Я представлялся старшим братом. По имени Шестой. Почему-то по имени вопросов не возникало. А вот насчёт родства все в один голос заявляли, что мы не похожи. Но я старался как можно реже появляться с ней на людях. Хотя и контролировал по-максимуму.

Виолетта по выходным обычно проводила время с друзьями. Ездила на природу, ходила на концерты, в кино. Постепенно у неё появлялся вкус к жизни. Иногда в выходные или вечерами, когда у неё было время, она рисовала. Холсты и рамы ей покупал я. Это были единственные траты с моей стороны. Рисовала она, на мой взгляд, не очень. Мне не нравилось. Хотя с каждым разом ей удавались всё лучше и лучше передать на полотне своё состояние. Я критически осматривал её очередной шедевр, бормотал «недурно, недурно» и шёл за очередной порцией красок в магазин.

Спустя где-то месяц-полтора после нашего знакомства Виолетта однажды вечером заявила мне: я хочу мужчину. Дело было на кухне, после ужина.

– А мы чем, по-твоему, занимаемся? – спросил я, отвлёкшись от переписки с Референтом М.

– Я имею в виду секс, – смутилась Виолетта, – чисто физиологически. У меня давно никого не было. А хочется. Только ты не смейся.

– Да какой тут смех? – отозвался я. – Всё понятно. Тебе ссылки на интим шопы дать или сама в гугле найдёшь?

– Да не нужны мне твои интим шопы, – отмахнулась от меня Виолетта, – это всё не то. Это я и руками могу. Мне живой нужен. Мужчина. Хотя бы на ночь в неделю.

И она густо покраснела. Что меня очень развеселило. Вроде взрослая женщина. А как разговоры про ЭТО, так сразу стыд и краска. Я отложил планшет в сторону и пристально вгляделся в сидящую напротив меня женщину.

– Тут такое дело, – начал я, – или мы выполняем мои требования и, в конце концов, находим твоё счастье, или ведёмся на твои хотелки.

– Мне просто нужен секс, – опустив глаза, сказала Виолетта, – без обязательств.

– Хорошо, – сказал я, – давай без обязательств. Сегодня один мужик, через неделю другой. Найти не проблема. На различных сайтах знакомств полно пикаперов. Только ты не заметишь, как превратишься в обычную блядь. Зато физиология будет в порядке. Ты этого хочешь?

– Нет, – женщина закрыла лицо руками, – не хочу. А что мне тогда делать?

– Я же уже сказал. Секс шоп или по старинке, – улыбнулся я.

– Я лучше по старинке, – кивнула головой Виолетта, – в душе.

– О, ты занимаешься этим в душе? – развеселился я.

– Да ну тебя, – вконец смутилась Виолетта, – совсем уже меня запозорил. Расскажи лучше, что с твоим Референтом?

– Да ничё, – кивнул я в сторону планшета, – фотку вот клянчу уже третью неделю. Не колется. Но официальщина из сообщений исчезла, и подписываться стала «Твоя М».

– А не боишься, что пришлёт фотку, а там дурнушка какая-нибудь? – спросила Виолетта.

– Нет, – задумчиво сказал я, – я думаю, что она не человеческое лицо имеет. Референты часто выбирают себе что-то отстранённое. Вполне себе может быть русалкой или просто компьютером.

– А зачем тебе тогда с ней эта переписка, – вновь спросила меня Виолетта.

– Для поддержания себя в тонусе, – ответил я, – и вообще, чё это мы меня тут обсуждаем? Ну-ка, быстро марш в душ и спать.

А между тем наступила весна. Расцвели деревья и цветы. Расцвела и моя Виолетта. Мы немного обновили её гардероб. Я настоял на утренних пробежках. Мотивировав это тем, что утром мужики так и норовят познакомиться с красивой бегуньей. И действительно, знакомиться с ней стали чаще. Первые пару раз Виолетта спрашивала меня: мой – не мой? А потом и сама стала в течение нескольких минут ставить диагноз и вежливо отшивать новых знакомцев.

Благодаря хобби, Виолетта завела себе много друзей. И однажды её картину даже кто-то купил. Я, конечно же, поворчал, что это купили ради того, чтобы переспать с ней. Но в душе порадовался за свою подопечную. А потом велел ей собрать все ее картины за несколько месяцев. Отбраковал несколько самых первых. Остальное сгрёб в кучу и отнёс к одной знакомой по имени Катя. Катя вместе с мамой являлась владелицей небольшой картинной галереи. Два часа я пил с Катей кофе, но всё-таки уговорил выставить пару-тройку картин Виолетты. Вместо нескольких набросков Постовита.

Повесили. Через три дня Катя позвонила и сказала, что одну картину купили. И обещали через несколько дней подумать о других.

– Повышай цену в три раза, – велел я ей.

– Ты с ума сошёл, – возразила Катя, – она никому не известна.

– Нет, – ответил я, – в четыре раза. А на девочку с собакой повесь надпись: зарезервирована. Я её потом себе заберу. А когда Виолетта состарится и умрёт, я её продам и стану баснословно богатым.

– Ты авантюрист, – помолчав, сказала Катя, – но что-то действительно в её картинах есть.

– Обычная мазня неудовлетворённой женщины, – пробормотал я и повесил трубку.

Спустя неделю Катя опять позвонила и сказала, что все картины проданы. И не хочу ли я уступить свою картину её постоянному клиенту. Я отказался. На следующий день заехал с Виолеттой за деньгами и забрал картину.

– Нормальное у тебя хобби, – весело сказал я подопечной, – очень денежное. И я всегда в тебя верил. Холсты покупал, краски.

– Да ничего ты не верил, – растерянно сказала Виолетта, – ты всегда кривился, когда на мои картины смотрел. Что мы с этим богатством делать будем?

– Путешествовать поедем, отдыхать и предаваться лени, – ответил я.

– В Афины, на яхте кататься, – вдруг заявила Виолетта, – у меня там подруга живёт. В Лаврио. У неё там дом и кораблик.

– Я никогда не плавал под парусом, – запротестовал было я.

– Не плавал, а ходил, – ответила Виолетта, – и даже если не ходил. Как раз и научишься. Вопросы есть? Вопросов нет.

И мы полетели в Афины. Где нас встретила Юля. Вечно улыбающаяся Юля. Которая опекала нас всю дорогу. Встретила в аэропорту, отвезла к себе домой, напоила, накормила.

– Солнечная женщина, – сказал я, цедя домашний лимонад.

– С двумя прицепами, между прочим, – съязвила Виолетта, – они уже взрослые, правда. С мамой не живут.

– Взрослые не считаются прицепами, – ответил я добродушно, – это уже самостоятельные люди.

– То есть мне с ней дружить можно? – обрадовалась Виолетта.

– Нужно, – кивнул я.

Как оказалось, мы попали не просто на покатушки на кораблике, а на регату. Шесть яхт. Шесть экипажей. Я, естественно, попросился на шестой. Виолетта была на первом, с Юлей. Целую неделю мы плавали, то есть ходили под парусами от одного греческого острова к другому. Ели жареных осьминогов, запеченную в фольге дораду, запивали всё это белым местным вином. Днём устраивали гонки на парусах. Кто кого. Купались. Я по вечерам отсылал ежедневные отчёты, прикрепляя к ним фотографии с яхтами, дельфинами и греческими монастырями.

Неделя пролетела незаметно. Юля отвезла нас в аэропорт. Поцеловала на прощанье.

Мы сидели с Виолеттой в зале ожидания и ждали посадки на наш рейс. Загорелые и отдохнувшие.

– Хорошо-то как, – вздохнула Виолетта, – домой хочется, а уезжать отсюда тоже не хочется.

– Да, поддержал я её, – благодаря тебе и Юле я влюбился в яхты.

– И я влюбилась в яхты, – улыбнулась Виолетта, – может быть, и не нужен мне никакой мужчина? Буду жить одна, писать картины, ходить на работу, бегать по утрам. Я уже привыкла одна. Мне одной хорошо.

Я хотел что-то ответить, но в это время мой планшет пикнул. Пришло сообщение. От Референта М. С вложением.

– Виолетт, – тихо сказал я, – мне Референт фотку прислала.

– Открывай, открывай немедленно! – завопила Виолетта.

И я открыл.

– Какая она красивая, – протянула мне прямо в ухо подопечная.

– Да уж, – ответил я.

– Она безумно красивая, – не отставала Виолетта, – неземная красота. Одни глаза чего стоят.

– Ты на волосы глянь, – посоветовал я ей.

– Ой, – сказала Виолетта, – это такие змейки, они живые?

– Аха, – ответил я, – живые. Теперь понятно, чего она мне свой портрет не слала. Я же тебе говорил, что референты не имеют человеческий облик. Эта вот любительница греческой мифологии.

– Ты расстроился? – спросила меня Виолетта. – Но ведь ты сам говорил, что у тебя это несерьёзно и тебе этот флирт с Референтом нужен для поддержания тонуса.

– Я и не расстроился, – процедил я, – я заболел. Пойду билет поменяю. Ты лети без меня. Веди себя хорошо. По приезде позвони Кате и сдай ей свои ранние работы. По стоимости я уже договорился.

И я улетел болеть в Амстердам. Люблю я болеть в этом городе. Снял номер на окраине города, занавесил окна и сгонял в близлежащий магазин за лекарством. А потом три дня пил водку с перцем и потел под одеялом. Еду мне носила в номер чёрная как смоль горничная.

Через три дня вышел на улицу. Доехал на трамвае до центра города. Прогулялся вдоль каналов. И полетел к Виолетте, отстучав наверх депешу: «Был на больничном. Возвращаюсь в строй. Целую. Шестой».

От аэропорта взял такси. Вечерело. Было тепло. Поднялся на лифте. Позвонил в дверь. Виолетта открыла. Глаза шальные. Кинулась мне на шею, поцеловала. Я сразу всё понял.

– Он? – спросил.

– Он, точно он, – зашептала мне на ухо, – я уверена. Мой запах. Мой вкус. Мой он.

– Показывай своё сокровище, – отстранив женщину, протопал я на кухню.

За знакомой стойкой на моём излюбленном месте сидел мужик. Низенький, лысоватый. Обычный. С кружкой чая в руке. С кружкой, из которой я обычно чай пью.

– Михаил, – представился он.

– Шестой, – кивнул я и добавил, – имя такое.

– А почему? – удивился Михаил.

– Да нас в семье было шесть братьев, – ответил я, – вот мама и не заморачивалась насчёт имён. Просто номера дала и всё.

– Я тоже младший в семье, – расцвёл в улыбке Миша.

– А я старший, – так же мило улыбнувшись, ответил я.

– А почему? – начал было Михаил.

– Мне некогда, – прервал его я, – буквально на пять минут заскочил к кузине. За картиной. Уезжаю. Далеко. В экспедицию. Виолетта, запакуешь мне полотно?

Моя подопечная очнулась, ойкнула и ускакала в соседнюю комнату заворачивать картину. Всё-таки я её выдрессировал что надо. Сказал – сделала.

– Ну, а тебе как её мазня? – вполголоса спросил я Мишу.

– Хорошие, – осторожно ответил тот, – но я в живописи не очень разбираюсь. Мне ваша сестрёнка нравится. Очень интересная и красивая.

– Порода такая, – ответил я, почесав рукой трёхдневную щетину, – ты её не обижай тут.

– Ни за что, – серьёзно ответил Михаил.

В комнате появилась Виолетта с завёрнутой в бумагу картиной. Я посмотрел на женщину. Потом на Михаила. Они стояли рядом и также смотрели на меня. Он был на несколько сантиметров ниже моей подопечной. Круглое лицо, обычная фигура с немного излишним весом. Но было ясно. Это стоит пара. Моя миссия внезапно закончилась.

– Проводи меня, – попросил я Виолетту.

Пожал руку Михаилу, вышел на лестничную площадку. Виолетта выпорхнула следом. Заглядывая в глаза, горячо мне зашептала:

– Ты не поверишь. Он сосед сверху. Год назад развёлся. Он очень хороший. Он всё, что ты говорил. Я чувствую. Я уже думала, никто мне не нужен. И тут он. В лифте ехали. Он картины помог. К Кате. Та взяла. А он меня подождал. Ну, что ты молчишь? Он это?

Я засмеялся. Отлепил от себя Виолетту.

– Он это, он, – ответил, – видно же любому. Вы уже спали вместе?

– Аха, – покраснела Виолетта.

– Ну и молодцы, – кивнул я.

– Ты уходишь? Насовсем? – спросила она.

– Да, – ответил я, – я всё сделал. Мне теперь отпуск положен. И премиальные.

– А можно я тебе звонить буду? – попросила женщина.

– Звонить нельзя, а смски слать можно, – ответил я, – номер простой: семь семёрок, шесть шестёрок. Пиши.

– Спасибо тебе, мой Ангел, – тихо сказала Виолетта.

– Пожалуйста, – ответил я и добавил: – Иди, он ждёт. И помни, я за тобой приглядываю.

Развернулся и по лестнице скатился во двор. Вышел. Дошёл до детской площадки. Уселся на скамейку. Как раз под фонарём. Достал планшет. Нашёл чей-то бесхозный вай-фай. И напечатал на экране: «Задание выполнил. Целую».

Посидел. Поглядел в светящиеся окна дома рядом. И добавил: «Референт М, у вас удивительно красивые глаза. Шестой».