Медсестры – еще ладно. Многие из них приезжают на заработки из других городов и могут не знать в лицо «видных питерцев». Да и не особенно вглядываются медсестры в лица пациентов. Другое дело – врач, который делает операцию. Он лицо пациента изучает до мельчайшей черточки. И память на лица у пластических хирургов цепкая. А уж про главного врача клиники говорить нечего – ему по статусу положено вращаться в «высшем обществе», рекламировать свою клинику, привлекать новых клиентов и все такое. Чтобы он-то, да не узнал Альберта Радиевича? Ладно, допустим, что он его действительно не узнал, но вряд ли Альберт Радиевич настолько глуп, чтобы на это рассчитывать. Вероятность того, что не узнает, куда меньше того, что узнает, а уж Альберту Радиевичу положено уметь хорошо просчитывать вероятности. Иначе бы он давным-давно отбывал срок или лежал на Северном, Южном или еще каком другом питерском кладбище. Нет, Анатолий Викторович был в курсе и сознательно подставил Александра. Да что тут гадать! Дегтярский же сказал, что Сергей Иванович его давний знакомый, поэтому-то он сам не хотел оперировать. Александр сгоряча забыл об этом. Дегтярский и сам бы прооперировал, только ему для этого был нужен опытный ассистент, которого под рукой не имелось. Вот и пришлось приглашать Александра, выдумывая близкое знакомство как отмазку. Ассистировать в другой город никто из профессионалов не поедет, смешно это, нелепо, а кого-то из питерских специалистов Дегтярский на роль ассистента приглашать не хотел. Вот и вывернул ситуацию наизнанку – вы оперируйте, а я вам стану ассистировать.

Вот ведь мерзавец! Ох, недаром въедливые глазки у него бегали все время! Разве так можно? «Не волнуйтесь, Александр Михайлович, все послеоперационное ведение мы обеспечим на самом высоком уровне…» Мавр сделал свое дело, мавр может валить обратно в Москву, а мы тут сами разберемся. Сами с усами, да…

Подставлять ближнего вообще гадко, мерзко и подло, но если этот ближний – твой коллега-врач, то поступок приобретает особо неблагоприятную окраску. Сколько говорено и писано о корпоративной этике, корпоративной солидарности, некоторые даже о корпоративных заговорах упоминают, а на самом деле как не было в отечественной медицине ничего корпоративного, так и нет. Есть система «рука руку моет», не более того.

Эмоции бурлили и рвались наружу, но что толку в эмоциях? Конечно, Александр этого так не оставит. Он сейчас же… нет, сейчас уже поздно, двенадцатый час как-никак, поэтому он позвонит Анатолию Викторовичу завтра утром, выскажет в корректной форме все, что он о нем думает! А сейчас надо немного успокоиться…

Для того чтобы успокоиться, нет способа лучше каллиграфии. Вдумчиво разотрешь в чашке палочку туши, так же вдумчиво разведешь ее водой, вдумчиво макнешь кисть, вдумчиво выведешь первую линию, затем вторую…

Иероглиф «шоу», символизирующий долголетие, требует твердой руки и душевного спокойствия. Особенно в классическом своем написании. Особенно если не рисовать на листе бумаги один большой иероглиф, а покрывать его множеством мелких. Задача усложняется – здесь каждый иероглиф должен быть безупречен не только по форме, но и по размеру. Десять столбиков по десять иероглифов, и можно будет с почтением дарить этот лист на день рождения хорошему человеку. Сто иероглифов «шоу» – это не просто пожелание долголетия, а пожелание долголетия, граничащего с бессмертием… На девятом по счету листе бумаги дело пошло как надо. Казалось, что одинаковые и совершенные иероглифы расползаются по бумаге сами собой, без участия Александра. Нарисовав в нижнем правом углу последний иероглиф, Александр отложил кисть, удовлетворенно кивнул и вернулся к размышлениям.

На спокойную голову думалось лучше и продуктивнее. Александр вспомнил все то, что говорил Дегтярский за ужином в ресторане, вспомнил упоминание Алика во время поездки в такси (Аликом ведь можно не только Александра, но и Альберта назвать), добавил к этому оплату наличными из-за каких-то проблем с банком… Ох, явно придуманными были эти банковские проблемы. Дегтярский попросту не хотел оставлять следов. Банковский перевод – это след, а конверта, переданного из рук в руки, никто, кроме них двоих, не видел. И склонность общаться по телефону, а не по переписке тоже можно объяснить нежеланием оставлять следы. Письмо от Дегтярского пришло всего одно – с «рыбой», то есть с образцом договора. Да, Александр подписывал расходник, но расходник можно порвать и выбросить. И свой экземпляр договора Дегтярский мог порвать. И историю болезни тоже. У анестезиологов должен храниться второй экземпляр их карты, кроме той, что вложена в историю болезни? От него тоже никто не мешает избавиться. Так же, как и от журнала записи оперативных вмешательств, в котором Александр кратко описал ход операции. «Шапка» с указанием фамилий пациента и всех врачей, принимавших участие в операции, уже была кем-то заполнена, скорее всего, операционной сестрой. Номер истории болезни и дата операции там тоже указаны. Но кто мешает завести новый журнал?

Должны быть учтены и списаны наркотики и сильнодействующие препараты, затраченные на пациента? Это ведь целая канитель с учетом – записи в истории, записи в журналах… Хотя при желании можно приобрести все необходимые препараты на черном рынке, записей в журналах не делать, а историю болезни порвать и выбросить. Тогда никаких документальных следов не останется, и операция будет выглядеть подпольной. При желании руководитель клиники может устроить такое без особых проблем. Своя рука – владыка, как говорится.

И неспроста главный врач выступил в роли ассистента… Можно подумать, что некого ему было поставить в ассистенты! Не засиделся в своем кабинете господин Дегтярский, и не стариной он решил тряхнуть, а просто лишнего человека в тайну посвящать не хотел! И любому умному человеку это соображение пришло бы в голову сразу, насторожило. Фактам надо находить правильные объяснения, а не придумывать какую-то чепуху!

Не может такого быть, чтобы всех-всех-всех сотрудников «Прогресса» объединяла круговая порука… Правильно, не может. Поэтому кого-то приглашают со стороны. Приехал-уехал, и концы в воду, особенно если никаких документальных следов не осталось. А у доверенных сотрудников рот на замке. Вот не включил бы Александр сегодня вечером телевизор или смотрел бы другую программу, так и не узнал бы ничего. Не узнал бы, что, сам того не желая и не ведая, стал участником подпольной операции по изменению внешности.

К Александру несколько раз обращались с осторожными предложениями-намеками «прооперировать без лишней огласки». Гонорар в таких случаях увеличивался втрое, а то и впятеро, но Александр неизменно отказывался. Деньги деньгами, а принципы принципами. А тут на тебе – съездил в Питер. Вот уж действительно, лучше бы остался дома…

Помимо обычной пластической хирургии, помогающей людям улучшить свой облик, стать красивее, выглядеть моложе, существует и теневая, «подпольная», не улучшающая, а изменяющая до неузнаваемости. Неузнаваемости, нужной для того, чтобы уйти от ответственности, спрятаться за «чужим» лицом, чужими документами. Каких-то особых, «подпольных» клиник не существует – операции «без лишней огласки» делаются там же, где и обычные. Три направо, две налево. Четыре направо, одну налево. Пять налево, одну направо. Расклады везде свои. Кто-то вообще не связывается с «левыми» операциями, кто-то с их помощью пытается «удержаться на плаву», а кто-то делает их основной статьей дохода. Беспокойства больше, но и прибыль возрастает существенно, в разы. Александр не имел склонности к домыслам, наветам и огульным обвинениям, но он не был слепым и умел делать выводы. Если какая-то клиника практически нигде не рекламируется, привлечением клиентуры не занимается, никакого эксклюзива не предлагает, цены держит выше среднерыночных, но тем не менее существует годами, не загибается, не закрывается да вдобавок отличается исключительным кадровым постоянством, то тут уж выводы напрашиваются сами собой. Можно, конечно, допустить, что клинику перманентно спонсирует некий олигарх, которому когда-то здесь так удачно изменили форму носа, что он до сих пор на себя по утрам в зеркало любуется и никак налюбоваться не может… Но, скорее всего, клиника ориентирована на «теневые» операции. Каков спрос? Спрос огромный – не только свои соотечественники внешность меняют, но и из зарубежья приезжают, как из ближнего, так и из дальнего. Наши врачи ничем не хуже европейских, оснащение в частных клиниках самое современное, а уровень цен на «эксклюзивные» услуги существенно ниже, чем в той же Австрии или Англии…

Александр достал из книжного шкафа папку с договорами. Вот он, договор с «Первой реконструктивно-пластической клиникой «Прогресс». Но в нем мало конкретной информации. «Проведение в период с… по… на базе клиники следующих операций…» Всегда можно сказать, что договор заключили, а до операции дело не дошло. Точно! Акта сдачи-приемки выполненных работ они ведь с Дегтярским не подписывали! Без этого акта, по идее, бухгалтерия не может перечислить деньги! Александр всегда помнил про акты, а тут получил деньги наликом и забыл о формальностях! Обе стороны выполнили свои обязательства друг перед другом и разошлись.

Теперь даже подпись Дегтярского на договоре казалась не подписью, а просто закорючкой. Собственно, это и была закорючка, нечто вроде перечеркнутой по диагонали буквы «О». И подписывал Дегтярский договор не при Александре, со стороны клиники они были подписаны и пропечатаны заранее.

Получается, что Александр стал участником, то есть – соучастником подпольной операции. И пойди-ка попробуй доказать обратное. А чем это чревато? Это чревато проблемами с законом, и еще это прекрасный повод для шантажа. Так часто бывает, оступится человек однажды, ненароком, и сам не заметит, как засосет его болото. Дегтярский вряд ли упустит такую возможность. Нет, он выждет немного, а потом обратится к Александру с очередной просьбой, уже не маскируясь. Наоборот – раскроет все карты, выложит их веером на стол и начнет пугать последствиями. Коготок увяз – всей птичке пропасть, поучаствовал доктор Берг в одной сомнительной затее, так почему бы ему не поучаствовать в другой. И так далее – в третьей, в четвертой, в пятой, в семнадцатой… До тех пор, пока не арестуют.

А можно прийти самому и все рассказать? Вряд ли это будет правильно…

Понятие врачебной тайны в этом случае не действовало. Врачебная тайна – это несколько другое. Когда тебя обводят вокруг пальца, используют втемную, делая участником сомнительной во всех смыслах затеи, ты не обязан хранить профессиональную тайну. От явки в полицию Александра удерживали другие соображения. Если история болезни вместе с остальными документальными следами операции уничтожены, он будет выглядеть соучастником. Явка с повинной, наверное, ему зачтется, но оправдаться, полностью обелиться он не сможет. Не исключено, что, не разобравшись, его сочтут главным организатором… Нет, иметь дело с полицией можно только в том случае, если можешь доказать свою невиновность. А для этого нужно иметь на руках копию истории болезни и координаты людей, которые могут подтвердить, что операция проводилась официально, с оформлением истории болезни, анестезиологической карты и прочей документации. Если даже Дегтярский «зачистил» концы и сунул их в воду, то это еще не означает, что доктор Берг ничем не сможет доказать свою правоту.

А может, он зря накрутил себя, да так знатно накрутил, что на сон грядущий для успокоения каллиграфией заниматься пришлось? Нет, не зря, совсем не зря…

На душе было тоскливо, даже не тоскливо, а гнусно. И еще было очень обидно, как бывает обидно любому порядочному человеку, столкнувшемуся с какой-либо мерзостью. Хочется воздевать руки, потрясать кулаками и сотрясать воздух абстрактно-риторическим воплем «Ну разве так можно?!». Когда тебя обманывают люди, в порядочности которых ты до этого не сомневался, больно бывает вдвойне.

«Надо ехать», – подумал Александр, снова берясь за кисть.

Иероглиф «чжэнь» – истина, так же сложен в написании, как и иероглиф «шоу», и в больших количествах оказывает выраженное успокаивающее действие.