Молочная ведьма

В былые времена в Тильзите долго помнили ведьму, которая держала в страхе весь город. Называли ее Молочной ведьмой. Жила она на окраине города, где многие держали скот, но коровы у нее не было. Незачем. Она и так всегда была с молоком.

День ее начинался с того, что ведьма брала всю имеющуюся посуду, складывала на тележку и начинала обходить дом за домом, взимая своеобразную молочную дань. Никто не смел ей отказать. Упаси Бог! Люди, завидев ее безобразную рожу, спешно собирали по дому все, что было самого вкусного из молочных продуктов и, с жалкой улыбкой вручали это ведьме. Если при этом ваша улыбка покажется ей недостаточно любезной, или она решит, что вы дали ей не все, что могли дать, она молча поворачивается и идет домой. И тогда ждите. К следующему утру ваше лицо будет в бородавках или на спине появится горб. И считайте, что еще легко отделались. А если вы живете в предместье и у вас есть корова или коза, можете попрощаться со скотиной. Дома у ведьмы к потолочной балке были прибиты два куска веревки. Через них она могла доить любую корову. Но, если колдунья была на кого-то зла, то его скотину она доила до тех пор, пока из веревок не потечет кровь.

Со временем старуха так обнаглела, что, встретив Смотрителя Замка потребовала свою долю молока и с него. Тот выслушал ведьму и вежливо предложил пройти в свой хлев, где она и осталась навсегда. Теперь ей молока достаточно. Замковый Смотритель превратил колдунью в корову, которая уже долгие годы бродит по подземельям с распухшим выменем, разыскивая кого-нибудь, кто бы мог ее подоить.

Еще и сейчас, если встать у замковой горы и прислушаться, то можно услышать из глубины подземелий жалобное мычание молочной ведьмы.

Наказание жены горшечника

В Тильзите жил когда-то очень хороший гончар. Изделия его были так искусны, что приезжали за ними даже из Кёнигсберга. Он был гордостью гончарного цеха Тильзита. Но вот беда – как это часто случается с хорошими людьми, попалась ему сварливейшая из жен. Ей всегда казалось, что покупатели только и думают, как обмануть ее при расчетах, муж старается утаить заработки, а слуги мечтают обокрасть. Целыми днями она занималась тем, что раскрывала козни окружающих. С каким же упоением она вцепилась однажды в волосы служанке, когда обнаружила пропажу баночки с синей краской! Бедняга осталась бы лысой, не подоспей вовремя хозяин. Вслед за этим разыгралась, увы! знакомая всем сцена: одна истерично обвиняет другую во всех грехах, а та слезно клянется, что никакой баночки отродясь не видывала. И – под конец – торжественное обещание хозяйки обличить и страшно покарать воровку.

Может быть, в другом доме на этом все бы и закончилось. Баночка краски не такая уж великая ценность, чтобы из-за нее призывать на голову ближнего все небесные кары. Но жене горшечника казалось, что этого так оставлять нельзя. Она решила что здесь тот самый случай, когда надо всем доказать свою правоту, и отправилась на поиски Смотрителя Замка. Все знали о его могуществе и справедливости и часто обращались за помощью и поддержкой.

В тот вечер она его не встретила. Но упрямая женщина пошла к замковой горе и в следующую ночь. И ей повезло. Разглядев в темноте высокую беловолосую фигуру Смотрителя, жена гончара бросилась ему в ноги, и стала молить о немедленном наказании воровки. Смотритель подумал, вглядываясь в посетительницу, и сказал:

– Я смогу исполнить твою просьбу, но потом никто не исправит то, что я сделаю.

– Ничего не надо исправлять! – причитала жена горшечника. – Пусть воровку, взявшую банку с краской, так скрутит, чтобы она потом всю жизнь вспоминала свой поступок.

– Быть, по-твоему, – сказал Замковый Смотритель и растворился в темноте.

Очень довольная жена горшечника, переступив порог своего дома, начала громко звать мужа и служанку. Она хотела, чтобы наказание прошло при свидетелях.

Так и случилось. Едва служанка и муж прибежали на крики, как что-то будто ударило женщину изнутри, и она вспомнила, что сама спрятала банку с краской на платяном шкафу. Но было поздно. Ее голова все ниже пригибалась и выворачивалась набок, ноги заплелись одна за другую, руки немыслимым образом завернулись за спину, и вся она стала похожа на сломанный штопор.

Неринга

Во времена, когда пруссы были свободны и счастливы в своем язычестве, на тонкой косе уходящей от Самбии на север, жило маленькое племя куров. С юга их защищали могучие самбы, а с других сторон окружала вода. Так что воевать им было не с кем. Обрабатывать землю они не умели. Это позже плуг разбудит пески и, дюны начнут пожирать мирные поселки, а тогда коса была зеленой и цветущей. Залив был полон рыбы, а леса – дичи, и непритязательные куры были бы счастливы. Если б не горькая участь их вождя Карвейта, прозванного «Великим» за высокий рост и силу. У него было все, что нужно для спокойной жизни – кроткие подданные, большой и крепкий замок, красивые жены. Вот только детей у Карвейта не было. Куда он только не ходил со своей печалью, к каким только богам не обращался, ничего не помогало.

Как-то на охоте Карвейт убил оленя. Он уже собирался разделывать тушу, как вдруг видит, под липой неподалеку стоит старик с длинными белыми волосами.

– Здравствуй, Великий Карвейт, вождь куров,– сказал старик.

– Здравствуй, – ответил Карвейт. – Кто ты, старик? Я не знаю тебя.

– Это ничего, – говорит старик. – Достаточно того, что я тебя знаю. Не дашь ли ты мне часть своего оленя, вождь? Я иду издалека, и уже много дней ничего, кроме лесных ягод, не ел. Силы мои на исходе, а путь предстоит длинный.

Вытащил Карвейт меч, разрубил оленя пополам и указал на заднюю, лучшую часть туши.

– Бери, старик. Я моложе, зубы мои покрепче, мне и жесткое мясо сгодится.

– Спасибо, Карвейт, – сказал старик. – Не нужно мне твоего мяса. Это я испытывал тебя. Теперь вижу – ты действительно добрый вождь. Я пришел помочь в твоем горе. Будет у тебя ребенок. Но для этого твое племя должно отказаться от приношений всем богам, каким вы сегодня молитесь, и три года, каждое новолуние приносить к этой липе по оленю. Здесь обитает прекрасная богиня Лайма. Ей будете отдавать жертвы. А теперь обернись, вождь. Видишь то место на берегу залива? Ровно через три года, день в день, ты придешь сюда на рассвете с любимой женой, и здесь вас будет ждать счастье. Ребенок ваш будет необычным, но ты достоин его, Карвейт.

Вождь хотел спросить у старика что-то, но, обернувшись к липе, не увидел его. Старик исчез.

Мечом Карвейт нарубил дров, сложил ритуальный костер и взгромоздил на него оленя.

Три года куры носили жертвы богине красоты и кротости Лайме. Впрочем, последние месяцы, с недоумением поглядывая на стройные талии всех трех жен Карвейта, они делали это менее охотно. Но Карвейт Великий считал себя человеком слова и решил до конца оставаться верным обещанию. По истечении срока, на рассвете, он явился с любимой женой к месту, указанному старцем. У самого берега волна покачивала плетеную корзину, в которой спал крепкий пухленький младенец.

Девочку назвали Неринга. В благодарность Лайме за чудесный подарок, куры, собравшись всем племенем, устроили под липой пышный пир, длившийся три дня и три ночи. Явилась даже старая колдунья-отшельница, жившая в черных песках на севере косы. Она подошла к колыбели, отогнула корявым пальцем покрывальце, долго вглядывалась в девочку и сказала:

– Еще ждут тебя, Карвейт, неприятности с этим ребенком, но у девочки великое будущее и славное имя ее останется в веках.

Как она сказала, так и случилось.

С первых же недель девочка стала вызывать тревогу родных и беспокойство всего племени.

Она требовала все больше и больше еды, молока шести кормилиц не хватало, чтобы ее насытить. Когда ребенку исполнился месяц, няня уже не могла поднять его. В полтора месяца девочка дотянулась до куска жареного мяса, схватила его и съела. С этого возраста ей стали давать пищу взрослых. К году она бегала с подростками по лесу и была ростом со своего отца. Вот тогда и явился к Карвейту вайделот.

– Три года, – сказал он, – Ты, Карвейт, заставлял племя молиться третьестепенной богине. На три года ты отлучил свой народ от верховных богов. И этот великий грех – на твоей совести. Если ты не хочешь накликать беду на всех куров, то должен немедленно умертвить это порождение злобного духа и отдать Нерингу в жертву Пиколу.

– Нет, – сказал Карвейт. – Неринга – дочь, подаренная Лаймой, и я верю, что она принесет счастье курам. Я никому не позволю принести ей вред.

– Хорошо, – сказал вайделот. – Тогда я отправлюсь в столицу пруссов – Ромову и донесу обо всем Верховному Жрецу – Криве. Он пришлет сюда свирепых самбийских воинов, и кровь куров ляжет на твою голову, Карвейт.

– Будь, по-твоему, – сказал вождь. – Пусть нас рассудит Крива Кривайто. Я возьму Нерингу, и мы вместе пойдем в столицу.

Путь от замка вождя куров до столицы пруссов был недолгим. Уже через сутки они предстали перед великим Кривой. Тот выслушал обе стороны, потом велел привести девочку. Пристально глядя ей в глаза, он сказал:

– Многие тысячи тысяч лет назад на Землю упала Звезда. Эта звезда родила славное племя великанов с белыми волосами и глазами небесного цвета, давшее начало многим народам. Как знать, может этот ребенок – один из них? Он принесет счастье народу куров и тебе, Карвейт.

Отныне Неринга пользовалась общей любовью и почитанием, а куры решили построить для нее огромный замок с потолками выше всякой сосны, чтобы было ей где жить, когда она вырастет.

Но и Неринга много доброго сделала курам. Подростком она с легкостью вытаскивала телеги, застрявшие в песке, и играючи выволакивала на берег лодки, терпящие бедствие в шторм. Ей ничего не стоило расчистить площадку под строительство хижины, выдернув с корнями несколько деревьев, или спихнуть в море дюну, угрожающую поселку.

Наконец пришло время и Неринге задуматься о потомстве. Но в малорослом племени куров не было ей пары, хотя лучшие парни сватались. Приезжали славные вожди и из других племен. Чтобы никого не обидеть, Неринга придумала испытание.

«Тот женится на мне, – объявила она. – Кто докинет камень до Винде – огромного замка на другом берегу залива».

Многие пробовали, но ни у кого не получилось. А поперек залива до сих лежит дамба из камней, набросанных поклонниками Неринги. Один из них, приехавший из далекой Бартии, сказал:

«Нас обманули, дав невыполнимое задание. Нет в мире человека, способного докинуть камень до того берега».

И Неринга, дабы устыдить его, подняла валун в половину человеческого роста и швырнула так, что, пролетев через весь залив, он ударился о стену замка Винде. И гром от удара был далеко слышен. А из замка вышел человек, под стать Неринге – гигантского роста, и с криком: «Кто посмел швырять камни в мой замок?», – подхватил валун в человеческий рост и так бросил его, что перелетел камень залив, пробил просеку в лесу на косе и упал в море.

И тогда сказала Неринга:

– Вот мой жених!

Вскоре после этого начался страшный ураган, длившийся больше года. Ветер не стихал ни на мгновение, а море намыло на косе, невиданные доселе, дюны. Воды залива устремились к западному берегу и соединились там с водами Немана. Потоп угрожал и замку жениха Неринги. Стала собирать она дюны в фартук и носить через залив, высыпая горами вокруг замка. Так и спасла его. А насыпь эта существует и поныне.

Весь тот год Неринга трудилась, не покладая рук. То песок от поселка отгребет, то промоину в косе засыплет, то бросится в залив ловить лодки смытые ураганом, то поможет навалить сосен для ремонта разрушенного дома. И только когда ураган стих, стало возможным отпраздновать свадьбу.

Неринга перешла жить к мужу, в Винде, но всю свою жизнь не оставляла куров без присмотра. То и дело она переходила залив и помогала им в тяжелых работах.

У Неринги родился сын. Но судьба его мало известна, ибо, согласно древнему пророчеству: «… придет ураган с моря, и будет бушевать год и один месяц, и стихнет. Но, подобно урагану, с запада и с юга придут сильные люди, закованные в железо, и будут они бушевать, пока не падут под их мечами боги и народы Пруссии, и не исчезнут с лица земли, как исчез народ ульмиганов…»