* * *

– Твоё здоровье! – провозгласил Кольдер, поднимая стакан с какой-то безалкогольной на вид, но при этом пахнущей виски жидкостью. – Твоё здоровье!

– Моё что? – не понял Уэрбо.

– Здо-ровь-е! – по слогам повторил де Бер.

Икнул и тряхнул головой, подтверждая, что не ошибся.

– Это как? – не понял собеседник.

– Это «health» только по-русски, – сообщил уставший Рикки.

– Не «health», а «the health», – уточнил въедливый Вернон.

– Не обращай внимания, он слегка не в себе.

Кто произнёс эту фразу, осталось невыясненным. Впрочем, в этот полночный час многое терялось, расплывалось и оставалось неразборчивым, а потому такая мелочь, как авторство бессмысленного замечания, никого не задела.

– В общем, за здоровье! – вернулся к главному Кольдер.

– Погоди… – Уэрбо нахмурился, помогая мыслительному процессу напряжённой мимикой, после чего родил на удивление своевременный вопрос: – Ты русский, что ли?

– Ну… Почти.

– В смысле? – окончательно запутался Уэрбо. – Как можно быть почти русским?

И почесал в затылке: поскольку мимических усилий оказалось явно недостаточно, пришлось перейти к прямому массажу головы.

– Я из Москвы. – Кольдер поразмыслил, припоминая различные важные подробности и действующую легенду, после чего уверенно кивнул: – Да, я русский.

И хлебнул из стакана. Надеялся на ледяной чай с лаймом, а получил крепкую смесь на основе рома, но при этом остро пахнущую виски. Однако удивления сей факт не вызвал: в заведении настолько всё перемешалось, что аромат мог запросто идти из соседнего бокала. Или же вкусовые рецепторы настолько упились, что отказывались выдавать правильные данные. Или же отказал обонятельный привод…

– За здоровье!

– За православное братство! – с энтузиазмом предложил Уэрбо. В его левой руке де Бер заприметил бутылку коньяка, из которой здоровяк периодически «освежал» содержимое окрестных стаканов. – Русские и сербы – братья навек!

– Ты тоже русский? – Рикки громко икнул. Он был самым нестойким из присутствующих, а потому услышал фразу Уэрбо не полностью.

– Я – серб.

– Это как?

– Балканы.

– Я там не был.

– Ты ещё молод.

– Странное имя для серба, – заметил де Бер.

– Не страннее твоего, – не остался в долгу Уэрбо. – Вы в своей Костроме всех Кольдерами зовёте?

– В Москве, – меланхолично заметил Вернон. И постарался отодвинуть горлышко коньячной бутылки от своего стакана, но получилось только хуже: щедрая янтарная струя переместилась на брюки молодого Дракона.

– В Москве Кольдеров немного, – с внезапно накатившей грустью сообщил Кольдер. – И все мы теперь русские.

Несколько секунд Уэрбо молчал, с любопытством наблюдая за льющимся на бёдра Вернона коньяком, после чего осведомился:

– Что мы будем с этим делать?

А заодно попытался взять под контроль левую руку. И с горечью констатировал, что та часть мозга, которая обычно отвечала за управление конечностью, чрезмерно пропиталась алкоголем и перестала отвечать на запросы.

– Бухать будем, – обречённо выдохнул Рикки. – Твоё здоровье.

– Моё что?

– The health, – объяснил Вернон. – Now.

Уэрбо изумлённо вытаращился на молодого Дракона и почесал стаканом за ухом, пытаясь скомпоновать услышанное в осмысленное. Уставший Рикки созрел для продолжения и подставил под горлышко свой стакан. Кольдер попытался уронить голову на стол, но промахнулся.

Веселье уверенно двигалось к своему апогею.

Но вы ошибётесь, подумав, что начиналась вечеринка скромно. Всего два часа назад шум в заведении стоял не меньший, а может, даже больший, потому что…

– Восемь!

– Не восемь, а девять!

– Девять!

– Ставлю на здоровенного ещё триста!

– Кто из них здоровенней?

– Тот, что слева.

– Нет, тот, что справа!

– Я ставлю на того, кто победит.

– А кто победит?

– Здоровенный русский.

– Здоровенный русский брюнет?

– Здоровенный русский рыжий. Брюнет – Аэрба.

– Аэрба круче!

– Капитан Аэрба!

– Он не проиграет!

– Эрба-Эрба!

– Десять!

– Уже одиннадцать!

Одиннадцать «соточек» рома, сидя друг напротив друга, в прокуренной таверне на окраине Патайи. В одном из тех заведений… А может, просто: в единственном на весь курорт заведении «для своих», в котором никогда, ну или почти никогда не оказывались ищущие пошлых развлечений туристы. В таверне, где за нарочито грубыми столами переходили из рук в руки партии наркотиков, в задней комнате по-крупному играли в покер, девочки изумляли настоящей красотой, поскольку отбирались с предельным тщанием, а вежливые громилы на входе вежливо просили сдать стволы, потому что в приличных заведениях давно перестали посыпать пол опилками, а без опилок чертовски трудно отмывать кровь.

– Двенадцать!

Именно в этом заведении схлестнулись за барной стойкой двое белых (рыжий и чёрный) на предмет, кто лучше смыслит в правильном карибском напитке, что в переводе с поздневечернего на ранненочной означало «Определим, кто свалится первым?». Схлестнулись и немедленно занялись выяснением этого важнейшего вопроса… Ну, не совсем немедленно, если честно… Сначала, как водится, хотели немного подраться, даже за грудки схватились, но потом Вернон и Уэрбо почуяли встречную силу, смерили друг друга выразительными взглядами, оценили сложение, оценили призывы охраны не увлекаться рукоприкладством и уселись на высокие табуреты. И были мгновенно окружены азартными посетителями.

– Тринадцать!

В каждом из соревнующихся футов по семь живого роста и фунтов по двести пятьдесят, не меньше, живого веса. Причём не жира, а костей, сухожилий и настолько рельефных мускулов, словно и Вернон, и Аэрба только-только сошли с плаката из серии: «Твой друг фитнес». И пусть на фоне Уэрбо рыжий русский выглядел юнцом – после восьмой «сотки» все поняли, что капитану достался серьёзный противник.

– Четырнадцать!

– Дальше наступит алкогольное отравление, – негромко произнёс сухонький, сложением похожий на тайца итальянец, которого окружающие почтительно звали «Дотторе». А судя по уважению, с которым на него смотрели завсегдатаи, специализировался этот доктор отнюдь не на венерических заболеваниях и вряд ли пользовал местных трансвеститов от гонореи и других производственных заболеваний.

– Не наступит, – уверенно ответил Кольдер, один из двух приятелей выпивающего Вернона. – Во всяком случае, не у моего друга.

Все русские были рыжими, как лисы, и крепкими, однако сложением двое Горностаев – Рикки и Кольдер, – недотягивали до здоровяка Дракона и на его фоне казались едва ли не хлюпиками.

– Вернон слишком молод, чтобы так пить.

– В молодости сила.

– У капитана Аэрбы большой опыт.

– Посмотрим.

– Посмотрим, – с усмешной согласился Дотторе.

– Пятнадцать!

– Так мы до утра провозимся! – возмутился Аэрба. И вопросительно, но не очень уверенно посмотрел на Вернона. Ответный взгляд рыжего был преисполнен естественной в данной ситуации рассеянности. – Давай решим дело разом?

– Каким разом? – уточнил русский.

– По бутылке из горла́! – провозгласил серб. – Кто останется на ногах, тот и победил.

– А если оба устоим? – Вариант, что оба упадут, рыжий самонадеянно не рассматривал. – Что тогда?

– Тогда объявим ничью! – вышел из ситуации Уэрбо. И обвёл присутствующих прищуренным, поскольку следовало навести резкость, взором. – Кто-нибудь ставил на ничью?

– Я, – подал голос старенький итальянец. И развёл руками: – Извините.

– Если мы останемся на ногах, вы победили, – предложил Аэрба. – Идёт?

Теоретически, конечно, «не идёт», но поскольку выигрыш мог достаться скромному Дотторе, желающих спорить не нашлось.

– Так и решим! Бармен! Два рома! – Пол-литровые бутылки подали незамедлительно, и Аэрба, распечатав первую, подмигнул Вернону: – Из горла́.

– Я помню. – Рыжий тоже встал с табурета, пошатнулся, но удержался на ногах, ухватившись рукой за край столика, и довольно уверенным движением вскрыл свою дозу. – До дна.

– Естественно!

– Поехали!

И притихшая публика принялась внимать мерному бульканью. Вот ушла первая сотня граммов, вот треть бутылки, вот половина… Бульканье не умолкало, а соперники продолжали стоять на ногах.

– Они достойны друг друга, – с улыбкой произнёс Дотторе.

И эта фраза подвела под соревнованием черту.

– Он мне нравится! – в голос рявкнул здоровенный серб, хлопая уронившего бутылку Вернона по спине. – Аэрба!

– Верба?

– Аэрба! Капитан Уэрбо Аэрба!

Сочетание произвело на рыжего настолько сильное впечатление, что он рискнул уточнить:

– Пишется так же, как произносится?

– Смотря на каком языке.

– На суахили?

Конкретно в этот момент природная любознательность Вернона неожиданно пережила процесс удвоения.

– На суахили таких слов нет, – огорчил бывшего соперника Уэрбо. – А поскольку вы с дружками – европейцы, я буду настаивать на правильном произношении: капитан Уэрбо Аэрба, эсквайр. Туземцам позволительно обращаться ко мне Эрба-Эрба, через дефис и почти слитно, но на то они и туземцы. – Покончив с представлением, серб тщательно обдумал происходящее и решил немного рассказать о себе: – Меня тут все знают.

Дотторе сопроводил заявление коротким старческим смешком, а вежливые тайцы – ничего не значащими улыбками.

– Вернон… – Парню финал грандиозного выяснения отношений дался чуть сложнее. – Вернон Венсон.

– Инглиш?

– Русский.

– То есть надо было пить водку?

– Сейчас мне нужна газировка, – не стал скрывать рыжий.

– Для короткого перерыва лучше пить кокосовое молоко, – безапелляционно сообщил Аэрба, приобнимая нового друга за плечи. – Чтобы в животе смешалась полноценная пино-колада.

– Что я с ней буду делать?

– Через соломинку…

Да, началось всё именно так.

Окончание соревнования отметили за барной стойкой, и для начала – без алкоголя. Вернон представил Рикки и Кольдера, Уэрбо вновь представил себя, чему все жутко обрадовались и попросили повторить на бис. За знакомство попили кокосового молока, потом жизнерадостно-жёлтого сока, потом добавили в сок немного джина, но только для того, чтобы сгладить приторно-сладкий вкус, потом в джин добавили мяту и лёд, потом долго и громко смеялись над анекдотом, который никак не заканчивался и неизвестно, о чём повествовал, потом из джина исчезли мята и вредный лёд, из-за которого всё кажется холодным и безвкусным. Потом была какая-то глупая пауза, во время которой никто никому и ничего не говорил. Потом неожиданно выяснилось, что Дотторе не только прекрасный человек и остроумный собеседник, но при этом замечательно лечит резаные раны, во всяком случае, повязки накладывает на удивление профессионально. Кольдер же в это время пытался объяснить, откуда у трёх напавших на него пакистанцев появились раны, но только всех запутал. Зато все запомнили, как молоденькая девочка целовала Кольдера в губы, а её «папик», местный босс средней руки, одобрительно кивал головой. На заднем плане Дотторе негромко велел «выбросить перевязанный мусор в переулок». Сигарный дым. Капитан Аэрба пляшет на барной стойке нечто, напоминающее канкан. Посетители в основном спят, но капитану зрители без надобности, ему достаточно аплодисментов от рыжих русских. Кстати, два друга Вернона, Рикки и Кольдер, не теряли времени даром, и теперь их состояние мало чем отличается от состояния Венсона и серба. И именно в таком виде компания отправляется гулять. А гулять необходимо, потому что в кондиционированном воздухе бара случился недостаток кислорода и куда-то разъехались девушки, на которых имелись виды.

Тёплая тропическая ночь.

Бегут полицейские. Кольдер пытается объяснить случайно пойманному австралийцу, кто он и откуда. Австралийцу плохо, к тому же у него есть свой взгляд на то, кто он и откуда, да и ломаный французский, на котором изъясняется Кольдер, к взаимопониманию не располагает. В данный момент лингвистические способности австралийца близки к нулю. Остальные австралийцы бегут. Вернон и Аэрба кричат, что они ничего не делали. Рикки пытается уснуть под пальмой. Мимо него бегут таксисты. Полицейским, очевидно, надоело. Сигарный дым. Портье прячется под стойку. Друзья вваливаются в номер и замирают, судорожно пытаясь припомнить, зачем они здесь.

Пауза.

И первым приходит в себя Аэрба.

– Вы тут живёте?

Рыжие русские начинают вразнобой вертеть головами, пытаясь уложить разрозненные признаки хоть в какую-то картину, после чего Рикки не слишком уверенно соглашается:

– Да.

– Да, – подтверждает Вернон, узнавший в валяющейся под креслом сумке свой рюкзак. – Да.

– Вместе живете?

Сложные вопросы в это время суток не приветствовались.

– Э-э?

Рыжие головы потрепыхались ещё немного, после чего замерли в позиции «удивление».

– Что?

– Я, типа, ничего не имею против, когда это меня не касается, потому что толерантный, человеколюбивый и в детстве слушал «Queen», – немного непонятно произнёс Аэрба. – Но если всё так, как выглядит, то спать я пойду куда-нибудь ещё.

Что-то в номере ему явно не приглянулось. И примерно через шесть с четвертью секунд Вернон понял, что именно.

– У нас, типа, большая гостиная, а спальня у каждого своя, – сообщил он капитану. – Специально такой номер искали.

– Четыре комнаты, – добавил Кольдер. И для наглядности продемонстрировал Аэрбе пять растопыренных пальцев. – Четыре.

После чего увлечённо уставился на них, пытаясь понять, что его смутило.

– Так веселее, – пояснил Вернон.

– Только с женщинами сегодня не получилось, – вздохнул Рикки.

– Тогда я лягу на диване. – Уэрбо покосился на светлеющее за окном небо и уточнил: – Сразу после ужина.

И почесал правый бок упаковкой пива.

– После какого ужина? – не понял Кольдер, которого подмывало рухнуть прямо на пол и уснуть, не раздеваясь.

– Что за мешок? – осведомился Вернон.

– Купили по дороге.

Пауза. Очень простые ответы в это время суток тоже вызывали замешательство. Каждый из рыжих мысленно повторил фразу серба и попытался как-нибудь соотнести её с тем, что помнил из прошлой ночи. Не получилось ни у кого.

– Я не спрашиваю, откуда взялся мешок, – выкрутился Вернон. – Я спрашиваю, что в нём?

И принял гордую позу. Отчего едва не упал.

– Сначала было пиво, – вздохнул Кольдер. – Кажется.

– Кажется, он от нас убегал.

– Пиво?

– Если пиво, то убегало, – уныло уточнил Рикки. – Оно «моё», средний род.

– И ты ещё называешь себя чудом! – качнул головой Вернон. – Какая безграмотность.

– Он чудом называет себя русским, – выдохнул серб.

Рыжие вновь задумались.

– Я помню, как мы покупали мешок, но не помню, что в нём, – признался Кольдер. – Капитан торговался.

Покачивающийся Аэрба понял, что раскрыть его маленькую тайну не сможет никто, выдал хитрую улыбку и осведомился:

– Где ближайшая ванна?

– Там. – Вернон махнул рукой на общественную, то есть выходящую в гостиную, уборную. – Тошнить лучше в унитаз, а то горничные ругаются.

– Я не об этом.

Капитан уверенно двинулся в указанном направлении – сказывалась морская привычка брать правильный азимут, – пинком распахнул попавшуюся по дороге дверь, снял с плеча подозрительный мешок и на глазах у впавших в ступор рыжих высыпал в ванную кучу необычайно подвижной еды. Креветки королевские, тигровые и обычные, мелкие, которые принялись немедленно проваливаться в слив. Крабы голубые и крабы серые, скалистые. Недовольные. Кальмары. Ничего не понимающие. Осьминоги. Устрицы, гребешки, бессчётное количество ракушек, изрядное – лангустов и, как венец, – четыре здоровенных лобстера, по паре футов каждый.

Вывалившись из тёмного мешка в белую ванну, еда сначала обалдела, а затем, едва обжившись, предприняла попытки удрать.

– Наверное, надо включить воду, – медленно произнёс Кольдер, разглядывая шевелящуюся в панике закуску.

– Вот это похоже на то, что я вчера видел в салате, – промямлил Вернон. – Но там оно выглядело более варёным.

– Меня сейчас стошнит, – признался Рикки. – Они мельтешат перед глазами.

– В унитаз, – машинально повторил Вернон.

– Надо включить воду.

– У вас есть кухня? – поинтересовался Аэрба.

– Кухня? – тупо переспросил Вернон.

– Kitchen. Küche. Cuisine. Cucina. Kuzhinё.

– Где-то внизу наверняка, – предположил Кольдер. – Вчера нам приносили еду.

– Это надо выбросить, – предложил оторвавшийся от унитаза Рикки. – Меня мутит, когда оно ползает.

– Не смотри в ванну.

– А если оно выползет на свободу?

– Это надо съесть! – решительно провозгласил Уэрбо. И напомнил обалдевшим рыжим: – Мы хотели попить пива.

– С австралийцами, – пробормотал Вернон.

– Нет, австралийцы знали, где его взять.

– Предлагаю начать с лобстера, – хмыкнул освоившийся Кольдер. – У кого есть зажигалка?

– Зачем?

– Надо его поджарить.

– Нам нужна скороварка.

– У вас нет кухни? – вновь поинтересовался Аэрба. – Китчена? Kitchen. Küche. Cuisine. Cucina. Kuzhinё.

– У нас не апартаменты, а пентхаус. Мы не варим, нас кормят.

Это заявление вызвало весьма презрительное замечание капитана:

– Изнеженные дети двадцатого века.

Уэрбо уселся на пол и вскрыл первую банку пива.

– Сейчас двадцать первый, – прохрипел Рикки. Унитаз ответил ему примерным бульканьем.

– Я бы сказал – пятый, – не согласился Кольдер, взглянув на часы.

– Пойдём купаться на рассвете?

– Где ты найдёшь сковороду в два часа ночи?

– В четыре.

– Кому нужны четыре сковороды в два часа ночи?

– Вы знаете телефон портье? – спросил хлебнувший пива серб. И элегантным броском отправил сплющенную банку в ванну. Еда зашуршала активнее.

– Портье сбежал, когда ты стал на него кричать, – рассказал Вернон.

– Я кричал на портье? – изумился Аэрба. – На меня это не похоже.

– Ты не проходил в дверь.

– Ах да, чёртов мешок.

– Головой не проходил.

– Папа с мамой наградили меня хорошим ростом.

– Ты пытался пролезть под стойкой.

– Зачем?

– Возможно, ты догадывался, что нам понадобится портье, и решил прихватить его с собой.

– Вы посмотрели в мешке? – осведомился Рикки. – А то мало ли…

– Я видел, как он бежал.

– Вот и хорошо, – удовлетворённо кивнул Уэрбо. – Теперь пусть он принесёт электрогриль, электрокастрюлю, килограмм лимонов, соль, перец, специи и ещё пива.

– Сейчас четыре утра, – простонал Вернон, которому показалось, что креветки уже присосались к его голове.

Или кто там присасывается?

– Логично рассуждаешь, – одобрил серб. – Скажи ему, чтобы поторопился, потому что через пару часов ужинать будет поздно. Тебе повторить список?

– Не надо… – Кольдер снял телефонную трубку, поднёс её к уху и лишь в этот момент остановился: – Откуда портье всё это возьмет?

– В два часа ночи, – простонал Рикки.

– В четыре.

– Скажи, что капитан Аэрба просит об услуге, – безмятежно велел серб, вскрывая вторую банку пива.

– И что?

– И всё.

И всё, к огромному удивлению рыжих, нашлось. Точнее, отыскалось.

Уже через полчаса компания уютно расположилась на полу обширной, выходящей на море террасы. Слева – ведро с едой, справа – кастрюля с кипящей водой, в которую периодически влетала очередная порция закуски, чуть дальше честно трудился электрогриль, поджаривая шашлычки из креветок, кальмаров и осьминогов, впереди же устроились плошки с соусами и банки с холодным пивом. А за краем террасы и даже ещё дальше, далеко-далеко за пляжем, занимался роскошный тропический рассвет, раскрашивая океан и небо во все оттенки восходящего солнца.