– А пока учился – язву двенадцатиперстной кишки нажил, – продолжал Дегтярский. – Приехал к месту службы в Североморск, пошел представляться начальству, и меня прямо на пороге скрутило. Сразу в госпиталь и на стол, а через полтора месяца комиссовали. Ни одного дня не успел послужить. Анекдот! А такие планы были, что аж дух захватывало! К сорока годам рассчитывал стать начальником крупного госпиталя в полковничьем звании, а в особо нескромных мечтах подумывал и о должности начальника медицинской службы Военно-морского флота. Вот так! Не боги горшки обжигают, и плох тот солдат, у которого в ранце нет маршальского жезла! А вместо этого чудесная перспектива работы хирургом в районной поликлинике. Застрелиться хотелось, честное слово, только не из чего было. Это сейчас в армию никого калачом не заманишь, а тридцать пять лет назад в военные училища серьезный конкурс был, а в Военно-медицинскую академию так вообще зверский. По двадцать человек на одно место, да каких человек! Лучших учеников со всего Союза! Вы молодой, вам этого не понять. Вы не обижайтесь, пожалуйста, это я завидую.

Александр заверил, что не обижается. В знак дружбы и взаимопонимания выпили по рюмочке.

Неизвестно какая музыка, тихо лившаяся из динамиков (нечто из класса «мелодичная попса»), неожиданно сменилась довольно редкой песней «Битлов» про доктора Роберта.

 
Doctor Robert
You’re a new and better man
He helps you to understand
He does everything he can
Doctor Robert ^[1]
 

«Такой своеобразный знак внимания к клиентам-врачам или совпадение?» – подумал Александр, склонный иногда задумываться над тем, над чем задумываться и не стоило.

В последнее время он переживал нечто вроде битломанского ренессанса. Когда-то «Битлы» ему очень нравились, потом он к ним остыл, и казалось, что навсегда, а теперь вот снова увлекся. Настолько, что таскал в телефоне всю антологию от Please Please Me ^[2] до Let It Be ^[3] и слушал время от времени сообразно настроению.

– Товарищи мои уже майорами были, а я ассистентом на кафедре подвизался. Не поликлиника, конечно, но тоже ничего особенного. А потом вдруг времена изменились и коварная Фортуна решила повернуться ко мне лицом, а к моим товарищам, к сожалению, задом. Страшно подумать, что сейчас бы я мог жить на пенсию от Министерства обороны!..

Эта фраза Александру не понравилась, можно сказать – подпортила его мнение о Дегтярском. Слишком уж много пафоса и самодовольства он в нее вложил. Сложилось у тебя – радуйся, но в радости своей старайся не возвышаться над другими. Иными словами, надо радоваться тому, что у тебя все хорошо, а не тому, что тебе лучше, чем кому-то. Как-то так. И не такие уж маленькие пенсии у военных, чтобы жить на них было «страшно подумать».

– У меня, может, не самая большая клиника в Петербурге, но дело ведь не в размере, не так ли? Согласны со мной, Александр Михайлович?

– Не в размере дело, – поддакнул Александр.

Искренне поддакнул, не кривя душой. Действительно, не в размере дело, а в качестве оказываемых услуг. Клиника может быть большой, даже огромной, но «бестолковой», то есть – плохо работающей. За примерами далеко ходить не надо. Три года назад в Москве с большой помпой открылась клиника «Преображенский и К°». Владельцы отремонтировали и оснастили по высшему разряду трехэтажное здание бывшего кожвендиспансера, набрали персонал, нешуточно вложились в раскрутку, но забыли о самом главном, о том, без чего ни одна фирма-компания-структура существовать не может. Или не забыли, а просто не сумели правильно организовать деятельность клиники. Само собой ничего не делается, а если и делается, то далеко не самым лучшим образом. Найти (сманить) хороших хирургов и оснастить их всем необходимым – это полдела. Надо еще, чтобы вся клиника работала как часы. Если человек приходит в назначенное время и ждет приема полтора часа – это не дело. Если по телефону говорится одно, а при встрече – совершенно другое, это никуда не годится. Если до операции сэкономить время на общении с пациентом, то после операции есть риск потратить несоизмеримо больше на общение с его адвокатом. Короче говоря, клиники «Преображенский и К°» скоро уже год как нет. Все проходит, только что-то очень уж быстро.

Дегтярский был радушен и дружелюбен донельзя, но крылось в этом нечто такое, приторное, ненатуральное, что вынуждало держать ухо востро. «Мед с сахаром, – говорила в таких случаях бабушка Анна Тимофеевна и добавляла для непонятливых: – Сладко, а невкусно». Александр всегда стремился быть независимым и от людей, примерявших на себя маску благодетеля или покровителя, старался держаться подальше. Знал, как это бывает – коготок увяз, всей птичке пропасть. «Прикормят» тебя, а потом начнут этим шантажировать. Тем более что это всего лишь маска.

Но, с другой стороны, попадаются люди, которым эта маска просто нравится и они носят ее не с корыстными целями, а только лишь для того, чтобы потешить собственное эго. Почему бы им не подыграть, делая вид, что принимаешь все за чистую монету? И вообще, пусть уж лучше позитив будет гипертрофированным, чем негатив.

В завершение ужина, под кофе, изрядно поднабравшийся Дегтярский (Александр выпил всего одну рюмку, а он допил остальное и попросил принести еще сто пятьдесят грамм) вошел в роль крестного отца.

– У меня такое правило, – Дегтярский старался говорить веско, но выходило смешно и порой не очень связно, – везде иметь своих людей, то есть людей, на которых я могу положиться. А эти люди, в свою очередь, могут положиться на меня. «Ты – мне, я – тебе», на этом столпе стоит Вселенная, а кто не с нами, тот против нас. Вы думаете, что здесь Северная столица, город высокой культуры и все такое? Зря! Питер – это гигантский серпентарий! Когда меня спрашивают, каким словом я могу охарактеризовать мой родной город, я отвечаю: «Бандитский»! Бандитский Петербург! Сериал есть такой, видели, наверное?

Александр отрицательно покачал головой. Слышал, что есть такой сериал, но не видел.

– Так вот там все неправда! На самом деле все гораздо хуже! Это я вам как коренной ленинградец говорю. Здесь надо держать ухо востро, а нос – точно по ветру, иначе долго не протянешь!..

Александру на миг показалось, что он перенесся в Чикаго времен Великой депрессии. Что-то уж очень Анатолий Викторович впал в брутальность.

– Но я держу! – заверил Дегтярский. – И нос по ветру держу, и всех, кого надо, держу…

Для наглядности он сжал кулак и негромко (набравшийся интеллигент остается интеллигентом) стукнул им по столу.

– Александр Михайлович! Знайте, что в Петербурге у вас есть друг!

Еще один удар кулаком, теперь уже в грудь и немного сильнее.

– Спасибо, Анатолий Викторович, – ответил Александр и добавил, чтобы не казаться недружелюбным невежей: – Всегда рад сотрудничать.

– И это замечательно! – обрадовался Дегтярский, так обрадовался, словно ему пришлось долго склонять Александра к сотрудничеству. – Мы с вами таких дел еще наделаем!

«Если закажем еще коньяку, то точно наделаем», – подумал Александр.

Демонстративно смотреть на часы или столь же демонстративно зевать было не в его стиле. В предложении разойтись по домам-гостиницам нет ничего неприличного, так почему бы не сказать об этом прямо?

Дегтярский порывался оплатить счет целиком, но Александр настоял на том, чтобы каждый заплатил за себя. Одно дело – бутербродами в клинике угоститься, другое – по ресторанам за чужой счет ходить.

На дорогу Дегтярский принял стограммовый «посошок», и в такси его совсем развезло. Сидел на переднем сиденье, порывался свалиться на водителя, что-то бормотал себе под нос, сократив имя Александр до фамильярного «Алик». Александр сильно удивился, потому что Дегтярский совершенно не был похож на человека, имеющего проблемы с алкоголем. Впрочем, те, кто употребляет спиртное регулярно, умеют контролировать свое опьянение… Нет, скорее всего, Дегтярский просто позволил себе расслабиться и немного перебрал.

Расслабляться когда надо – великое искусство, доступное лишь единицам, которые сумели постичь что-то из области непостижимого. Им бы только усесться в позу лотоса, а дальше все пойдет само собой. Не пройдет и двадцати секунд, как помыслы обращаются от суетного к вечному, эмоции исчезают, сердце начинает биться медленнее… Уметь расслабляться правильно – тоже искусство. Не каждому дано.

Александр предложил отвезти Дегтярского первым, но тот горячо запротестовал:

– Я у себя дома, Александр Михайлович, а вы в гостях! Вы Питера не знаете, и этот прощелыга будет возить вас кругами до тех пор, пока не разведут мосты!

Такси было легальное, со счетчиком, накручивавшим рубли. Водитель никак не отреагировал на «прощелыгу» и «возить кругами», то ли принял во внимание состояние Дегтярского, то ли просто привык к разным выходкам пассажиров.

– Держитесь за меня – и не пропадете! – твердил Дегтярский.

Таксист высадил Александра возле гостиницы и повез Дегтярского дальше, Александр не расслышал, куда именно. Александр немного постоял на тротуаре, подышал свежим воздухом, поглазел на оживленную и в позднее время Лиговку, а потом вошел внутрь.

Через полчаса он уже спал в своем номере и видел во сне, как высокая симпатичная девушка с копной рыжих кудряшек на голове водит его по Петербургу и показывает достопримечательности. Только не официальные, а те, с которыми у нее лично что-то связано. Погода стоит летняя, жаркая, не то что на самом деле. На девушке надето легкое белое платье, которое на свету становится полупрозрачным. У девушки красивое лицо и идеальная фигура, только верхняя губа слегка вздернута кверху, но это только добавляет ей шарма.

Утром, во время бритья, Александр вспомнил сон и решил, что он должен быть вещим – уж очень понравилась ему девушка. Почему вещим? Да хотя бы потому, что сон про лето, а сейчас – апрель. Вслед за весной придет лето, значит, и все остальное должно сбыться. Логично? Почти.

– У меня никогда не было девушки в Питере, – пожаловался Александр своему отражению. – И вообще, я так редко здесь бываю и всегда помалу…

Лучше бы он пожаловался на то, что никогда не был в Мексике. Глядишь, и на какой-нибудь симпозиум прислали бы приглашение…

Александр немного сомневался насчет того, приедет ли Дегтярский в клинику с утра. После вчерашних излишеств тот мог и опоздать. Ждать в клинике не хотелось, а осматривать пациента без Дегтярского, которому предстояло продолжать наблюдение, было нерационально. И в то же время было неловко звонить в клинику и интересоваться, на месте ли главный врач. Ничего неприличного в этом вопросе нет, но с учетом того, что напился Дегтярский на глазах Александра, вопрос мог бы поставить его в неудобное положение, прозвучать скрытым упреком. Вот, мол, я с утра как огурчик, а в отношении вас, дорогой Анатолий Викторович, сомневаюсь, уж больно вы вчера перебрали коньячковского.

После недолгого размышления Александр решил позвонить в девять утра в клинику и поинтересоваться состоянием больного – как он спал, не температурит ли и так далее. Этот интерес вполне уместен, поскольку доктору положено беспокоиться о пациентах. Бывший главный врач шестьдесят третьей больницы Малиновский имел обыкновение избавляться от тех заведующих отделениями, которые по выходным не делали «контрольных звонков» дежурной смене. Александр, будучи студентом, присутствовал на утренних конференциях в шестьдесят третьей и запомнил любимую фразу Малиновского: «Настоящий руководитель знает, что в его отсутствие ничего хорошего случиться не может». Если Дегтярский на месте, то, разумеется, он сам расскажет о состоянии пациента. Так Александр и поступил.

– Если не считать попытки курения в окно, то все в порядке! – бодрым голосом «наябедничал» Дегтярский. – Но за это он уже получил от меня хорошую клизму, так что вопрос можно считать закрытым. Приезжайте, Александр Михайлович, ждем!

Курить вообще вредно, а непосредственно перед операцией и на протяжении всего послеоперационного периода – тем более. Попадая в кровь, никотин вызывает стойкое сужение кровеносных сосудов, нарушая тем самым кровообращение. Удлиняется процесс заживления, возрастает риск послеоперационных осложнений. Пластическая операция – прекрасный повод для того, чтобы расстаться с вредной привычкой. Да и какое удовольствие может доставлять этот процесс при отекшем носе и неприятных ощущениях в только что прооперированном подбородке? Александр не курил, поэтому не мог утверждать на все сто процентов, но на девяносто девять с половиной подозревал, что никакого удовольствия – привычный ритуал, не более того.

Дегтярский выглядел бодро и свежо. Никаких видимых последствий, разве что Александру в глаза смотреть избегал, стеснялся все-таки вчерашнего.

С пациентом все было в порядке. Никаких жалоб, ничего настораживающего. Ночью спал, на завтрак выпил чашку теплого куриного бульона, температура нормальная, давление – сто двадцать на восемьдесят. Желание одно – поскорее покинуть клинику.

– Я здесь, а все дела мои там. Некогда разлеживаться.

Еще во время «заочного» знакомства по скайпу Сергей Иванович рассказал, что заправляет небольшим строительным бизнесом. Так и сказал, с оттенком самоуничижительного пренебрежения, «заправляю», а не «руковожу» и не «управляю».

– Не волнуйтесь, Александр Михайлович, все послеоперационное ведение мы обеспечим на самом высоком уровне… – трижды повторил Дегтярский.

Пациент на прощанье крепко пожал Александру руку и сказал:

– Спасибо, Александр Михайлович. Будем живы – увидимся.

К чему была сказана последняя фраза, Александр не понял, но решил, что это просто присказка у пациента такая. Любимые фразы есть у каждого человека. Сам он, например, любит повторять «quid dubitas, ne faceris» ^[4]. А у Геннадия Валериановича, директора клиники «La belle Hélène», любимым выражением было «спокойствие, только спокойствие», за что его сотрудники прозвали «Карлсоном».

Некоторой неожиданностью стала оплата наличными. Обычно за выездные операции платили безналом, перечисляя деньги на банковский счет, который Александр указывал в договоре. Указал он его и на этот раз, но Дегтярский сослался на какие-то проблемы с банком, а Александру, по большому счету, было все равно. Он получил конверт с купюрами, пересчитал их по настоятельному требованию Дегтярского, подписал «расходник» ^[5] и попросил разрешения воспользоваться хозяйским компьютером для покупки обратного билета.

Не покупать билет заранее – суеверие чистой воды, вытекающее из вселенского хирургического правила «Не говори «гоп», пока не прооперируешь». Можно покупать обратный билет заранее и сдавать его в случае изменения планов, но лучше не планировать ничего до тех пор, пока не убедишься, что операция прошла успешно. Тем более что проблем с билетами нет.

Александр очень удачно купил билет на трехчасовой поезд. Позвонил боссу, сказать, что выйдет на работу уже завтра, прогулялся по Невскому (для того люди и придумали зонты, чтобы гулять под дождем), пообедал в кафе неподалеку от Гостиного Двора, а уже в восемь часов вечера был дома и звонил матери, доложить, что благополучно вернулся.

Командировка закончилась.

– Как съездил? – спросила мать.

– Хорошо съездил, – ответил Александр. – Приятный город, приятные люди…