суть“, они приписывают ему некое владычество, то (все-таки) они так далеки от того, чтобы научить нас истине, что более сами изобличаются тем же, посредством чего думают победить. Ибо пусть взвесят слова, какие присоединяет (диавол): мне дано (ср.: Лк. 4:6), которые научают, что Творец сих царств есть (кто-то) иной, Которым они и даны ему. Затем далее говорит: „Над всем сим я имею власть“ (ср.: Лк. 4:6), – но не так, чтобы как бы по своей природе он имел власть, но потому, что сами люди того хотели, ибо Писание говорит: „кому вы отдаете себя в рабство и послушание, того вы и рабы“ и пр. (ср.: Рим. 6:16)». Опуская большую часть пространного и интересного толкования истории искушений Христа дьяволом в пустыне, обращу внимание на мысль преподобного о том, что во время каждого из искушений Иисус не совершает никаких действий, а лишь ведет диалог с дьяволом. Поэтому Ефрем Сирин отмечает, что именно «слово уст Его осудило сатану» и Христос «попрал похоти искусителя и бросил в бездну, дабы попрали их те народы, которые когда-либо были попираемы ими».^[31]

В основном, большая часть Евангелия – о власти Бога в мире и на земле, всякая другая власть – временна и иллюзорна. В последних строках Евангелия от Матфея Сам Иисус Христос так говорит об этой эту сквозной идее: Дана Мне всякая власть на небе и на земле (Мф. 28:18). Орудием этой власти на земле является Слово Сына Божия.

«И дивились учению Его, ибо слово Его
было со властью»

Иисус Христос во время Своего земного служения постоянно проповедовал, исцелял, изгонял бесов, обличал, вразумлял, управлял природными стихиями с помощью такого сильнейшего орудия, как слово. Иногда с помощью слова даже проклинал. Вспомним историю с бесплодной смоковницей: «И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек!» (Мк. 11:14).

Лишь изредка Свои слова он дополнял какими-то физическими действиями, например прикосновением руки к телу болящего. Или во время изгнания в Иерусалимском храме Он сделал хлыст из веревок и этим хлыстом изгонял нечестивых менял и торговцев. Но слово всегда на первом месте. Более того, чудеса и исцеления были лишь средством, они использовались Спасителем для того, чтобы люди поверили в Слово – источник вечной жизни. Так уж устроен человек, привязанный к земле: сначала он должен удостовериться во власти над материей или злыми духами, а уж потом он всецело доверится слову. Вспомним историю исцеления Христом бесноватого в Капернауме:

«Был в синагоге человек, имевший нечистого духа бесовского, и он закричал громким голосом: оставь; что́ Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас; знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий. Иисус запретил ему, сказав: замолчи и выйди из него. И бес, повергнув его посреди синагоги, вышел из него, нимало не повредив ему. И напал на всех ужас, и рассуждали между собою: что это значит, что Он со властью и силою повелевает нечистым духам, и они выходят? И разнесся слух о Нем по всем окрестным местам» (Лк. 4:33–37).

Мысль о том, что исцеления, изгнания бесов и прочие чудеса вторичны по отношению к Слову, проводит святитель Иоанн Златоуст:

«Так как Он учил как власть имеющий (Мф. 7:29), то, чтобы такой образ Его учения не сочли исполненным тщеславия и высокомерия, Он то же самое и делами подтверждает, и, как имеющий власть, исцеляет болезни, чтобы те, кто видел Его таким образом учащего, не смущались уже после того, как Он с такою же властью совершал и чудеса». Чуть ниже та же мысль, выраженная иными словами: «Обрати внимание на мудрость Владыки, с каким разнообразием Он устрояет пользу предстоящих, когда переходит то от чудес к словам, то от слов к чудесам. Прежде чем взойти на гору, Он исцелил многих, пролагая чрез то путь проповеди; и после окончания этой продолжительной беседы опять возвращается к чудесам, чтобы самым делом подтвердить сказанное Им» (Беседы на Евангелие от Матфея).

Слово Сына Божия произносилось со властью. Здесь я немного отвлекусь от Священного Писания и обращу внимание на то, что в нашей сегодняшней жизни также довольно часто используется словосочетание «власть слова». Иногда его потребляют для того, что констатировать, что в наше время средства массовой информации (СМИ) стали четвертой (неофициальной) ветвью власти в обществе (наряду с теми, которые прописаны конституциями, – законодательной, исполнительной и судебной). Иногда об этом говорят на курсах риторики, ораторского мастерства и публичных выступлений (сегодня их развелось очень много). Появилось большое количество учебных пособий на эту тему (примечательно, что в основном переводы с английского). Там есть термин authority of word/speech – «власть слова/выступления». В одном из современных словарей нахожу следующее определение термина «власть слова»^[32]:

«…влияние, производимое на слушателей собеседником, в публичной речи, на собрании, митинге, средствами массовой информации, зависит от лексикона, интонации, убежденности, мастерства говорящего, пишущего, т. е. государственного деятеля, политического лидера, оратора, государственного служащего, педагога, журналиста и т. д.»

Подобного рода современные понятия «власти слова» ничего не имеют общего с властью, коим обладало слово Спасителя. В Евангелии от Матфея читаем: «ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф. 7:29). В Евангелии от Марка: «И дивились Его учению, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники» (Мк. 1:22). В Евангелии от Луки: «И дивились учению Его, ибо слово Его было со властью» (Лк. 4:32). Напомню, что тогда по всей Иудее было множество вождей, которые пытались учить народ, возвышаться над народом и таким образом держать его в узде. Это были фарисеи и книжники, которые знали «назубок» закон и пророков и разъясняли «невеждам в законе» их смысл. Примечательно, что, в отличие от них, Иисус говорил «как власть имеющий» – не как толкователь законов, а как законодатель.

Описывая, как Христос учил в синагоге в Капернауме (Мк. 1:21–28), архиепископ Аверкий (Таушев), сравнивает живое слово Христа с мертвым словом фарисеев и книжников: «Слушая постоянно мертвое слово своих учителей-книжников и фарисеев, галилеяне были поражены, услышав живое слово Господа: те говорили, как рабы закона, а Иисус, как власть имеющий. Книжники и фарисеи, не понимая сами закона, искажали его смысл и потому говорили неубежденно и неубедительно; Иисус же говорил Свое, то, что Он слышал от Отца Своего, а потому говорил властно, убежденно и убедительно, что и производило сильное впечатление на слушающих»^[33].

Вот как толкует упомянутое выше место из Евангелия от Матфея (7:29) блаженный Феофилакт Болгарский: «Удивлялись не начальники, ибо как могли удивляться завидующие Ему? – но незлобивая масса: удивлялись же не оборотам речи, но ее свободе, ибо Господь показывал Себя превыше пророков. Те говорили: „это говорит Господь“, а Христос, как Бог, говорил: „Я говорю Вам» (Толкование на Евангелие от Матфея).

А вот фрагмент из пространного толкования святителя Иоанна Златоуста того же места из Евангелия: «Следовало бы, судя по тяжести предложенных заповедей и по высокости повелений, народу болезновать и прийти в уныние; но такова была сила Учителя, что Он многих пленил и привел в величайшее удивление и сладостью Своих слов убедил не отступать от Него и тогда, когда перестал говорить. Даже и тогда, когда Он уже сошел с горы, слушатели все еще не отходили, но все следовали за Ним: вот сколь великую Он внушил любовь к Своим словам!