Василий

– Но-но, но-но-нон, но. Но-но, но-но-нон, но, – напевала она эту привязавшуюся песенку.

Её компания уже набрала в палатке всё, что хотела, заплатила за какой-то ликёр и шоколад и медленно двигалась нетвёрдыми шагами вдоль по аллее. А она пританцовывала и продолжала напевать, глядя на меня. Я сидел за столиком, пил кофе и ждал брата.

– Танюха, – прокричали из компании, – ты идёшь?

– Нет, – ответила она, на мгновенье прервав свою песенку. И потом опять заладила: – Но-но, но-но нон, но…

И вдруг, без перехода, мне:

– А я вас знаю. Я вас давно знаю. Вы мне нравитесь. Очень. Вы на меня просто внимания не обращаете, я в соседнем доме живу. Но вы мне нравитесь. Я вас люблю, наверное.

Я осторожно поставил чашку с остатками кофе на столик.

– Девушка. Вы, это, вы просто выпили немного. Вы компанию свою догоняйте.

– Да, я пьяная, – согласилась она, – но трезвая я бы вам не призналась. А вот сейчас признаюсь. Вы мне нравитесь. Я вас хочу. Очень. Хотите меня? Я вас хочу, очень.

Если честно, я обалдел. Не каждый день к тебе подходят молодые девушки и предлагают себя, попутно признаваясь в любви. Но… не вовремя. Ах как она была не вовремя. У меня тут новые отношения, ухаживания, любовь-морковь. И проводы старой любви, которая не хотела отпускать, цеплялась и рвала сердце на части. Как пишут сейчас в Фейсбуке – всё сложно. Тогда не было Фейсбука. Но было всё так сложно, что просто караул. А тут эта, со своим но-но.

– Но-но, но-но-нон, но, – продолжала она, – а я о вас всё знаю, я за вами давно наблюдаю, и вы мне нравитесь, – и затем совсем нелогичный вопрос:

– А тебя как зовут?

– Хех… Василий, – улыбнулся я, назвавшись именем брата, которого, кстати, и ждал за этим самым столиком уже минут десять. Но этот оболтус, как обычно, опаздывал. Он недавно дембельнулся из ВДВ и к гражданской жизни был мало приспособлен. Всем начинал рассказывать про армию, про голубые береты и прочее, прочее, прочее… Разница между нами была два года, мы были очень похожи, только я постарше и поспокойнее.

– Но-но, но-но-нон, но. Я тебя хочу. Пойдём куда-нибудь, – не унималась девчонка.

– А пойдём. Только быстро, – вдруг сказал я. Решение пришло мгновенно.

– Я быстро не хочу, – пьяно улыбнулась Таня, – я хочу медленно.

– Медленно так медленно, – согласился я, встал, взял её под локоть и повёл в сторону своего офиса.

– Мы куда? – прильнув ко мне, спросила она.

– Ну, не домой же, – отозвался я, – в контору ко мне. Она тут, в соседнем здании, в полуподвале. Там как раз никого нету, пятница, вечер. Только надо тихо себя вести и свет не включать. А то сторож милицию вызовет.

– Я буду как мышка, – захихикала девушка, и опять завела, пританцовывая, – но-но, но-но-нон, но.

Через две минуты мы были около двери моего офиса. Я отключил сигнализацию и открыл дверь. Завёл танцующее чудо в юбке и на ощупь провёл её к кожаному дивану. Она тут же обняла меня и постаралась поцеловать.

– Погоди, – попросил я, – я буквально на пять минут. Надо кой-чего уладить. Ты пока раздевайся и жди меня. Ок?

– Ок. Приходи только быстрее, – попросила она.

Я выскользнул из кабинета, прикрыл дверь и вернулся к столику. Вася уже ждал меня.

– Опаздываешь, – нагло заявил он. Но я не отреагировал, а, сев напротив, внимательно начал его разглядывать.

– Чего? – спросил он.

– Василий, у тебя сколько времени не было секса? – вкрадчиво спросил я.

– Грешно смеяться над больным человеком, – парировал брат. Затем задумался и честно ответил:

– Два года и скока там месяцев. В армии у меня был секс тока с плитой для миномёта. Зато безотказный и по взаимному согласию.

– Стоп, стоп, стоп, – остановил я его. Иначе он опять заведёт свою шарманку про ВДВ и тяжёлые армейские будни. – А хочешь сейчас?

– Чего сейчас? – не понял брат.

– Чего, чего… трахнуться хочешь? С молодой, красивой, правда, немного пьяной девушкой.

Василий озадаченно посмотрел на меня.

– Ты серьёзно?

– Уху, – ответил я и быстренько ввёл его в курс дела. – Только не включай свет и не разговаривай, отвечай односложно: да или нет, – напутствовал я его. Вася, ошалевший от такого предложения, только кивал головой и, как положено, односложно отвечал – аха, да.

Проводив братишку до двери офиса, я вернулся к уже родному столику и принялся ждать. Вернулся он минут через 40. Довольный, как мартовский кот. Улыбка до ушей.

– Ну что? – поинтересовался я.

– Что за девочка? – вопросом на вопрос ответил Вася. И потом, не дожидаясь ответа, начал отчитываться: – Я всё, как ты говорил. Односложно. К ней под бочок. А она! Ух. Горячая штучка. Я офигел. А она… Только это, под конец заминка вышла, – брат потупился.

– Что случилось? – спросил я.

– Да ничего страшного, – продолжал Василий. – Только когда мы закончили, она лежит, мурлычет, как заведенная: но-но-но, и потом вдруг говорит, что она меня очень любит и называет меня по имени. А я не удержался и спросил: «А откуда ты моё имя знаешь?» Она каааааак вскочила, штору с окна сорвала, а там фонарь светит. Она вещи в охапку и полуголая на улицу. Красивая…

– Нормальная, – поправил я брата, – тебе сейчас все девушки красивые. А это нормальная. Дурная, правда, и пьяная. Да и не такая и молодая, ближе к тридцатнику.

– Хорошо, – согласился брат. – Нормальная. Но всё равно классная. И страстная. И попка у неё…

– Подробностей не надо, – оборвал я его. – Всё, забыли.

На душе стало как-то погано. Сердце стучало в голове от пятой выпитой за вечер кружки кофе. Вечер медленно превращался в ночь. Становилось всё темнее и темнее. Всё тише и тише. Но всё равно казалось, что где-то там за углом звучит надоевшая песня: но-но, но-но-нон, но… но-но, но-но-нон, но…

Галина

Отец у Гали погиб, когда ей было всего 12 лет. Пьяный попал под электричку. Пил он много. Периодически устраивая пьяные дебоши. Мать с дочерьми в этом случае пряталась у соседей.

Когда отец был трезв, он дарил детям и жене подарки. Был ласков и щедр. Играл с дочками, приносил цветы жене. До следующего запоя.

Тем декабрьским вечером он возвращался домой после получения зарплаты. Часть которой с друзьями благополучно потратил в местной пивнушке. Оступился на заледенелой платформе и свалился под приближающийся поезд. Его разрезало пополам…

На кладбище было ветрено. И очень и очень холодно. До обморока.

Закрытый гроб положили в яму. И затем наспех забросали землёй, смешанной со снегом и льдом.

На поминках, чтобы хоть как-то согреть детей, Гале и её сестре налили горячего вина.

Галя выпила. Напиток приятно разлился по желудку. Тепло поползло по замёрзшим частям тела. Ещё глоток. Ещё. Так и прикончила огромную кружку. И тут же уснула. И даже не почувствовала, как мать раздела её и уложила спать.

Галя закончила школу. Потом местное ПТУ. После которого вышла замуж за паренька с соседней улицы. За Анатолия. Он как раз пришёл из армии. Красивый, взрослый. С медальками и значками на кителе.

Сыграли свадьбу. После которой через положенное время родился мальчик, а ещё через год девочка. Мальчика назвали Игорем, а девочку Леся.

Всё было хорошо. За одним исключением. Муж пил. По пятницам после работы набирался с друзьями. По субботам опохмелялся.

Галина с ужасом видела, что повторяет судьбу своей матери.

До рукоприкладства не доходило. Потому что Галя, едва заметив пьяного мужа, сразу же старалась исчезнуть из его поля зрения. Уходила с детьми к маме или к подругам. За что, собственно, и получила первую затрещину от любимого.

– Ещё раз руку на меня поднимешь, уйду, – предупредила.

– А ты из дома не бегай, шалава, – пьяно пробурчал Анатолий.

Но руки распускать перестал. На целых три года.

А через три года случилось следующее. Анатолий перед своим отпуском съездил с приятелями на рыбалку. Откуда вернулся без рыбы, но злой и помятый. И с перегаром.

Похмелился. Пивком. Добавил водочки. А потом на невинное предложение жены покушать супчика избил её так, что она еле уползла с зарёванными детьми к соседям.

Утром Анатолий проснулся. С удивлением поглядел на разбитые кулаки и уехал в отпуск. К маме.

Когда он вернулся, ни жены, ни детей в квартире не было.

За месяц Галина успела познакомиться с холостым командированным из соседней области, закрутила с ним роман и переехала к нему жить. Забрав с собой детей.

Развод оформили через полгода.

Второй муж, конечно же, тоже выпивал. Но редко и понемногу. И без драк. Об этом Галя его сразу предупредила.

Дети ко второму мужу привыкли быстро. Семейная жизнь потихоньку наладилась.

А на переломе веков все они переехали в Прагу. Вдруг собрались и переехали. Чтобы начать новую жизнь.

И начали. Выучили язык. Открыли бизнес. Дети пошли в школу. Были, конечно же, и трудности. Но было много хорошего. Разного.

Так Галя и дожила до 42 лет. Тихо и спокойно. Пока не произошёл этот случай, перевернувший всю её жизнь.

Однажды на обычном осмотре у гинеколога врач сказала, что ей не нравятся анализы Галины. И предложила сделать биопсию. Чтобы развеять сомнения.

Развеять так развеять. Сделали биопсию. Анализы были готовы как раз накануне Рождества. И анализы неутешительные.

– У вас рак, – сказала ей гинеколог, – в начальной стадии, судя по всему. Лечится. Процент выздоровления очень велик.

Домой Галина шла как в тумане. В голове стучала одна только мысль: это всё, конец. Слова про «лечится» почему-то не воспринимались серьёзно.

Дома никого не было. Муж на работе. Старший сын жил отдельно. А дочка с подругами укатила на рождественские каникулы в горы.

Галя послонялась по квартире. Попереставляла посуду в шкафу. Попила чаю. Её знобило. И было холодно. Как много лет назад, на похоронах отца.

Галя нашла в посудном шкафу початую бутылку Бехеровки. Налила себе рюмку. Выпила. Алкоголь приятным теплом разлился по жилам. Выпила ещё. Ещё рюмочку. Бутылку она прикончила за 20 минут.

Стало тепло. И спокойно.

Мужу она рассказала о болезни только 31 декабря. Уж очень он был весёлый. Шутил, смеялся. Не замечая настроения Галины.

Вот она ему и сообщила. Прямо перед праздничным столом.

Новый год встретили с похоронным настроением. Весёлость исчезла. Муж пытался ободрить Галю, но ему это плохо удавалось. Что делать в таких случаях, он не знал. Поэтому они послушали по телевизору бой курантов и, не дожидаясь начала чешского Нового года, легли спать.

А 1 января вечером раздался телефонный звонок. Звонила Галин гинеколог. Попросила прийти на следующий день в 9 утра на приём. Что-то срочное. Но что именно, гинеколог не сказала.

С дурными предчувствиями Галя к 9 утра приехала в полупустую больницу. Поднялась на второй этаж. Стукнулась в кабинет.

Дверь ей открыла медсестра с заплаканными глазами. Галя вошла внутрь комнаты. Сестра выскользнул наружу.

– Садитесь, пожалуйста, – сказала гинеколог, – и не волнуйтесь.

Галя присела на краешек стула.

– Произошла чудовищная ошибка, – продолжила врач, – моя помощница перепутала результаты анализов. И она будет уволена. Дело в том, что у меня две пациентки с одной и той же фамилией.

– Подождите, как перепутала? – перебила Галя гинеколога. – У вас в чешской больнице много пациентов с фамилией Иванова? Как можно перепутать анализы?

– Не сами анализы, а результаты, – поморщилась врач, – и да, у меня две пациентки с фамилией Иванова. И даже имена у вас почти одинаковые. Вас зовут Галина. А другую женщину Алина. Она на пять лет вас старше.

– Этого не может быть, так не бывает, – прошептала Галя, – такие совпадения просто невозможны.

– К сожалению, бывает, – вздохнула гинеколог, – сестричка у нас новенькая. В русских именах и фамилиях не разбирается. Вот и положила результаты не в ту папку, с той же фамилией. А меня накануне Нового года начали грызть сомнения. Что-то мне не давало покоя. Я бросила отпуск и первого числа поехала в больницу. И оказалась права. Извините нас, пожалуйста.

– Погодите, – Галя прервала поток извинений, – а что тогда у меня? Я больна раком или нет?

– Вы абсолютно здоровы, – быстро заговорила гинеколог, – абсолютно. Кровь в норме и другие показатели. Гормональный фон…

– Я здорова? – опять прервала её Галя. Её трясло. Стало очень холодно.

– Да, – кивнула головой врач.

Галя поднялась со стула. Не прощаясь, вышла из кабинета. Спустилась вниз. На первом этаже купила маленькую бутылку Фернета. Дешёвого чешского ликёра. Выпила его уже на улице, за углом. В три глотка. Стало теплее.

Дома она рассказала мужу про посещение врача и про то, что она здорова. Тот очень обрадовался. Затормошил. Куда-то убежал. Вернулся с букетом цветов и шампанским.

А Галя смотрела на него и думала: «Я могла умереть». И вспоминала похороны отца. Замёрзшие комки земли. Иней на кладбищенской ограде. И холодный ветер. Пронизывающий до самых костей.

После известия о мнимой болезни внутри неё что-то сломалось. Она стала злее. Замкнулась в себе.

И ещё она стала выпивать.

Раз или два раза в неделю. Пока муж был на работе. По половине бутылки за раз или даже целую. Предпочитала ликёры. Они прогоняли холод. И ей становилось тепло. И спокойно.

Запах глушила жевательной резинкой или семечками.

Полупустые недопитые бутылки прятала в шкафу, в своём белье.

Первое время муж ни о чём не догадывался. Лишь отмечал про себя, что Галя иногда себя странно ведёт. Но списывал это на возраст. На приближающийся климакс и на недавнюю психологическую травму своей супруги.

Он даже записал её на приём к психологу. Который стал принимать её по средам. С двенадцати до часу дня. Прописал успокаивающие таблетки.

Галя послушно ходила к доктору. Час рассказывала о своём детстве, о жизни в России и Чехии, о своём муже и о взаимоотношениях в семье.

А после приёма покупала бутылку Фернета и длинными глотками пила горьковатый ликёр. Грелась.

Так прошло чуть больше года. Дочка окончила школу и уехала учиться в другой город. Галя осталась с мужем вдвоём.

Он несколько раз ловил её на пьянстве. Находил полупустые бутылки. Но Галя никогда ни в чём не признавалась.

– Это не моё, – говорила она, – это, наверное, ты не допил и спрятал. Или дети баловались, когда с нами жили.

И говорила настолько убедительно, что муж и сам начинал верить, что это не она. Что это он случайно бутылку в старое постельное белью завернул.

Но после третьей или четвёртой находки горячительных напитков муж понял, что Галя пьёт. Что она алкоголик, как и её отец.

Он попытался поговорить с женой, взывал к её чувствам и к разуму. Всё было бесполезно.

– Ты на меня наговариваешь, – сердилась она, – ты зачем-то на меня наговариваешь. Лучше скажи, что нашёл другую, а меня разлюбил. А не придумывай истории по то, что я пьяница.

И глаза у неё при этом становились злые-презлые. Муж тушевался и замолкал.

Он не знал, что делать. Не знал.

– Пожалуйста, – просил он, – не пей. Не променяй 20 лет нашего счастливого брака на бутылку. Не надо.

Закончилось всё, как в плохом анекдоте. Накануне восьмого марта. Муж уехал в командировку. На три дня. Но получилось вернуться раньше.

Около десяти часов вечера он припарковался у дома. Вошёл в квартиру с букетом цветов. Было темно. Свет был погашен во всех комнатах.

Стояла какая-то нехорошая тишина. Как будто в квартире никого не было.

Муж зажёг свет в коридоре, прошёл на кухню. Хотел поставить цветы в вазу.

И увидел Галю, лежащую на диване. Она спала.

В комнате пахло перегаром и ещё чем-то сладким. На столе стояли две пустые пол-литровые бутылки Фернета.

Муж положил цветы рядом с бутылками, нагнулся к жене. Начал трясти её за плечо.

– Галя, Галечка, что с тобой?

Но Галя даже не пошевелилась. Она спала. И разбудить её не было никакой возможности.

Муж глубоко втянул в себя воздух. Кроме перегара в кухне пахло мочой. Он задрал помятое платье жены. Трусы у Гали были мокрые. Его любимая женщина описалась во сне. После выпитого литра крепкого ликёра.

Муж одёрнул платье на место. Пошёл в ванную. Где долго мыл руки с мылом.

Лёг спать. Один.

Галя проснулась на следующий день поздно. Подняла своё затёкшее тело и потащила его в ванную. Помылась. Выпила таблетку аспирина. Когда вернулась на кухню в свежей одежде, но с помятым лицом, её там ждал муж.

– Я ухожу от тебя, – сказал он ей, – я тебя разлюбил этой ночью.

– Я болею, – ответила Галина, – я тяжело больна, у меня рак.

– У тебя не рак, – возразил ей муж, – у тебя другая болезнь. Наследственная.

– Я болею, – опять повторила Галя, – мне плохо. Давай поговорим потом. Когда я вылечусь.

– Потом не будет, – сказал муж, – я ухожу.

И он ушёл. Собрал вещи и ушёл.

Потому что он не смог больше с жить с Галей. Глядя на неё, он видел теперь только мокрые трусы. И кроме брезгливости ничего не испытывал к бывшей жене.

Галина осталась одна. Первое время она радовалась своей свободе. И что она рассталась с мужем-самодуром. И что может делать что хочет.

Она взяла себя в руки. Пить стала реже. Раз в месяц, иногда два раза. При этом запираясь в квартире на ключ. Чтобы больше никто не увидел её в непотребном виде.

Внезапно стало не хватать денег. Пришлось идти работать продавщицей. Сидеть на кассе и пробивать продукты в супермаркете.

– Тюк-тюк, тюк-тюк, – щёлкал сканер штрих-кода. – тюк-тюк…

Два дня в неделю выходные. Первое время Галя старалась выбираться на природу. Съездить в другие города на экскурсии. Но потом это стало лень делать. Выходные она проводила дома. Вместе с бутылкой любимого Фернета. А где выпивка, там и сигарета. Галя начала курить.

Так она и прожила пять лет в одиночестве. Иногда в её жизни появлялись мужчины. Но ненадолго. Кому нужна старая и злая женщина с вредными привычками? Никому.

Однажды на работе ей стало плохо. Вызвали скорую помощь. Увезли в больницу.

Там она сдала анализы. И спустя несколько дней молодой доктор сказал ей: «У вас рак».

– Вы издеваетесь? – устало произнесла Галя. – У меня уже был такой диагноз. Рак матки. И ставили его в этой же больнице.

– Я знаю эту историю про двух пациенток с одинаковыми фамилиями и именами, – ответил врач, – но сейчас это действительно ваш диагноз. У вас рак желудка. И печень в критическом состоянии.