Смешать, но не взбалтывать

Мы очень разные.

И пусть в действительности отличий между нами не так уж много, при первом взгляде друг на друга мы в первую очередь обращаем внимание на них. А иногда специально ищем, желая отыскать в незнакомом человеке чужое. Инстинкт машинального определения «свой – чужой», поиска различий и признаков враждебности сохранился в нас с древнейших времён. Когда-то он помогал выжить – в схватках с хищниками и в окружении недружественных соседних племён нужно было быть готовым в любой момент отразить удар или попытаться спастись бегством, однако в агломерациях будущего с их колоссальной плотностью населения и великим смешением рас и народов старый инстинкт выживания способен вызвать вражду и насилие, обратить мирный город в ад.

Но мы действительно разные.

Азиаты, африканцы и европейцы; иудеи, мусульмане и буддисты; выходцы из стран, которые испокон веков враждовали друг с другом, или, наоборот, находящихся друг от друга так далеко, что чужие традиции кажутся обычаями инопланетян. Мы хорошо говорим на разных языках, каждый на своём, а на каком-то общем, принятом в нашей агломерации, общаемся как получается, иногда с таким акцентом, что неспособны понять сами себя. Мы смеёмся над разными шутками, слушаем разные песни, имеем собственный взгляд на историю и страны, и всего человечества, и всё это стало результатом того, что у каждого народа, даже небольшого, существует свой культурный код – свод знаний, традиций и практик, уходящих корнями в далёкое прошлое. В прошлое, в котором факты переплетаются с легендами, вымышленные герои кажутся реальными, а реальные превращаются в персонажей сказок.

Культурный код – основа нашей самоидентификации

Прошлое, на фундаменте которого мы выросли, формирует уникальные особенности, отличающие нас от представителей других цивилизаций.

И основа всех наших разногласий.

Если мы ещё раз обратимся к данным, приведённым в главе «Фьючерсная демография», то увидим, что основные миграционные потоки будут направлены в Европу, Россию и Северную Америку из стран, жители которых не всегда и не в полной мере разделяют господствующие на Западе ценности. А поскольку мигранты, как правило, переселяются в достаточно взрослом возрасте, далеко не все из них готовы, во всяком случае сразу, принять и разделить мировоззрение новой Родины. Им трудно отказаться от привитых в детстве установок, и они не понимают или не желают понимать, что именно эти «ценности» и стали причиной их переезда в поисках лучшей доли. Застарелая вражда, родоплеменные столкновения, дискриминационное отношение к женщинам, религиозный фанатизм, тотальная коррупция и беззаконное всевластие спецслужб – часто за приезжими тянется шлейф установок из прошлого, который накладывает отпечаток на поведение мигрантов на новой Родине. И порой создаётся впечатление, что цель их переезда заключается не в том, чтобы начать жить лучше, а в том, чтобы сделать жизнь принимающей страны хуже.

Какими же станут наши прекрасные города будущего: местом свершений и побед или ареной жестоких столкновений? Не превратятся ли они в обособленные этнические и религиозные зоны, жизнь в которых будет протекать в строгом соответствии с внутренними правилами? Или это обстоятельство не имеет значения и нужно позволить людям жить так, как они хотят? Насколько жёстко нужно регулировать повседневную жизнь человека будущего? И какими методами? Насилием? Это устаревшая категория. Чтобы это понять, достаточно представить колоссальную агломерацию, на каждом квадратном километре которой живёт двадцать, а то и тридцать тысяч человек. Миллионы человек, спрессованные бетоном, стеклом и сталью с вкраплениями зелёного. Колоссальная энергия, бурлящая в границах мегаполиса. И если власть будет постоянно разогревать её чрезмерным и бессмысленным насилием – взрыв неизбежен. И страшно представить, к чему приведёт взрыв недовольства на перенаселённых территориях.

А потому политика городских властей будет взвешенной и разумной.

Анклавы обязательно появятся – людям свойственно селиться рядом с земляками или единоверцами, однако в разных агломерациях значение анклавов будет существенно разниться. В тех мегаполисах, где подавляющее большинство жителей будет представлять один этнос – например, в Шанхае или Токио, – вкрапления анклавов будут незначительными, как и их роль в повседневной жизни агломерации. Что же касается тех мегаполисов, которые вырастут из таких многонациональных городов, как Лондон, Париж или Нью-Йорк, то в них влияние этнических и религиозных анклавов окажется важным и, возможно, основополагающим. Гражданский мир в таких агломерациях будет зависеть от умения и желания его жителей договариваться друг с другом.

А чем меньше между нами различий, тем проще договориться. Причём во многих случаях даже договариваться не придётся, ведь если различий настолько мало, что культурный код практически неотличим и ощущает минимальное воздействие этнических, религиозных и прочих различий, обусловленных нашим происхождением, а все мы станем гражданами, разделяющими общие принципы и ценности, то порождающие конфликты противоречия и вовсе могут исчезнуть. К сожалению, идея всеобщего объединения ради безопасности и устойчивого развития может войти в противоречие с эгоистичным желанием некоторых локальных лидеров сохранить главенствующее положение среди соплеменников или единомышленников. Ради власти они готовы играть на чувствах людей, возбуждая вражду к представителям другого этноса или религии, что по понятным причинам способно разрушить гражданский мир огромного города и превратить его в гигантский костёр. Уверен, что проявления экстремизма будут решительно пресекаться, однако лучший способ выиграть войну – одержать победу ещё до её начала. Нельзя позволять проповедникам экстремизма туманить головы людям, а для этого необходимо сделать так, чтобы их лозунги не находили отклика у слушателей. Для того чтобы агломерации будущего стали по-настоящему общими пространствами, где не останется места распрям и насилию, мы должны избавиться от некоторых наиболее радикальных составляющих наших культурных кодов, принять новые ценности и в первую очередь правила взаимоуважения.

Но можно ли внести изменения в культурный код, опирающийся на десятки поколений предков?

Как показывает опыт – да.

В середине семидесятых годов компания Nеstlе обратилась к малоизвестному тогда учёному Клотеру Рапаю^[14] с просьбой провести исследование и определить возможности продвижения кофе на весьма перспективный японский рынок. Рапай выяснил, что в стране с богатейшими чайными традициями продвигать кофе «в лоб» не имеет смысла и предложил заказчику долгосрочную стратегию, основанную на взломе японского культурного кода. Вместо того чтобы продавать кофе в стране чая, Nеstlе наводнили японские магазины детскими десертами со вкусом кофе, внедряя новый вкус в культурный код следующего поколения. На первый взгляд может показаться, что стратегия чересчур сложна, однако для крупной корпорации, как и для большого государства, десять-пятнадцать лет – это всего лишь десять-пятнадцать годовых отчётов, не более. Стратеги корпорации поверили Рапаю, и вскоре Nеstlе закрепилась на японском рынке – местные жители привыкли к новому вкусу и стали испытывать в нём потребность.

Клотер Рапай: «Обнаружив отсутствие значимого образа кофе в Японии, я убедился, что ранний импринтинг имеет колоссальное влияние на поведение людей…»

Взлом и переформатирование культурного кода представляет собой долгий, но весьма перспективный в стратегическом плане инструмент управления коллективным бессознательным, который уже доказал свою эффективность на практике. Его главное преимущество заключается в воздействии на культурные ценности, которые многим из нас кажутся непонятным или маловажным «активом». Действительно, разве имеет серьёзное значение, какие книги мы читаем в детстве? Какие сказки слушаем? Кого считаем героем? Получив эти знания, мы считаем их обычными, а значит – не особенно важными. Однако их значение трудно переоценить – именно в детстве и юности формируется большинство «базовых настроек», которые бывает трудно, а то и невозможно «переформатировать» в дальнейшем.

* * *

Интересная идея использована в великолепном фильме Кристофера Нолана «Начало». У всех принятых нами решений, особенно важных, определяющих, есть начало – нечто, лежащее в самой основе; измени его, сделай другим – и все дальнейшие события пойдут по совершенно другому сценарию.

* * *

Идеи и ценности – тот же кофе, и чем раньше они овладеют нами, тем крепче утвердятся в нашем культурном коде в качестве несомненных истин, и все дальнейшие решения мы будем принимать с оглядкой на них, под влиянием полученных давным-давно установок. Поэтому так важно, какими именно будут идеи и ценности: ненависть к тем, кто хоть чем-то отличается от обитателей анклава, или толерантность, искреннее признание того факта, что люди могут быть непохожими друг на друга, – и в этом нет ничего плохого, это естественно. Поскольку речь идёт об идеях, а не о вкусе кофе, технологии Четвёртой революции становятся не просто важными, а важнейшими, им отводится основная роль в формировании нового культурного кода, опирающегося на общечеловеческие ценности, взаимоуважение и понимание ответственности каждого человека за будущее всей планеты. Мир Четвёртой революции – это глобальное информационное поле, объединяющее новостные и развлекательные каналы, книги, фильмы, игры, блогеров и социальные сети. Медийный поток не остаётся незамеченным, он вызывает обсуждение и споры, но главное – он управляем. Его несложно направить на освещение и пропаганду нужных идей.

Четвёртую революцию создают медиа, которые с лёгкостью пронзают границы государств и анклавов. Музыка, фильмы, книги, а следовательно, и идеи, в них заложенные, цели, которые считаются важными или, наоборот, неправильными и враждебными, – всё это становится одинаковым в глобальном масштабе. Мы должны постоянно получать одинаковую информацию, и потому колоссальное значение приобретает создание нерушимой Сети, охватывающей всю планету.

«Очень важно, чтобы города и страны во всём мире сосредоточили усилия на обеспечении доступа и использовании информационных и коммуникационных технологий. К сожалению, как указывается в отчёте Всемирного экономического форума «Глобальный отчёт по информационным технологиям за 2015 год», инфраструктура информационно-коммуникативных технологий не настолько развита и не так быстро распространяется, как это многим представляется. У половины населения земного шара нет мобильных телефонов, а 450 миллионов человек живут в районах, куда не доходит сигнал мобильной связи. Около 90 % населения стран с низким уровнем дохода и более 60 % мирового населения ещё не пользуются интернетом.

Правительства должны сосредоточиться на преодолении цифрового барьера, который может присутствовать в странах на любых стадиях развития, чтобы обеспечить для городов и стран базовую инфраструктуру, необходимую для создания экономических возможностей и общего процветания, ставшего возможным благодаря новым моделям сотрудничества, эффективности и предпринимательства»^[15].

Эти слова были написаны в 2016 году, и в них слышится серьёзная обеспокоенность техническим состоянием мировой инфраструктуры, поскольку нет Сети – нет революции. Сеть должна быть всепроникающей, и тот, кто будет иметь доминирующее влияние в цифровом пространстве, тот и сформирует новый культурный код, а по сути – новое общество.

Общество без этнических и религиозных конфликтов.

Общество, привыкшее полностью доверять медиа.

Общество Четвёртой революции.