Цитаты из книги «Уроки французского. Повести и рассказы»

Нам чудится, что мы живём, а нас, может, давно похоронили, но мы ничего не помним. Мы суетимся тут, хлещемся…

Если у родителей один ребёнок, они, судя по всему, сами впадают в детство, продолжая играть с ним, как с куклой, до тех пор, пока он не откупится собственным родительским вкладом.

Я говорил искренне, но что поделаешь, если искренность нашу нельзя привязать верёвками.

Не жди тогда пощады, не ищи заступничества, для других он выскочка, и больше всех ненавидит его тот, кто идёт за ним следом. Эту науку мне пришлось в ту осень постигнуть на собственной шкуре.

августа дядя Ваня, шофёр единственной в колхозе полуторки, выгрузил меня на улице Подкаменной, где мне предстояло жить, помог занести в дом узел с постелью, ободряюще похлопал на прощанье по плечу и укатил. Так, в одиннадцать лет, началась моя самостоятельная

Весной, когда пришлось особенно туго, я глотал сам и заставлял глотать сестрёнку глазки… проросшей картошки и зёрна овса и ржи, чтобы развести посадки в животе, – тогда не придётся всё время думать о еде.

Человек стареет не тогда, когда он доживает до старости, а когда перестаёт быть ребёнком.

Учительница – так другой человек, что ли? Иногда надоедает быть только учительницей, учить и учить без конц

умная и красивая, красивая и в одежде, и в своей женской молодой поре, которую я смутно чувствовал, до меня доходил запах духов от неё, который я принимал за самоё дыхание; к тому же она была учительницей не арифметики какой-нибудь, не истории, а загадочного французского языка, от которого тоже исходило что-то особое, сказочное, неподвластное любому-каждому, как, например, мне.

Молоко мне наказано пить от малокровия, у меня часто ни с того ни с сего принималась вдруг кружиться голова