Глава 2

Ветер трепал ярко-рыжие волосы девушки… даже не трепал – рвал, потому что ветер был сегодня необычайно резким и злым… Трепещущие кудри походили на языки пламени, разлетались, извивались, норовя покориться ветру и улететь, словно говорили: «Чуть сильнее!», и порывы становились жёстче и жёстче…

Но девушка не обращала на них никакого внимания.

Ветер, который, кажется, вознамерился сдуть рыжую прочь, для неё не существовал. Он оставался за пределами чувств и поэтому, наверное, бесился.

Тонкая фигурка одиноко застыла на утёсе, под которым разверзлась пропасть. Огромные острые камни где-то внизу, там же – грохот быстрой реки, клочки зелени и колючки кустов. Чуть дальше, под багровыми облаками, раскинулась широкая долина. Охотничьи угодья для масанов и обширные пастбища для шестилапых ригонов. На самой кромке горизонта – острые пики высоких скал.

Граница владений.

Лицо девушки было задумчивым и отрешённым. Аккуратные алые губы, огромные янтарные глаза с красными зрачками, ровные зубы… лишь иглы чуть выступают из-под верхней губы. Не прячутся, как это бывает у всех, а дразнятся. Милая особенность, сводящая с ума мужчин…

Облака на мгновение разошлись, и на девушку упал луч багрового светила, скользнул по строгому золотому платью, что закрывало её от шеи до пят, оставляя открытыми лишь изящные кисти рук. Платье было строгим, но требующим украшения, и оно присутствовало. Может, неброское, зато по всем признакам – важное: на груди девушки висел медальон в виде солнца, в центре которого уютно устроился крупный чёрный камень.

И этот камень блеснул, ответив упавшим на него лучам.

«Ночь Солнца».

Который всегда считался самым бесполезным Амулетом Крови семьи Масан.

Столетия сменяли друг друга, время убегало стремительным потоком, менялась жизнь, отношения, Амулеты поднимали кланы на невиданные высоты, а «Ночь Солнца»… «Ночь Солнца» оставался простым украшением на груди кардиналов Лигар. Бессмысленным. Никому не нужным.

Разумеется, владельцы странного Амулета прекрасно знали, в чём его сила, но не представляли, что должно произойти, чтобы им пришлось воспользоваться «Ночью». Кардиналы Лигар думали, что судьба посмеялась над ними, но жизнь повернулась так, что смех застыл в жилах холодом страха, и только «Ночь» могла спасти всю семью.

Жизнь оказалась жёстче, чем представляли вампиры…

* * *

Девушка почувствовала движение на груди и привычным жестом прикоснулась тонкими пальцами к своему сокровищу:

– Тише, тише… – У неё оказался очень красивый, бархатистый голос. – Не спеши, всему своё время.

Искорки, вспыхнувшие было на солнце, погасли.

Ветер ударил злее и снова был оставлен без внимания.

Сзади послышались шаги.

Тот, кто пришёл, не смел нарушать покой рыжеволосой, он лишь потоптался, привлекая внимание, отвесил изящный поклон «ин-таоро-пенерта» и замер.

– Говори, – негромко велела рыжая.

Не обернувшись.

– Они вернулись, госпожа, и ждут вас.

– Хорошо. – Девушка бросила взгляд вправо, где нависал над долиной огромный замок, и небрежно осведомилась: – Они что-нибудь сказали?

– Они не смеют, госпожа, они знают, что вы должны услышать доклад первой.

Всё правильно, так и должно быть. Она должна вернуться в замок и с высокомерной рассеянностью выслушать донесение. Первой. Как будто – единственной. Ведь всё – ради неё…

Однако нетерпение победило, и рыжая не удержалась от вопроса:

– Они улыбались?

– Да, госпожа, они улыбались, – подтвердил Артах.

– Хорошо.

Второй отряд разведчиков с Кая-Листрали… Улыбаются. А значит, всё получилось. Они не только отыскали дверь в иной мир, никем не используемый проход Большой Дороги на неизведанную планету, но и подтвердили силу «Ночи Солнца».

У них получилось. Остававшийся долгие тысячелетия бесполезным Амулет сумел победить саму Судьбу.

«Хорошо…»

Рыжеволосая наконец-то повернулась и царственным жестом подала мужчине руку. Она не нуждалась в помощи, но так требовал этикет – опираться на руку подданного.

Неспешным шагом дошли они до кованых ворот и оказались во внутреннем дворе, где толпились любопытные… Много любопытных, очень много. Разведчиков встречал весь замок, во дворе негде яблоку упасть, но при появлении рыжей масаны расступились. Словно втиснулись в стены и друг в друга. При появлении рыжей стало тихо.

– Кардинал Эстэль Лигар. Клан приветствует вас! – громко объявил епископ Артах.

И вампиры склонились в поклоне «гар-сарадал».

А девушка улыбнулась, с удовольствие глядя на выражающих наивысшее уважение подданных. И искры в камне Амулета на мгновение сложились в улыбку, подобную той, что играла на губах Эстэль, а затем рассыпались мелкими огоньками.

Выставочный центр «Tokyo Big Sight» Япония, Токио

Вы когда-нибудь были на фестивале боди-арта? Когда вокруг голые тела, но стыда нет, потому что краска меняет мир, и вместо мужчин и женщин ходят, стоят, танцуют и позируют живые картины. Когда справа элегантные тигрицы, демоны всех кругов Ада и драконы, притаившиеся в тумане, слева – пейзажи и сюрреалистические портреты, по стройным телам моделей низвергаются цветные водопады… Ты уже пресыщен впечатлениями, а впереди – ещё сотня работ замечательных художников. После первого часа глаза устают, хочется уйти туда, где вокруг лишь нейтральное серое, а лучше – вообще чёрное, но уйти невозможно, потому что фестиваль знаменитостей боди-арта бывает лишь раз в году, и не хочется пропустить даже самую простенькую модель….

– Уходишь? – изумился Наарга.

– Вернусь через двадцать минут, – спокойно ответил Нега.

– Устал?

– Меня трудно утомить.

– Даже искусством?

– Даже им.

Мельтешение изукрашенных тел не действовало на навов так же сильно, как на обычных людей. Образы, вспышки света и причудливые движения, которые постепенно переполняли челов, не могли утомить почти совершенный мозг подданных Тёмного Двора. Фестивальное мельтешение легко раскладывалось на составляющие, фиксировалось, анализировалось, в случае необходимости – запоминалось, но тратился на всё это такой минимум сил, что челы умерли бы от зависти.

– Скажешь, куда собрался?

– Нужно кое-что проверить… – Нега хлопнул друга по плечу. – Развлекайся.

А сам вышел в лифтовой холл и в очередной раз набрал номер Миры. Выслушал предложение оставить сообщение, покрутил головой, спустился в подземный гараж, сел во взятую напрокат машину и навёл морок – теперь видеокамеры и случайные прохожие видели не происходящее в действительности, а современного, то есть уставившегося в планшет мужчину.

Сам же Нега достал с заднего сиденья сумку, выудил из неё ноутбук и через USB-вход подключил бронзовую плошку, украшенную переплетением колдовских символов. Затем раскрыл извлечённый из той же сумки кожаный чехол, покопался в пластиковых пакетиках, вытащил тот, внутри которого лежали три длинных светлых волоска, достал один и положил его в чашу. Запустил программу, прочитал заклинание и поднёс огонек зажигалки к волоску. Тот мгновенно сгорел, оставив после себя тонкий дымок, но не поднявшийся и растаявший, а быстро впитавшийся в чашу.

Поиск по генетическому коду позволял отыскать кого угодно и где угодно с точностью до фута, а требовалось для него совсем чуть-чуть: волосок, капелька крови, частичка кожи объекта или его слюна.

Поиск показал, что Мира находится там, где должна: под Хабаровском, но не на поляне, а на опушке леса, вдали от палаток, и при этом – без движения.

Можно было подождать, повторить поиск через пару минут, убедиться, что подозрения оправданны, но… Но Нега уже понял, что случилась беда, и не стал терять время: пробормотал ругательство, затем – заклинание портала и прямо из машины провалился в Хабаровский край.

* * *

Вышел в шаге от распростёртой девушки, склонился и внимательно, но пока не прикасаясь, осмотрел.

Благодаря навским эскизам и тому, что убийца ничего не знал об анатомии людов, Мира всё ещё была жива: у людов сердце находится на полдюйма выше, чем у челов, и потому клинок не разорвал его, как хотелось неизвестному, а только задел. И Нега, который, в отличие от убийцы, хорошо знал, на что способны люды, прикинул, что до критического состояния осталось примерно десять минут. Очень мало по человским меркам и более чем достаточно по разумению Тёмного Двора.

Нав поднялся и прошёлся по обеим полянам: той, где стояли палатки, и соседней, где ребята Миры проводили раскопки. Обнаружил их всех, мёртвых, отметил, что и трупы, и палатки тщательно обысканы, но деньги и украшения неизвестные не взяли.

Значит, приходили за другим.

Остановился, прикрыл глаза и быстро, но очень аккуратно провёл магическое сканирование. Лёгкое, чтобы не оставить следов, но тщательное. Засёк компактную видеокамеру на дереве – её объектив был направлен на палатки, – усмехнулся, снял её, потратив ещё сорок секунд, вернулся к Мире, поднял на руки и активизировал безликую «Дырку жизни», купленную в обычном супермаркете Торговой Гильдии.

Через несколько секунд тяжелораненая девушка оказалась в приёмной Эрлийской обители.

Япония, Окинава

Самолёт вздрогнул, касаясь колёсами взлётно-посадочной полосы, и в салоне раздались редкие аплодисменты. Широкоплечий мужчина с короткими рыжими волосами оглядел тех, на чьих лицах было написано несказанное облегчение от того, что они снова на земле, и презрительно хмыкнул.

«Рано радуетесь. Касание земли – это ещё не гарантия того, что катастрофы не будет».

Впрочем, с этой машиной и именно сегодня ничего не случится: вероятности полёта были тщательно просчитаны, и если бы существовал риск, он не поднялся бы на борт.

За стеклом иллюминатора промелькнуло здание аэропорта, и рыцарь в одно движение поднялся с кресла, взяв в руки сумку, которая всю дорогу стояла у него в ногах. Позади так же легко и быстро встали ещё четверо челов, однако рыжий не стал оборачиваться и тем показывать, что они вместе: их пути разошлись с того момента, как был пройден таможенный контроль.

Самолёт остановился, бортпроводники замерли в ожидании подачи трапа, и мужчина прошёл к самому выходу, чтобы первым выйти из салона. За ним выстроилась очередь из молодых парочек, нескольких особо инициативных старушек, трёх японцев в одинаковых деловых костюмах, а четверо челов с американскими паспортами остались около своих мест. Рыжий бегло просканировал пространство вокруг – предосторожность не помешает, – удостоверился, что опасности по-прежнему нет, и включил телефон.

Ему категорически не нравилось то, что вся группа летела вместе с ним. После такого задания полагалось рассредоточиться, оказаться как можно дальше друг от друга, но ближайший доступный рейс за пределы России был только один, а оставлять команду в зале ожидания или в Хабаровске рыцарь не желал: зелёные вскоре узнают о гибели группы археологов, начнут поиски, и нет никакого смысла облегчать им задачу. Разумеется, зелёные отыщут исполнителей – в фургоне наверняка остались генетические образцы, – однако вояки не смогут рассказать ничего интересного. Что они знают? Только полученные инструкции и его ненастоящее имя.

Зелёным придется здорово постараться, чтобы добраться до него, но времени им хватит только на это, и добраться до Мессии они не успеют.

Не смогут помешать Хэттару изменить мир…

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь Москва, Ленинградский проспект

Мало кто из обычных москвичей знал, что внушительное «сталинское» здание на развилке Волоколамского и Ленинградского шоссе принадлежит нелюдям. Челы проходили или проезжали мимо, кидали на строение заинтересованные или мимолётные взгляды, но для них дом из светлого камня был хоть и выделяющимся, но заурядным: «бывший военный институт», «нынешний военный институт», «на офисы, небось, распилили» – так думали прохожие. А если кто пытался проникнуть внутрь: продать что-нибудь или из любопытства, то молчаливые охранники вежливо, но непреклонно просили их проходить мимо. А если требовалось – демонстрировали такие документы, что один ушлый инспектор пожарной охраны, вздумавший прорваться внутрь нахрапом, долго-долго потом умолял никому и никуда не сообщать о его попытке и вообще забыть о его существовании. И даже предлагал деньги.

К просьбе отнеслись с пониманием.

От денег отказались.

Что же касается жителей Тайного Города, то среди них желающих проникнуть в это здание не находилось вот уже четыреста пятьдесят четыре года, с тех самых пор, как под стенами Цитадели полегла половина гвардии великого магистра. Разумеется, рано или поздно новые смельчаки обязательно отыщутся, разумеется, владеющие Цитаделью навы продолжат оберегать свое логово с маниакальной тщательностью, и следующие желающие, скорее всего, повторят судьбу незадачливых рыцарей, но пока это не было важно.

– Выглядишь расстроенным.

– Устал немного.

– Богемная жизнь до добра не доводит.

– Чего не сделаешь ради Великого Дома, – хмыкнул Нега.

Он считал «богемой» Нааргу, но с пониманием относился к тому, что остальные навы относились к нему самому так же, как он – к художнику. Для них он тоже был «слегка не от мира сего».

Нормально, у всех бывает, через пару-тройку столетий пройдёт.

– Не жалеешь ты себя.

– Я ведь сказал…

– Да, да, помню: «Чего не сделаешь ради Великого Дома». Давно собираюсь увековечить сей лозунг на золотой табличке, да всё руки не доходят.

– Золота жалко?

– В моем кабинете часто бывают шасы: боюсь, утащат.

– Могу продать тебе формулу суперклея.

– Которую разработали шасы?

– Ага.

– Значит, они знают формулу суперрастворителя. Возможно – секретную.

Навы негромко посмеялись.

Официально считалось, что всеми вопросами безопасности в Великом Доме Навь ведает Сантьяга, комиссар Тёмного Двора, и так, собственно, оно и было. В мирное время прижимистые навы отряжали своему главному боевому магу минимум помощников, но тот справлялся.

Комиссар курировал все вопросы, но наибольшее внимание уделял проблемам Тайного Города, вечному противостоянию с заклятыми соседями – Великими Домами Чудь и Людь, поэтому многие дела, на первый взгляд относящиеся к разряду второстепенных, сваливал на исполнительного Ортегу, считавшегося то ли клоном Сантьяги, то ли его тенью. Ортега не жаловался и давно привык принимать на себя первую волну желающих записаться на приём к всесильному комиссару. И даже научился не сильно раздражаться по этому поводу, частенько объединяя полезное с приятным. К примеру, до прихода Неги Ортега развлекался «оцифровыванием» старинных документов: фотографировал исписанный старонавскими иероглифами лист, после чего прогонял его через автоматический переводчик с китайского и бодро ржал над получившейся белибердой.

– Знаешь, как перевели они фразу: «Мерцающий клинок пронзил туманную горку звёздных теней»?

– Это ведь поэма «Тьма шелестящей листвы», – удивился Нега. Он считался неплохим знатоком литературы имперского периода.

– Ага.

– Памятник нашего искусства.

– Ага, – снова подтвердил Ортега.

– И ты над ним издеваешься?

– Какой же ты стал нудный, чтоб тебя Спящий наизнанку вывернул, – вздохнул помощник комиссара. После чего демонстративно захлопнул старинный том, сложил перед собой руки и поинтересовался: – С чем пожаловал, богема? Мне кажется или ты должен сейчас находиться в Токио?

Помощников у Сантьяги было мало, но его задачу существенно упрощал тот простой факт, что каждый живой нав, чем бы он ни занимался, считался находящимся на службе Великому Дому, и потому весёлый импресарио, тонкий ценитель красоты и знаток искусства Нега являлся одним из агентов комиссара, собирающим информацию и выполняющим задания за пределами Тайного Города.

– Я был в Токио, – подтвердил он.

– Не понравилось?

– Перестань паясничать.

На убитых археологов Неге было плевать, однако к Мире он относился особенно, и ему показалась неуместной весёлость Ортеги.

– Что у тебя? – посерьёзнел тот.

– Ты помнишь мою знакомую из Зелёного Дома?

– У каждого из нас есть, была или будет знакомая из Зелёного Дома, – пожал плечами Ортега. – Они так мало живут, что запоминать их имена нет никакого смысла. Что случилось с твоей нынешней?

– Её едва не убили, – хмуро ответил Нега, ещё более помрачневший, когда помощник комиссара коснулся срока жизни людов.

– Такое случается. Собрался отомстить?