Гигантская планета плыла высоко в небесах Клэр, нависая над горизонтом. Тонкий теневой серп скрывал часть диска, а на чёрном бархате вокруг рассыпались звёзды – множество ярких искорок, которым Андрей не знал названий. Ярче Канопуса, ярче даже Сириуса – это были спутники Финна, кружившие вокруг своего хозяина.

А вокруг упавшего с бархата катера расстилалась фиолетовая степь. Бескрайний ковёр из вересковых кустарников тянулся до самого горизонта, теряясь в ночи, и со всех сторон Андрея окружали мрачные силуэты гор – он был заперт на дне огромной долины. И где-то далеко на одной из вершин сияла красная точка, едва различимая на фоне ночного неба.

Андрей бросил на неё короткий взгляд и отвернулся.

Рашель терпеливо ждала, согнув здоровую ногу и стараясь не тревожить больную. Чувствуя неодолимый стыд за тот минутный порыв, Андрей распаковал аптечку – шприц был на месте. Секундой спустя игла вонзилась девушке в бедро.

– Это успокаивает, – прошептала ординатор, пока он вводил раствор.

– Мы остались вдвоём, – Андрей устало опустился на пол рядом. Действие стимулятора проходило, и, как всегда, теперь больше всего хотелось спать. Даже абсолютное спокойствие Рашель уже не вызывало раздражения. – Как нога?

– Боль уходит, но в остальном всё по-прежнему, – она закрыла глаза. – Ханна мертва?

– Да, – он подумал, что даже сейчас эмоций в её голосе почти нет. – Но, по крайней мере, не мучилась. А нам это ещё предстоит. Метеорит влетел в склад и задел реактор, припасы заражены радиацией.

– Если цела шлюзовая камера, там должно быть оружие. По пуле нам с тобой хватит.

– Это-то всегда успеется, – буркнул Андрей и подумал, что никогда так не поступит. Иначе сразу направил бы катер вниз, а не пытался до последнего вывести его на посадку. Нет, он будет до последнего цепляться за жизнь, даже зная, что обречён. Такой уж характер. – Не надо спешить.

– Ты выглядывал наружу, – Рашель не спрашивала, и Андрей ощутил себя последней сволочью.

– Да, – признался он.

– Что там?

Он облегчённо вздохнул, понимая, что оправдываться не придётся.

– Там… – пилот запнулся, вспомнив красный огонёк. – Пустошь и фиолетовый кустарник, насколько хватает глаз.

– На Клэр не должно быть жизни, – тихо сказала Рашель.

– Но она есть. Когда в звёздном справочнике обновлялась статья про спутники Финна?

– Дата не указана, но давно. Система Проциона почти не исследовалась, когда стало ясно, что пригодных для колонизации планет здесь нет.

– Нет? А мы тогда где сейчас? Откуда здесь кислород и растения?

– Я бортинженер, а не астрофизик, – ординатор откинула со лба прядь волос. – Не знаю.

Несколько минут они молчали. Рашель, казалось, спала, а Андрей размышлял, сказать ли ей о красном огоньке или нет. Он не сомневался, что огонёк – дело рук разумных существ: слишком ровный и чёткий, никакой пожар так выглядеть не может, даже если тут есть чему гореть. Маяк для визуальной навигации – вот что это такое. Осталось только понять, зачем он там нужен. И кто им руководит.

– Я видел ещё кое-что, – наконец проговорил Андрей.

– Кое-что? – Рашель открыла глаза.

– Да. Очень далеко. Красный сигнальный огонь, что-то вроде маяка.

– Вот как… – она вздохнула и задумалась. – Там, наверное, можно найти помощь.

– Да. И завтра мы туда выдвинемся.

– Мы?

– А ты хочешь остаться здесь?

Рашель покачала головой.

– Без воды нам туда не дойти.

– На камбузе уцелел бак с оперативным запасом. На несколько дней хватит.

– На несколько дней для тебя одного, – уточнила она. – А со мной тебе придётся идти очень долго. Вероятность…

– Так! – рассвирепел Андрей. – Никаких вероятностей!

– В тебе говорят эмоции, – вздохнула ординатор. – Успокойся и послушай голос разума.

– Я не пойду один!

– Пойдёшь. Вероятность моей смерти при текущих условиях – единица. Твоей – тоже единица, если мы отправимся вместе, и почти девять десятых – если пойдёшь один. Выбор очевиден.

Таким тоном она могла бы сообщать прогноз погоды на завтра. Ледяное спокойствие, то самое, что всегда раздражало Андрея при общении с этой девушкой, да и с другими подобными ей. И если во время полёта он аккуратно прятал свои эмоции подальше – в конце концов, личное отношение к ординаторам не должно влиять на работу – то теперь сдерживаться не мог и не хотел.

– Засунь свои расчёты в задницу! – рявкнул пилот, вскакивая на ноги. – И запомни раз и навсегда, черта с два я позволю тебе помереть!

– Почему? Ты ведь не любил меня, – её голос был по-прежнему бесстрастен.

– Да потому, что ты – мой экипаж! – Андрей ткнул в неё пальцем. – И человек, пусть даже тебе генетики мозги набекрень сделали! Хватит с меня и Ханны. Знаешь, там, откуда я родом, ну, ещё на Земле, древние говорили: «сам погибай, а товарища выручай». Так что хочешь или нет, а я найду из чего сделать костыли, и пойдём мы вместе. И умрём, если что, вместе. Понятно?

– Хорошо, – кротко ответила Рашель. – Пусть будет по-твоему.

Андрей облегчённо вздохнул. Ему всё же удалось переспорить холодную логику ординатора.

Он никогда не понимал Рашель. Компьютеры на ножках, счётчики, живые калькуляторы – как только он ни называл таких, как она. На земле, конечно. В космосе нет Андрея Комарова, а есть живая функция, и больше ничего. В космосе он сам становился ординатором, подавляя эмоции и руководствуясь только разумом. Там иначе никак: те, кто позволял себе срываться или нагнетать обстановку, обычно быстро заканчивали с полётами. Но это достигалось тренировками и самоконтролем, ординаторы же были такими всегда. Иногда Андрею и вовсе казалось, что мир для них – всего лишь колонка цифр, которые можно загнать в уравнения и рассчитать, получив нужный результат. Вот и сейчас Рашель говорила о своей участи, как о чём-то абстрактном, лично её никак не касавшемся. Уж на что Андрей хорошо знал характер ординаторов, а всё равно взбесился.

Дура она всё-таки, решил он. Не понимает, что нельзя так бросать человека, пусть даже шансов на спасение и нет. Не по-людски это. Да и дойдёт ли он до огонька – чёрт его знает. Может, там и нет ничего. Автоматический маяк какой-нибудь, который исследователи поставили. Это ведь только экспедиция с Фрейи тут бесследно пропала, почему к Проциону и отправили команду Андрея, а могли быть и другие. С той же Гельвеции, например. Оповещать никого они не обязаны, прилетели, сбросили на Клэр несколько маяков на будущее и всё.

А он, радостный, думает, что там спасение.

Нет, он, конечно, всё равно пойдёт. Лежать смирно и ждать, пока закончится вода, уж точно не в его правилах. Только и надежд лишних строить – тоже.

Рашель уснула, и Андрей, стараясь не шуметь, выбрался обратно в коридор. Хотелось бы перенести девушку в каюту, только бессмысленно это. Лишний раз тревожить раненую ногу явно не стоит, впереди ещё долгий путь, а переночевать можно и на полу. Системы климат-контроля, конечно, отключились, но по ощущениям особо холоднее не стало, несмотря на ночь. Андрей даже сверился со смартбрасером – двести восемьдесят семь по Кельвину, примерно как в умеренных широтах Фрейи ночью. Сколько же тут тогда днём?

Впрочем, это был не тот вопрос, над которым Андрею хотелось задумываться. Хватало других.

Он вытащил наружу тело Ханны. Копать пришлось монтировкой – ничего лучшего под рукой не нашлось, но рыхлая, распаханная упавшим катером красноватая земля поддавалась без труда и такому импровизированному инструменту. А когда могила была готова, Андрей осторожно уложил в неё Ханну и, вздохнув, принялся забрасывать землёй.

На небо во время работы пилот даже не взглянул, лишь закончив, выпрямился и поднял голову. Финн всё так же равнодушно смотрел вниз, окружённый россыпью сияющих искр. Андрей невольно поёжился – видеть над головой эту штуку было как-то неуютно.

Красный огонёк горел далеко на горизонте.

Перед сном он всё же активировал смартбрасер и заглянул в астрономический каталог. Статья о Клэр заключалась в трёх крохотных абзацах и списке астрофизических параметров, на которые он даже не посмотрел. Воды – пятнадцать процентов от общей площади, океаны неглубокие, так что её тут совсем мало; атмосфера – азот, углекислый газ и немного метана с аммиаком. Кислорода, разумеется, нет. То ли горе-учёные налажали с исследованием, то ли вообще не изучали Клэр, а ткнули цифры наугад. Хотя в такую безалаберность пилот не верил. Космос идиотов не любит.

Естественные сомнения в правдивости статьи разрешил электронный газоанализатор, встроенный в смартбрасер – кислорода в здешнем воздухе было чуть меньше тридцати процентов, метана и аммиака не обнаружилось вовсе. Хотя оно и логично, уж аммиак Андрей бы учуял безо всяких приборов.

Он принялся читать общую статью про систему Проциона и сам не заметил, как задремал. А проснувшись, обнаружил, что Рашель не дышит.

«Сам погибай, а товарища выручай» – было нацарапано на гладкой поверхности аптечки, которую Андрей по глупости не подумал убрать. Рашель тщательно перетянула шею медицинским жгутом, сдавила артерии, затянула узел – и тихо умерла.

– Сука, – беспомощно выдавил Андрей, глядя на мёртвую девушку. – Сука!

Он скорчился на полу, закрыв глаза и стуча кулаком по стене.

А вскоре уже копал вторую могилу.