– Да. Ты читал? – Саша наконец соизволила на меня посмотреть. Ох, какая она была классная. Ну, то есть пока я искоса наблюдал ее фигурку и частично закрытый волосами профиль, было ясно, что хорошенькая. Но я не ожидал, что она прям красавица. Черные как смоль радужки зрачков огромных глаз словно пригвоздили меня к месту. Ее небольшое лицо, ярко выраженные скулы, острый, немного вздернутый нос, длинные ниже плеч черные волосы – я засмотрелся. И похоже, спалился на этом – Саша чуть сжала свои пухлые губки в гримасе «все вы, мужики, примитивы» и отвернулась обратно к книге.

– Читал, конечно, – вдруг спохватился я. – Все семь книг, – зачем-то решил я похвастаться.

– А, – разочарованно отозвалась Саша. – Стоило тратить время на эту ахинею – сплошная болтовня. Зато ты, похоже, в правильной компании. Сейчас мой бэнд закончит страдать этой детской игрой, и вы вдоволь наговоритесь про орков и гоблинов.

– Это совсем не детская игра, – отозвался Кир.

– Да и ты в нее тоже играла, – заметил Сокол. – Просто вылетела быстро, вот и злишься.

– Дурацкая игра, – сказала Саша и захлопнула книгу. – И вообще, – она села, – надоело мне тут с вами. Пойду.

– Куда ты пойдешь? – возмутился Сокол, – ночь уже. Подожди немного, и мы тебя проводим.

– Не хочу ждать, – наигранно насупилась Саша. – Хотите – играйте сколько влезет, а я пойду. Ничего со мной не случится. Или вон меня Ромашка проводит.

Били когда-нибудь под дых? Меня били – похожее чувство. Волнующее.

– Проводишь? – Саша вопросительно посмотрела на меня.

– А… э… да, – ответил я.

– Саш, – Сокол укоризненно посмотрел на подругу, – мы с Ромой только познакомились, а ты сразу его уводишь.

– Хочешь сказать, что совсем его не знаешь, – шутливо-серьезно спросила она. – Типа, может, он маньяк?

– Я не это хотел сказать, – начал оправдываться Сокол.

– Ты не маньяк? – так же серьезно-игриво обратилась ко мне девушка.

А я настолько обалдел от развития событий, что сразу же неудачно пошутил:

– Только в полнолуние.

Зря, конечно, пошутил. Головы повернули ко мне все, а брови Сокола просто улетели к люстре. Но Саше, похоже, шутка зашла, и она подыграла:

– Ну вот, а сегодня только зарождается, так что нечего беспокоиться. Пошли.

Девушки. Сколько сложностей, страданий. Прошлая жизнь. Но теперь я другой. Как бы мне описать эту часть своей жизни. Наверно, самое правильное было бы это описание строить на последних отношениях. А они были у меня очень странными. С предыдущей девушкой я познакомился на пятом курсе. Я был на пятом, она – на втором. Познакомились на студенческой вечеринке по случаю Татьяниного дня. Девушку, к слову, тоже звали Татьяной. Не знаю, зачем этот факт, но пусть будет. Таня была скромной хорошисткой, с очень милой внешностью, приятной фигуркой и временами ужасно раздражающим голосом. Правда, к голосу я почти привык за восемь месяцев. А когда познакомился с мамой Тани, понял, что есть в мире голоса и попротивнее. Таня была как теплый чай – не резкая, но и не очень вкусная. Не было в ней какой-то остроты и совсем не было инициативы. Все, что я предлагал, она принимала, правда, с некой такой ленивой снисходительностью, мол, «ну если тебе так хочется». Сперва это даже нравилось – такая податливость, особенно в сексе. Но скоро это стало надоедать. А на вопрос «чего же хочешь ты» она как-то многозначительно молчала. Я-то думал, там какая-то загадка, которую я не могу разгадать. А оказалось, что там пустота. У Тани вообще не было мыслей. Ни по поводу чего. И когда я (зачем-то) сделал ей предложение спустя семь месяцев, она так же лениво-безразлично согласилась. Единственное, что я попросил, чтобы она назначила дату, хотя бы примерную. Хотя бы сезон года. Но за месяц она так и не решилась. Впрочем, меня добило не это. Как-то вечером я предложил ей на выбор два заграничных курорта для медового месяца. Я уже готов был ждать долго, поэтому заранее поинтересовался. Но в этот раз Таня преподнесла мне сюрприз, ответив на следующий же день. Оказалось, что она посоветовалась с мамой, и мама выбрала. Я-то хотел, чтобы выбрала Таня. Я чуть психанул и высказался на тему неумения моей девушки принимать решения. Таня тоже психанула и выпалила, что если бы не мама, быть может, у нас и отношений бы не было. Оказывается, каждый раз, как ехать ко мне, она советовалась с мамой. А та уже оценивала, достаточно ли я перспективный для ее драгоценной дочурки. Это был финиш.

Зато моя новая жизнь не была обременена этими жуткими отношениями. А еще, кажется, в душе у меня зарождалось какое-то новое интересное ощущение. Чтобы не спугнуть, я не буду называть его влюбленностью.

Саша продолжала меня шокировать, взяв под руку, когда мы шли по улице. Не то чтобы я был робкого десятка с девушками, но это когда сам знакомишься, делаешь заходы, готовишь почву. А тут столько инициативы. Я не привык. Впрочем, это было понятно, потому что всю дорогу до ее дома, а мы шли несколько остановок пешком, я молчал, как последний кретин. И только важно кивал и поддакивал ее щебетанию. Голос у нее был чудесный. Как это я так попал? Впрочем, я не то чтобы совсем молчал. Почти сразу же я выдал, что писатель. И еще какую-то дебильную шутку про уток. Как я на уток вышел? Откуда это в голове? В общем, ни мною выбранная стезя, ни идиотская шутка не заинтересовали Сашу. И я предпочел заткнуться на весь путь до ее дома. Странно, но почему-то молчать с ней было хорошо. Это не казалось неловким. Саша периодически что-то рассказывала, но между этим надолго замолкала. Казалось, она погружена в какие-то свои важные мысли. Иногда, забывшись, она чуть сильнее прижималась к моему плечу, чуть притягивая к себе мою руку. Но потом быстро спохватывалась и с извиняющейся улыбкой отдалялась. Приятная была прогулка, в которой я узнал несколько интересных вещей о своих новых знакомых. Во-первых, Сокол, Саша и очкарики были группой. Музыкальной. Они играли в каком-то ДК по субботам. Саша была вокалисткой. Или солисткой? В общем, пела она. И очень любила это делать. Она всерьез занималась вокалом в музыкалке, но петь в хоре ей было совсем не интересно. И вот они с Кириллом (Кир) познакомились с Соколом, который писал стихи, и с Леней, который сочинял музыку. Совсем недавно они записали насколько песен и разослали демки по студиям. Теперь вот ждут.

Мы слишком быстро дошли до ее дома. Подъезд был обычным, разве что не по канону чистым и ухоженным. На клумбах росли цветы, освещенные декоративными фонарями. Надо же, не воруют. Саша поблагодарила меня за то, что проводил.

– Ты же еще будешь заходить к Соколу? – спросила она.

– Конечно, – пообещал я, совсем забыв, как клялся совсем недавно, что заварю свой люк, дабы избежать подобных встреч.

– Хорошо, – мягко сказала она и улыбнулась. А потом как-то легко и естественно потянулась ко мне и чмокнула в щеку.

– Пока, – сказала она и исчезла за металлической дверью подъезда.

А я продолжал стоять. Какой интересный получился вечер. Я не помню, в какой момент ноги сами понесли меня обратно. Так бывает, когда погружен в свои мысли и совсем не знаешь, как добрался из точки «А» в точку «В». Так и я, опомнился только у двери квартиры Сокола. И тут же вспомнил, как он вздохнул, называя ее имя. Мда, тут надо бы кое-что прояснить.

У Сокола была самая обычная деревянная дверь, резные канавки в ней давно уже выцвели, а номер квартиры – три позолоченные буквы, видимо, были изначально криво прикреплены. Я стоял у двери и не решался постучать. Как начать разговор? Кто он ей, а мне. Ой, как все запутанно. Еще несколько часов назад «их» вообще никого не было. Я постучал.

– Проводил? – сразу спросил открывший дверь Сокол.

– Угу, – ответил я.

– Заходи, – Сокол впустил меня в квартиру. – Ребята уже разошлись, так что нормально пообщаемся.

– Ага. – Я был немногословен.

– Как тебе Саша? – Сокол впился в меня взглядом и при этом очень напрягся.

– Ну…

– Наверняка тоже понравилась. Она всем нравится. Мне кажется, что и пацаны ко мне приходят, только чтобы в ее компании побыть. Пиво будешь?

– Да.

Сокол прошел на кухню, и я вместе с ним. Кухня была самой обычной, даже немного слишком. Судя по залу, завешанному картинами, кухня должна была представлять из себя более убогое зрелище. Ну, не убогое – богемное. Сокол достал из холодильника «Туборг» (тоже, блин, напиток для творца) и вручил мне. Тут же на кухне мы и расположились.

– Как тебе мое логово? – спросил Сокол.

– Необычное. – Я пытался подобрать слова. – Судя по картинам – ты рисуешь.

– Картины пишут, – поправил меня Сокол. – Но да, я пишу. Правда, большинство картин, которые ты видел в комнате, – это отцовская работа.

– Ты с отцом живешь?

– Да. – Сокол как-то вяло кивнул. – С отцом и сводным братом. Они сейчас в Небуг укатили, это село под Туапсе. Там у отца домик есть, они на все лето туда сваливают.

Судя по паузам и подбору слов «у отца», а не «у нас», я понял, что отношения с родителем у Сокола не очень клеятся. А тут еще сводный брат.

– Хочешь, покажу свою работу? – вдруг решил прервать паузу Сокол. – Правда, я ее еще не закончил.

– Конечно, – согласился я.

Работа оказался той самой закрытой тканью картиной, на которую я обратил внимание сразу, как спустился с крыши. Сокол, немного рисуясь, сдернул ткань, и на мой суд предстал пейзаж у моря.

– Красиво, – сказал я, но, как ни пытался, так и не смог понять, в каком месте она не закончена. – Это ты тот самый поселок в Туапсе нарисовал?

– Да, – почему-то погрустнел Сокол и накрыл картину снова. – А ты чем занимаешься?

– Я пишу.

– Что пишешь?

– Пока еще не решил. Прозу, наверно.

– Покажешь?

– Покажу. Только надо дописать.

– Давно пишешь?

– Только начал.

– Ясно.

А незаданный вопрос так и висел в воздухе.

– Саша твоя девушка? – решился я.

– Нет, – как-то даже расслабился Сокол, он словно тоже хотел этот разговор начать. – На самом деле у нее есть жених, крутой.

– «Крутой», это как – бандит?

– Да кто знает, может, и бандит. Может, просто мажор, а может, в бизнесе хорошо разбирается.

– Богатый то есть.

– Судя по новой «Ауди» – да.

– Понятно.

– Самое обидное, что мы почти начали встречаться, как вдруг этот кекс на своей иномарке нарисовался. Родители ее, что ли, познакомили. Неважно. Короче, наша Саша, конечно же, сразу на всю эту роскошь повелась.

– Зря ты так. – Мне очень не понравились его слова, но, возможно, в нем говорила обида отвергнутого парня. – Мне она такой не показалась.

– Да все они «не такие». – Сокол надолго приложился к бутылке и оторвал от губ, только осушив. – Еще будешь?

– Я это еще не допил.

– Пойду себе принесу.

Пока Сокол рылся в холодильнике, я решил более внимательно изучить другие картины. Там было на что посмотреть. Тут были не только пейзажи, но и портреты. Очень хорошие, живые портреты. Наверно, то были картины отца Сокола. И как-то у них это получается в судьбе? Я имею в виду творческих людей. Всегда какие-то проблемы с отцами. Чью биографию не почитай, у всех одна и та же история – папа бил, папа пил, папа застрелился, повесился, пропал. И после этого у них начинался творческий подъем. То же, кстати, у супергероев – папу грохнули, надо за папу мстить. Почему-то кажется, что и комиксы пишут такие же недолюбленные отцами дети. А может, в этом и есть секрет творческого прорыва и последующего успеха? В таком случае мне тут ловить нечего. С моим папкой мне в надрывные создатели не прорваться, только в клерки. Впрочем, может, так и выйдет, если я буду распивать пиво на чужих диванах, вместо того чтобы писать.

Я допил свой «Туборг» и спешно попрощался с Соколом. Тот так и застрял на кухне, видимо, увлекшись поиском пива в холодильнике, и не особо протестовал моему уходу. Где-то, похоже, я неправильно себя повел, а может, наступил на какую-нибудь больную мозоль. Разве так сразу поймешь. У нового знакомого порой мозоли находятся в таких неожиданных местах, что наступить на них по незнанию – легче легкого.

Я выбрался на крышу и с облегчением закурил. Странный вечер. Как раз то, что надо, чтобы продолжить писать.