Люди, как и их далекие предки, которые тревожно всматривались в даль из-за частокола заостренных бревен защитных стен – не показался ли враг, теперь уже умными приборами всматривались во враждебный Космос – не приближается ли к ним опасный объект?

И как в древние времена, вперед смотрящие поджигали сигнальные костры или били в набат, так и эти умные приборы аварийными красными лампами и сиреной должны были предупреждать людей – ВНИМАНИЕ ОПАСНОСТЬ! Где-то в глубинах Космоса движется объект, который может столкнутьс ся Землей. На этот случай на космодромах в Ленинске, в Казахстане и на мысе Канаверэл стояло по одной ракете с мощными термоядерными боеголовками. И, если надо, они устремятся навстречу незваному пришельцу, чтобы чудовищной силы оружием его расколоть, размести, испарить. К счастью, сигнал тревоги еще не звучал ни разу. И человечество пока реально не проверяло эффективность своей защиты. После падения Тунгусского метеорита Земля не встречала в своем путешествии во Вселенной крупные объекты.

Свои многочисленные обитаемые станции на Луне, Марсе и в открытом Космосе люди защищали лазерами. Конечно, большой объект они уничтожить не могли, но небольшой камешек, размером с горошину, смертельно опасный для любой станции, вполне. В случае более крупного объекта считалось, что проще эвакуировать людей или увести станцию с опасной траектории.

А наблюдательная космическая станция «Дозор – 5 пристально всматривалась в глубины Космоса. В три часа пятнадцать минут ее бортовой компьютер обнаружил новый источник света. Спустя несколько мгновений, короткий радиоимпульс устремился к Земле. В 7 часов 59 минут на главном мониторе Объединенного Центра космических наблюдений вспыхнуло: «Квадрат AQ5479. Источник света 19 звездной величины. Классификация – метеороид. Время фиксации – 15 сентября 2189 года. 3 часа 15 минут 10 секунд”. Несколько мгновений спустя рядом вспыхнуло: «Сообщение проверяется. Для уточнения траектории и скорости объекта на квадрат AQ5479 перенацеливаются станции наблюдения «Дозор – 8» и «Observer – 4». Одновременно с этим сообщением в глубины Космоса ушли несколько серий радиоимпульсов. И через четыре с лишним часа, они достигли своих целей. И, повинуясь невидимой руке Земли, попыхивая двигателями коррекции «Дозор – 8» и «Observer – 4» неспешно развернулись на несколько градусов. Теперь три телескопа вглядывались в одну и ту же точку Космоса. Спустя час, одно за другим на Землю устремились кодированные сообщения. А еще через несколько минут, на мониторе Объединенного центра космических наблюдений высветилось: «Квадрат AQ5479. Зафиксирован метеороид диаметром около метра. Скорость – 200 км/с. Расстояние до объекта – 5,1 миллиарда километров. Расчетное минимальное расстояние прохождения около Земли – около 20 млн. км. Расчетное время максимального сближения – 1 июля 2190 года. Все параметры уточняются».

Из холодных глубин Космоса четырехтонная железная глыба, испещренная язвами от ударов микрометеоритов, стремительно неслась к Земле…

Соединенные Штаты Америки. Вашингтон. 6 мая 2190 года. Четверг. 18.10 по местному времени.

– Ура, папа приехал! – светловолосая девчушка лет восьми бросилась мужчине на шею, едва он перешагнул порог квартиры.

– Мэри, ты так отцу скоро шею сломаешь. Тебе уже не пять лет, – двадцативосьмилетняя женщина, улыбаясь, подошла к мужчине и подставила щеку для поцелуя. – Здравствуй, дорогой.

– Здравствуй, дорогая. Всё в порядке? – мужчина поцеловал женщину в щеку и с висящей на нем девочкой прошел в просторную гостиную.

– Хью, ты обещал прилететь еще вчера, – вместо ответа сказала женщина чуть капризным тоном человека, знающего себе цену.

Вслед за ним она вошла в гостиную и села на просторный диван перед телевизором.

– Извини дорогая, дел по горло. Некогда в гору глянуть, – мужчина также сел на диван, усадив к себе на колени девочку.

– Из-за твоей вечной занятости мы никуда не ходим, – женские губки сердито поджались. – Я одна тут совсем одичала.

– Но Джуди, у меня действительно много работы.

– И под этим предлогом ты совершенно не уделяешь мне и Мэри внимания. А мне очень трудно одной воспитывать дочь, – тон женщины поднялся еще на одну октаву выше.

– Но я же нанял няню тебе в помощь.

– И на этом умыл руки, – взвизгнула женщина и выбежала из гостиной.

– Папа, я всё равно тебя люблю, – девочка еще крепче обняла отца, уткнувшись головой ему в грудь.

Мужчина тяжело вздохнул. Девять лет назад, он бравый тридцатисемилетний, только что получивший звание полковника, рыцарь плаща и кинжала без памяти влюбился в стройную девятнадцатилетнюю Джуди. Роман был бурным. Уже через два месяца, убежденный холостяк, холодный и трезвый аналитик, талантливый разведчик, владеющий шестью языками, сделавший блестящую карьеру в Руси и чудом выскользнувший из лап её Службы безопасности, Хью Брэдлоу сочетался законным браком в Лас-Вегасе с очаровательной Джуди Мейсон – официанткой бара «Голубая луна» в Вашингтоне. Молодая жена настаивала, что для их будущего ребенка будет лучше, если они будут жить в Вашингтоне. Хью согласился и купил шестикомнатную квартиру в двадцати минутах езды от Белого дома. Через год родилась малышка Мэри. А еще через год Брэдлоу вынужден был поставить крест на своей карьере. Тот зимний день, пятого декабря восемьдесят третьего года он стал считать самым неудачным днем своей жизни. Вечером прилетев в Вашингтон и не застав дома жену и маленькую дочь, он бросился на их поиски.Благодаря предусмотрительно вмонтированному в мобильный телефон жены чипу, Брэдлоу нашел их в каком-то притоне. Увидев, чем занимается там Джуди, Хью, не помня себя от ярости и страха за дочку, расстрелял в упор двух мужчин, негра и белого, бывших с его женой. Белый оказался сыном сенатора, который пытался с помощью опытного адвоката засадить Брэдлоу за решетку.

Настойчивость сенатора удесятерилась после того, как Главный Компьютер отказал его сыну во второй жизни. Эксперты долго решали, действовал ли Брэдлоу адекватно обстановке, или только горячность полковника привела к трагедии. Его спасла… Джуди. Неожиданно под присягой она заявила, что сын сенатора незаметно подсыпал в её бокал наркотик, а затем ее, потерявшую над собой контроль, привез в это ужасное место. Вид хрупкой женщины с ребенком на руках склонил чашу весов в пользу Брэдлоу – «не виновен». Через несколько дней после суда его вызвал к себе в кабинет Билл Ред, бывший в то время Генеральным советником ЦРУ и без всяких намеков, прямо выложил:

– Хью, я хочу, чтобы ты до конца понимал свое положение и владея всей информацией, принял решение. Пока сенатор Макнамара находится на Капитолийском холме, тебе повышения не видать, но и понизить тебя я не дам. Я тебя ценю как разведчика… и как настоящего мужчину тоже. Теперь ты всё знаешь. Иди и думай.

– Спасибо, господин Генеральный советник.

Хью Брэдлоу решил остаться. Он был прирожденным разведчиком и без разведки себя не мыслил.

«Сенаторы не вечны, – размышлял он, – и Макнамара когда-нибудь уйдет с капитолийского холма. Подождем».

Вот так почти семь лет полковник и провел в ожидании. С женой он не развелся. Во-первых, он ее любил. Во-вторых, считал, что нашкодившие жены, по идее, должны становиться паиньками. В-третьих, как ни крути, но Джуди ему здорово помогла. В-четвертых, она мать его очаровательной Мэри. В-пятых… – полковник долго сам себе приводил доводы, почему не стоит разводиться с женой. И, в конце концов, убедил себя.

Из всех доводов лишь один оказался ложным. Паинькой Джуди не стала. Но с этим Брэдлоу, в конце концов, смирился.

Сейчас, прижав Мэри к своей груди, Брэдлоу вспомнил давнее обещание, данное дочери.

– Мэри, завтра едем в ресторан «Сказка» и не уйдем оттуда, пока ты не уничтожишь всех бисквитных и шоколадных Микки Маусов, Томов и Джерри. Согласна?

– Согласна, – тихо ответила девочка.

– А почему не слышу в голосе радости? Ты же давно меня просила об этом.

Девочка вздохнула.

– Мэри, ну-ка быстро говори, что случилось. Тебе мама запретила туда идти?

Снова тяжелый вздох.

– Мэри, если ты не скажешь, проблема останется нерешенной. А так мы вместе попробуем ее решить.

– Мама говорит, что я твоя любимица. И ты меня, поэтому очень балуешь. А детей надо не баловать, а воспитывать.

– Ну… мама правильно говорит. Детей надо воспитывать… но и немножко баловать. Чуть-чуть, как я тебя. Так что ничего страшного не произойдет, если мы завтра поедем в ресторан. А с мамой я поговорю и объясню ей, что детей можно немного баловать. Договорились?

– Договорились, – девочка еще сильнее обняла отца за шею.

– Ну что, моя любимица, теперь идем ужинать? Я ужасно проголодался.

– Пап, а любимицей быть хорошо?

– Это, смотря чьей любимицей. Если хорошего человека, то хорошо. А если плохого, то можно и пострадать из-за этого. Хотя… – Брэдлоу на мгновение задумался, – можно пострадать, если быть любимицей и хорошего человека.

– Почему? Ведь тебя любит хороший человек.

– Но есть же и нехорошие люди. Вот из-за зависти, например, или чтобы досадить этому хорошему человеку, они могут сделать плохо его любимцу.

Девочка задумалась.

– Значит надо быть любимцем очень сильного человека. Чтобы его все плохие люди боялись, – наконец сказала она.

– А разве есть такой человек, которого все плохие люди так боятся, что не посмеют навредить его любимцу? Ты такого знаешь?

– Президент.

– И ты думаешь, все плохие люди его боятся?

– Конечно! Он же Президент.

– А помнишь, как год назад плохие люди взорвали наш пассажирский самолет? Тогда погибло все пассажиры, включая певца Джона Джейсона.

– Помню, папа.

– А как этого певца называли?

– Любимцем нации.

– А Президент принадлежит нации?

– Да.

– Значит Джейсон был и любимцем Президента?

Девочка опять надолго задумалась.

– Всё Мэри. Пошли есть. Мама обещала приготовить моего любимца – жареного гуся. Видишь, как иногда плохо быть любимцем!

Через двадцать минут Хью, Мэри и успокоившаяся Джуди сидели в гостиной. Прислуга успела накрыть стол, посередине которого красовался гвоздь программы – жареный гусь, фаршированный бананами и дольками апельсинов. Брэдлоу, вооружившись большим разделочным ножом, потянулся к птице.

– Одну ножку Мэри, чтобы ей легче было идти своей дорогой, – отрезав ножку, Хью положил ее на тарелку и протянул дочери.

– Другую ножку маме, чтобы… – глава семьи замялся, подыскивая нужные слова.

– Чтобы легче было убежать, – закончила фразу Джуди.

– От кого?

– А так, на всякий случай. Мало ли что.

– Убежать, так убежать. Ну а я возьму крылышко.

– Чтобы легче было догнать маму, – весело выкрикнула Мэри.

– Ладно, пусть будет, чтобы догнать маму, – вновь согласился Хью.

Когда мясо было разложено по тарелкам. Брэдлоу налил себе и жене красного вина, а Мэри кока-колу. Подняли бокалы.

– Я предлагаю выпить… – глава семьи не успел договорить.

– За любимцев! – весело выкрикнула Мэри. И тут же, не сделав ни малейшей паузы, продолжила. – Папа, а я знаю, чьим любимцем надо быть. Любимцем Бога! Его все боятся. Нам учительница говорила, что Он потом устроит Страшный Суд, и все плохие люди будут наказаны. Поэтому надо быть хорошим.

Рука полковника, в которой был бокал, дрогнула.

– Любимец Бога… любимец Бога, – прошептал он. – Боже, как же я раньше не догадался, – в его голове мгновенно сложилось решение головоломки, которую вот уже неделю он безуспешно пытался решить. Не экстрасенсов и прочих шаманов надо искать, а любимцев Бога, счастливчиков, которым повезет возвратиться из гиперпространства…

Нетронутый восхитительно пахнущий гусь остывал на столе. Рядом стоял даже не пригубленный бокал с вином. Джуди зло кусала свои полные губы. У Мэри в глазах стояли слезы. А полковник Брэдлоу, начальник отдела по Объединенной Руси Оперативного директората ЦРУ гнал свой «шевроле» в сторону Лэнгли.

«Любимец Бога. Ну, конечно же, любимец Бога. Как просто!» – вооруженный мощным, в двести лошадиных сил двигателем, автомобиль уверенно рассекал зимнюю ночь.

Объединенная Русь. Украина. Славутич, Киевской обл. 7 мая 2190 года. Пятница. 9.12 по киевскому времени.

Иван Антонович Ковзан набрал номер телефона и, когда на другом конце провода подняли трубку, тихо сказал:

– Игорь, привет.

– Здравствуй, Ваня. А я всё думаю, куда ты пропал. Не звонишь и не звонишь.

– Игорь, звонить из Нью-Йорка в Славутич также просто, как и в обратном направлении.

– Согласен. Но если мне не изменяет память, за этот год на каждый твой звонок ко мне, я отвечал тремя.

– Вот уж не думал, что высокопоставленный чиновник Совета Развития ООН страдает провалами памяти.

– Ваня, это легко доказать. Это, во-первых. А во-вторых, вот уж я не думал, что профессия программиста может сделать из в общем-то нормального молодого человека, отъявленного лгуна в зрелом возрасте.

– Спасибо, Игорь, за комплимент.

– Всегда пожалуйста.

– Нет, не за лгуна, – уточнили из Европы.

– А за что?

– За твое мягкое – «в зрелом возрасте» вместо грубого – «на старости лет».

– Какой ты старик, Ваня? Да на тебе еще пахать и пахать.

– Что-то ты сегодня щедрый на комплименты.

– После того, как прочитаешь некоторые отчеты Главного Компа, так и хочется действительно хорошим людям хотя бы комплименты отпускать, – признался Переверзев.

– А что, Большой Бэби хороших людей обижает?

– Я же сказал – иногда, – в Игоре Переверзеве заговорил чиновник, обслуживающий Большой Компьютер ООН.

– И как часто происходит это «иногда»? – настаивали с другого континента.

– Иван, давай оставим этот скользкий разговор.

– До Дня Веселья?

– Хотя бы. Скажу только, что не всё гладко в государстве Датском. Ты слышал о движении «Жизнь только от Бога»?

– «Жизнь только от Бога»? – Иван Антонович на секунду задумался, вспоминая. – Где-то я это название уже слышал. Вспомнил. Я вчера случайно увидел передачу, в которой выступал священник. А позади него светилась надпись: «Жизнь только от Бога».

– И как тебе?

– Мне не понравилось. Не люблю, когда люди впадают в экстаз. В этом есть что-то унизительное для человека. Получается, что существует нечто, способное заставить тебя безусловно, прямо таки на физиологическом уровне, преклоняться перед собой.

– А многим это нравится. Это сродни наркотику. Получаешь такое же удовольствие. Да и сама идея привлекательна. Ведь абсолютному большинству людей вторая жизнь не светит. А тут им говорят, давайте вместе добьемся того, чтобы вообще никому вторая жизнь не доставалась. Только от Бога. И будь ты хоть Папой Римским или знаменитейшей поп-звездой, конец у тебя такой же, как и у нас, обычных смертных – яма в два метра глубиной или камера в крематории.

– Ты знаешь, в этом что-то есть, – произнес Иван Антонович.

– К сожалению, ты прав. В этом действительно что-то есть.

– Так может вернуться к старой схеме? – с иронией спросили из Европы.

– Какой это старой схеме? – не поняли в Америке.

– Когда все люди умирали. А там Бог, если он есть, решал, кому ад, кому рай.

– Ваня, знаешь, сколько сейчас на планете людей, единственным занятием которых является пожирание пищи, преимущественно деликатесной и созерцание зрелищ, преимущественно кровавых или утробно-рычащих.А это первые признаки упадка общества.

– А-а-а…Старая песня, Игорь. Сейчас ты запоешь про самый мощный стимул для напряженной и эффективной работы и так далее.

– Песня старая, но из неё, как говорится, слов не выкинешь. Сейчас производительность такова, что цивилизация может, не напрягаясь, содержать миллионы дармоедов, которые, даже сексом не хотят заниматься, не говоря о функции воспроизведения. А это, Ванечка, и есть вырождение. И вторая жизнь хоть некоторых, тех, кто тащит на себе тяжелый воз прогресса, стимулирует к активной жизни. А остальные… пусть подыхают и не засоряют генофонд.

– Игорек, остальные – это девяносто девять и куча девяток после запятой процентов. И вполне возможно, что туда войдем и я, и ты.

– Иван, – через паузу вновь донеслось с другого континента, – ты же понимаешь, со временем, благодаря прогрессу затраты на обеспечение второй жизни уменьшатся настолько, что все, действительно достойные, будут получать ее.

– Игорь, ты действительно в это веришь?

– Да, Ваня, и в День Веселья, без всякого «надсмотрщика», я это тебе объясню.

– Хм. Знаешь, ведь в арабском мире и в том же Китае технология второй жизни запрещена. А прогресс там шурует, дай Бог нам так.

– Ну, во-первых, хотя там и официально запрещена эта технология, но всякие арабские шейхи и партийные китайские бонзы вторую жизнь получают, – начал возражать Переверзев.

– У вас получают, у чиновников ООН. И за большие деньги, – тут же уточнил Иван Антонович.

– Не я это решаю.

– Ну, понятно, – ухмыльнулись в Европе.

– Ваня, не ерничай. Везде есть недостатки. А насчет прогресса… Ты сам понимаешь, законы развития этносов и понятие пассионарности никто не отменял. Мы, белые, – старая нация. И по всем законам природы должны вырождаться. Но не сидеть же и покорно ждать, как какой-то араб или китаец станет могильщиком нашего этноса. Надо бороться. Отсюда и переманивание лучших умов планеты к нам, и обеспечение нашим пассионариям второй жизни. Может и удастся обмануть матушку Природу. Может, синтезируем какой-нибудь ген пассионарности и привьем всем белым.

– Тогда у китайцев глаза из узких круглыми станут.

– Это точно! Да и вообще, любое крупное открытие непременно сначала сопровождалось воплями: «Запретить!», «Дьявольское изобретение» и другими не менее «доброжелательными» эпитетами. Ваня, прогресс человечества не остановишь. Если в начале было сказано «А» – появился Хомо сапиенс, то надо говорить и «Б» – овладевать огнем, небом, ядерной энергией, космосом, клонированием и технологией бессмертия в том числе.

– И гиперпространством, – донеслось из Европы.

– Да, и гиперпространством… Ваня, а чего это ты вспомнил про него?

– Да так, к слову пришлось.

– А…, – недоверчиво донеслось с американского континента.

– Как Нина? – заполняя неловкую паузу, спросил Иван Антонович.

– Приболела что-то. На сердце стала жаловаться.

– А врачи что?

– Говорят ничего страшного. Просто возраст.

– Передай ей от меня привет и пусть скорее выздоравливает.

– Спасибо. Обязательно передам. А как твой Борис? Он после своего чудесного спасения стал известной личностью. Я слышал, что американцы о нем даже фильм хотят снять.

– Да, чудесное спасение… – чуть замялись в Европе.

– Ваня, у тебя всё в порядке? – на другом континенте это тут же уловили.

– Да.

– А у Бориса?

– Тоже. А почему ты это спрашиваешь?

– Да мне что-то в твоем тоне не понравилось.

– Да нет, Игорек. Всё нормально. Борис даже позавчера ко мне приезжал.

– Он в отпуске?

– Был. А сейчас его в другую часть переводят, – быстро, заученно проговорил Иван Антонович.

– Успехов ему, а тебе здоровья, – донеслось пожелание из Нью-Йорка.

– Спасибо. Тебе того же. Звони, – ответили из Славутича.

– Обязательно. Пока.