– Будь осторожен, – сказал я, – ведь я могу обидеться на то, что ты применяешь ко мне это искусство.

– Не беспокойся, – сказал Никанор, – любой мастер психологии умеет чувствовать настроение собеседника. Если ты соберешься напасть на меня, я пойму это раньше тебя. Так вот. Четвертое. Ты не человек. Значит, ты или орк, или гном, или хоббит. Телосложение орка сходно с человеческим, будь ты орком, ты страдал бы не от непривычности тела, а от отсутствия клыков, ты постоянно ковырялся бы в зубах и вообще твое поведение было бы совсем другим. Остается два варианта: гном или хоббит. Твой удар в прыжке не оставляет выбора – так дерутся только хоббиты, гномы в рукопашном бою практически никогда не отрываются от земли. Я ответил на твой вопрос?

– М-да… Скажи, Никанор, то, что ты заметил… это очевидно для любого человека?

– Нет. Обычный человек ощутил бы только некоторую несообразность в твоем облике и поведении. Думаю, только один человек из ста может связать все воедино.

Я кивнул, стараясь собраться с мыслями. Эко я лопухнулся! Надо подправить облик, незачем изображать из себя ожившую иллюстрацию Саурона. Я спешно внес в свою маску необходимые изменения, я стал ниже и шире в плечах, волосы потеряли угольную черноту и приобрели грязно-коричневый оттенок, лицо стало шире, глаза меньше, нос короче. Я спросил Никанора:

– Так лучше?

– Лучше. Но твой облик все равно привлекает внимание. Ты сложен слишком соразмерно для человека. Нужно внести какую-то неправильность, маленькое, но заметное отклонение от нормы. Такие красивые люди, каким ты представляешься, встречаются очень редко.

Я изменил форму носа, сделав его немного вздернутым и чуть перекошенным на левую сторону. Заодно я соорудил на лбу крупную родинку.

Никанор удовлетворенно кивнул:

– Теперь нормально.

Я облегченно вздохнул. С обликом разобрались. Что у нас следующее? Моргот меня раздери, я почти забыл о том, зачем сюда пришел!

– Так все-таки, почтенный Никанор, – спросил я, – здесь ли находится гнездилище мантикор?

Никанор досадливо поморщился:

– Это не гнездилище, это переносной алтарь. Он здесь.

– Проведи меня к нему.

– Ты хочешь его уничтожить?

– Естественно.

– Зачем?

– Разве тебе непонятно? Я хочу избавить Средиземье от самого большого зла, которое появлялось за последнюю тысячу лет.

– Самого большого? Ну-ну. Ты знаешь, как произошло вторжение мантикор?

– Конечно, это знает каждый получивший полноценное образование. В две тысячи девятьсот двадцать пятом году в графстве Хтон возник династический кризис, на графский титул претендовали два дальних родственника скоропостижно скончавшегося графа, имевшие примерно равные права на наследство. Одного претендента поддержал Ганнар, другого – Аннур. Начался дипломатический конфликт. Обе державы заслали в Хтон своих шпионов, которые занимались не только вербовкой сторонников, но и саботажем, диверсиями и прочими противозаконными действиями. В две тысячи девятьсот двадцать седьмом году ганнарский шпион убил барона Ренка, был застигнут на месте преступления и под пытками во всем признался. Великий Король Аннура Тубан Усатый ввел в Хтон ограниченный армейский контингент. Император Ганнара Хур Схимник подтянул к границам графства тридцатитысячную армию. Всю зиму продолжались пограничные стычки, а весной началась война. Вначале обе стороны удовлетворялись локальными операциями, но уже к концу лета потери воюющих держав многократно превысили возможные преимущества от присоединения Хтона. Однако никто не хотел уступать: уступить означало признать поражение, а это привело бы к потере влияния в Мордоре, Мории и Дейле. Мордорские орки прислали в помощь Хуру полный хирд панцирной пехоты, морийские гномы привели такой же хирд Тубану. Обстановка непрерывно накалялась, и одиннадцатого октября началась решающая битва. Тубан сумел скрытно доставить в Хтон тяжелые артефакты и грамотно их применить. Отвлекающий удар в центре, а затем, когда противник уже не сомневался, где развернется сражение, пятьсот тяжелых излучателей буквально выжгли пятимильный участок на левом фланге ганнарской обороны, ангмарская конница рванулась в прорыв, наступая по расходящимся направлениям, разрушая тыловые коммуникации и грозя отрезать армию от населенных районов Рохана. Гномы, поддерживаемые аннурскими рыцарями, вошли в прорыв вслед за ангмарцами и начали расширять брешь в обороне. Пять тысяч ганнарцев оказались прижаты к Могильникам, и уже четырнадцатого октября кольцо окружения грозило замкнуться к исходу дня. Хур бросил в бой зеленых драконов, но аннурские излучатели были уже рассредоточены, а других достойных целей у драконов не было, атаковать с воздуха пехоту и конницу глупо – драконы погибнут быстрее, чем сумеют причинить врагу заметный ущерб. В общем, поражение Ганнара было неминуемо, и в этот момент неизвестно откуда появились мантикоры.

– Позволь, я тебя немного поправлю, – мягко произнес Никанор, дождавшись, когда я на мгновение замолк, переводя дыхание. – Войсками Ганнара командовал не император. Хура не зря называли Схимником, он совсем не занимался войсками, предпочитая ратному делу магию, в которой достиг небывалых для императора высот. В хтонской битве ганнарцами командовал маршал Нелли.

– Какая разница, кто ими командовал?

– Подожди, не перебивай. Когда маршал Нелли покидал Минатор во главе войска, кстати десятитысячного, а не тридцатитысячного, в момент решающей схватки под флагом Ганнара стояло около пятидесяти тысяч бойцов, но большинство из них подошли потом, так вот, когда Нелли покидал Минатор, император вручил ему сундук и пакет. Сундук был закрыт на семь замков гномьей работы и опутан четырнадцатью заклинаниями, пакет же был запечатан только императорской печатью. Хур разрешил Нелли открыть пакет только в одном случае – если поражение станет неизбежным. За час до полудня четырнадцатого октября две тысячи девятьсот двадцать седьмого года маршал Нелли открыл пакет.

Я затаил дыхание. Никанор тем временем продолжал:

– В пакете был обычный лист пергамента, на котором обычными рунами было написано… там была опись того, что хранилось в сундуке, и ключи к запирающим заклинаниям. А в сундуке хранились незрелые яйца феникса.

– Незрелые?

– Да, незрелые яйца зажигательного действия. Радиус поражения от одной до пяти тысяч футов.

– И Нелли их применил?

– Он хотел их применить. По счастью, в свите маршала был агент Утренней Звезды, который ценой своей жизни подал сигнал тревоги, и наш тогдашний председатель Плезенс Заточитель выпустил мантикор. Ни одно яйцо не успело взорваться.

– Но куда делись эти яйца? Почему никто не узнал o том, что могло произойти?

– Одиннадцать яиц нашли в Могильниках, ганнарские драконы успели их сбросить на пути предполагаемого наступления третьей когорты морийского хирда. Еще девять яиц безвозвратно потеряно. Остальные яйца вернулись в Минатор. Нелли погиб в этом бою, но сундук уцелел.

Никанор помолчал.

– Ты все еще хочешь уничтожить алтарь, юный хоббит?

– А что изменилось от твоего рассказа? Допустим, мантикоры были сотворены не в результате чудовищной ошибки, а сознательно, с благой целью… Кстати! Мне показалось, что Утренняя Звезда базируется в Аннуине. Я неправ?

– Ты прав.

– Но вы выпустили мантикор и тем самым не дали Тубану победить.

Лицо Никанора перекосилось от гнева.

– Как ты не понимаешь?! Мы не дали двум безответственным правителям ввергнуть в пучину бедствий все Средиземье! В то время у Ганнара было сто черных драконов, у Аннура – сорок, у Дейла – два, экспериментальные образцы. На каждого дракона полтора боекомплекта. А знаешь, что входит в стандартный боекомплект черного дракона? Десять яиц зажигательного действия, зрелых яиц, заметь, радиус поражения тридцать миль, шесть полиморфных яиц, галлон чахоточного семени, ну и всякая мелочевка вроде небесного огня. Что осталось бы от твоей Хоббитании, пойди в ход вся эта мерзость?

– Вряд ли Тубан поднял бы в воздух черных драконов.

– Наивный хоббит! А что ему оставалось бы? Когда в ход идет оружие массового поражения, нельзя оставить сколько-то драконов про запас. Знаешь, что является первейшей целью драконов в тотальной войне?

– Скопления войск, командные пункты…

– Темный палантир тебе в задницу! Первейшая цель – феникс. Хорошо, если яйцо его убьет, а если нет? Вторая цель – места базирования драконов противника. Третья – крупные города, но это уже не важно.

– Как это не важно? Десять драконов с таким грузом способны истребить половину населения Аннура!

– Это не важно по сравнению со вторым. Если дракон остался на земле в первый час тотальной войны, ему уже не взлететь, потому что драконы противника накроют его на земле. А если дракон начнет барражировать в воздухе, он бесполезно растратит ману и не сможет нанести удар, когда это потребуется. Нет, хоббит, когда взрывается первое яйцо, пусть даже и незрелое, ничего уже нельзя вернуть назад. Стоит взорвать одно яйцо, и приходится взрывать все.

– Разве Нелли этого не понимал?

– Понимал. Но он был ослеплен яростью от неизбежного поражения. Знаешь, что такое боевое безумие?

– Слышал. У нас, хоббитов, такого не бывает.

Я понял, что впервые открыто признал, что я хоббит, но мне на это наплевать. В конце концов, Никанор уже обо всем догадался.

– Хорошо вам, – сказал Никанор, – а у людей такое бывает. К сожалению.

Он замолчал.

– Ну ладно, допустим, освобождение мантикор было правильным делом, – сказал я. – А почему, кстати, Нелли не применил яйца феникса против мантикор?

– Мантикоры в считанные минуты перемешались с его войсками. Применив яйца, он потерял бы армию. Нелли обезумел, но не до такой степени.

– Хорошо. Я признаю, выпустив мантикор, вы поступили хорошо. Но почему вы не истребили их, когда война закончилась? Зачем вы разместили их в Могильниках, зачем организовали сотовую связь, зачем заточили умертвий, в конце концов?

– Вначале я отвечу на первый вопрос. Мы не уничтожили мантикор, потому что не хотели, чтобы Ганнар и Аннур имели общую границу. Нет общей границы – нет поводов для войны. После хтонской битвы Могильники опустели, через них может пройти караван, но большой армии придется сражаться с мантикорами.

– Почему армия не может пройти там, где может пройти караван?

– Мантикоры не трогают путников, если те не подходят к ним слишком, близко, поэтому караваны чаще всего минуют Пустоши без боя. А когда в Пустоши входит отряд бойцов, мы приказываем мантикорам атаковать. Воины, вступившие в Пустоши в составе диверсионного отряда, никогда не возвращаются обратно.

– Разве Ганнар посылает диверсантов в Аннур?

– Теперь уже нет. – Никанор усмехнулся.

– Так. Допустим, вы защищаете Аннур и Ганнар друг от друга посредством мантикор. Но зачем вы выпускаете мантикор за пределы Могильников?

– Чтобы разумные не забывали о мантикорах. Мы выпускаем только тех мантикор, которые скоро умрут от старости, и никогда не выпускаем больше одной мантикоры за один раз. Редко какая из них убивает больше десятка разумных, а поскольку мы выпускаем четыре мантикоры в год… да в одном только Аннуине от рук разбойников гибнет больше людей!

– Моего отца убила мантикора, – сказал я.

– Мои соболезнования. – Лицо Никанора оставалось бесстрастным, когда он произносил эти слова. – Поэтому ты хочешь уничтожить всех мантикор?

– Поэтому тоже.

– Могу я узнать другие причины?

– Я обещал сделать это.

– Хоббиту?

– Хоббиту.

– Жаль. Тогда выходит, что я не могу тебе помешать.

Выходит так, – согласился я, – проведи меня к алтарю.

Никанор глубоко вздохнул:

– Ну что с тобой делать… пошли.

И мы пошли.

15

Пока мы разговаривали, дрались и снова разговаривали, совсем стемнело. Углы внутреннего двора тонули во мраке. Что-то в окружающих предметах меня беспокоило, но я никак не мог понять, что именно. Еще я вспомнил, что забыл спросить Никанора про умертвий. Ничего, это успеется.

Мы подошли к центральному зданию деревни, больше похожему на барак или дровяной склад, чем на жилой дом. Ничто не предвещало беды, но, когда Никанор открыл дверь, меня спасло только то, что я не успел восстановить маскировку, уменьшив здоровье до обычного для человека уровня. Первая мантикора ударила Никанора в грудь, он упал на спину, сбив с ног и меня, и я услышал, как его горло рвется под зубами мантикоры с чмокающим звуком и как клокочет захлебывающееся дыхание старика, смешиваясь с довольным клекотом мантикоры. Я не успел вскочить на ноги, как из дверного проема вылетела вторая мантикора. Нужно было уходить вверх, спасая жизнь отработанным приемом, но я почему-то выбросил вперед левую руку, швыряя фиолетовую молнию. Наверное, чрезмерно загрузился новыми впечатлениями и не успел привести душу в состояние боевой расслабленности. В общем, я ударил мантикору молнией, и, естественно, ничего не произошло, ведь убить человека – предел возможностей этой молнии. Думаю, даже для орка ее удар болезнен, но не смертелен. Мантикора, получив молнию в грудь, вскрикнула, но не отклонилась от выбранного курса, и через мгновение когтистые лапы сокрушили мои ребра, а смрадное дыхание коснулось моего лица.

Я успел повернуть голову, и зубы мантикоры сомкнулись на моем левом ухе вместо того, чтобы сломать позвоночник. Мое туловище била дрожь – защитное заклинание пыталось восстановить целостность грудной клетки, но лапы мантикоры снова и снова крушили и переламывали ребра. Уже привычная прерывистая боль то наполняла тело, то исчезала без следа, чтобы через мгновение появиться вновь. Я спешно сотворил заклинание перемещения, заклинание неподвижности и заклинание невидимости, похоже, у меня успел сформироваться боевой рефлекс, сливающий эти три заклятия в единую связку. Я завис над темным двором, мое сердце билось как сумасшедшее, нестерпимо чесалось ухо, отрастающее взамен откушенного.

Небо затянуто низкими слоистыми облаками, падает густой снег, темнота почти абсолютная. Обычное зрение сейчас бесполезно, придется пользоваться магией.

Я задал запрос на поиск мантикор в ближайших окрестностях, и перед моим внутренним взором предстало двенадцать объектов. Три мантикоры жрали тело Никанора, громко чавкая и перерыкиваясь, еще две безуспешно пытались подобраться к раздираемой добыче, семь штук орали дурными голосами внутри помещения, пытаясь выбраться наружу, но вход был перекрыт их более удачливыми товарищами. “Ну это мы еще посмотрим, кто из вас более удачлив”, – подумал я и дематериализовал мантикор одну за другой. Теперь можно опуститься на землю.

Хорошо, что в темноте не видно, во что превратилось лицо моего недавнего собеседника.

Здесь должны быть еще двое магов, где они? Я сотворил заклинание поиска, и оно сообщило, что ближайшие люди – это Мезония с товарищами. Я расширил запрос, включив в область рассмотрения всех разумных существ, вряд ли эти двое носили маски, но кто их знает?.. То же самое, ближайшее разумное существо – умертвие под курганом в двадцати милях к востоку, ближе никого нет. Я попытался найти трупы живых существ и тоже ничего не нашел. Куда же подевались эти двое магов? Непонятно.

Боевое возбуждение отступило, и я осознал, насколько устал. Пожалуй, на сегодня хватит. Я сотворил заклинание перемещения и покинул Средиземье.

16

На следующее утро я вернулся в тайное поселение, затерянное в Вечном Лесу. За ночь здесь ничего не изменилось, если не считать того, что тело Никанора изрядно погрызли лисицы и еноты. Надо было вчера запереть ворота.

Я похоронил Никанора в лесу, в сотне футов от ворот. Можно было вырыть могилу заклинанием, но я воспользовался лопатой, которую нашел в сарае. Мне показалось, что будет правильнее вырыть могилу вручную, я как бы отдаю магу последние почести. Но все-таки откуда взялись мантикоры и куда делись маги?

Я вошел в центральное здание и увидел алтарь, стоящий посреди заклинательного зала в центре пентаграммы. Это был просто большой кусок камня, покрытый незнакомыми рунами. Он был буквально пропитан магией, но я, как ни старался, ничего не смог понять в витающих вокруг заклинаниях. Поколебавшись, я дематериализовал алтарь. Что бы ни говорил Никанор, мантикоры все-таки зло. Нельзя иметь в Средиземье такой артефакт, и не важно, какие благие побуждения заставили неизвестных магов его сотворить. Как говорят у нас в Хоббитании, благими намерениями вымощена дорога в Мордор. И хотя Мордор уже две с половиной тысячи лет является независимым государством, признанным всеми великими державами, смысл этой пословицы остается понятным любому хоббиту. В общем, я уничтожил злокозненный артефакт.

Следующим пунктом программы был янтарный шест на крыше большого дома. Оказывается, с его нижнего конца свисает веревка, доходящая почти до земли, и в этой веревке чувствуется какая-то магия. Веревка, очевидно, представляет собой проводник магических волн, без нее пришлось бы лезть на крышу, чтобы воспользоваться шестом. Что касается самого шеста, ясно, что с его помощью можно как-то связаться с председателем ковена, но как? Не зная соответствующих заклинаний и ключей к ним, нечего и пытаться. Я оставил янтарный шест в покое, в этом артефакте зла нет.

Я переместился в восточный предел Могильников, запустил заклинание поиска неодушевленных предметов и быстро нашел девять яиц феникса, восемь из которых просто валялись на земле, засыпанные снегом, а девятое попало в ручей и было отнесено к самой границе. Не знаю, как выглядят зрелые яйца феникса, а незрелые выглядят точь-в-точь как куриные, только вдвое больше. Трудно поверить, что такое маленькое и внешне безобидное яичко способно ввергнуть в огненный шторм целую деревню, но в мире вообще много такого, во что трудно поверить. Я поборол искушение разобраться в странной и чуждой магии феникса и просто дематериализовал яйца. Кто знает, какие охранные заклинания наложены ганнарскими магами на эти чудовищные артефакты?