Шёл второй час Великого Сиденья за полным столом.
Рыба копчёная, фрукты-овощи, варёная курица, лепешки, но не из пшеничной муки, а из каких-то местных плодов. Даже местное пиво в глиняных кувшинах. Русская делегация, в нормах и понятиях национальной щедрости, в грязь лицом не ударила, притащив на брифинг самого разного, включая Vodka и Bulka.
Да вот не покатило что-то с поеданием. Относительное обилие закуски особого аппетита ни у кого из наших так и не вызвало – слишком много интереснейшей информации вывалил на слушателей Бу Арвидсон, староста небольшого посёлка, стоящего на берегу речного залива. Диковинное рассказывал этот высокий, с короткой бородой, солидный седой мужчина лет пятидесяти, капитан исчезнувшего в Прорезе судна. Классический скандинав – типаж, канонический образ! Даже загар толком не прилип за всё время, красноватый какой-то.
Поселение называется Веннес, по родине первопоселенцев, заброшенных сюда с небольшой реки Уме-Эльв вместе с частной самоходной баржей. Понимая, что сразу не запомню, я записывал всё в блокнот, загодя взятый у Галины Ивановны, там запас хороший, надолго хватит.
Мы, конечно, волновались, но быстро остыли, поняв, что пальбы не будет.
Староста лишь недавно успокоился, а в первые минуты визита он переживал конкретно. Больше скажу – был напуган.
– Единственный работающий большой пароход на реке, что я видел за эти годы! Даже слухов не было! Как это может быть! И на нём русские! Раньше бы ваше появление назвали сенсацией, а теперь и рассказать некому, газетчиков нет… Теперь-то уж точно что-то изменится в этом мире.
– Да не изменять собираемся, а адаптироваться, – успокоил я старосту, сам, впрочем, не будучи полностью в том уверен. Посмотрим ещё, глядишь, и подкорректируем, если хватит сил и позволит обстановка.
– Люди подумали, что вы собираетесь напасть! – признался староста.
Все трясутся, не только мы. Ожидаемо. Люди разных народов и народностей, дети разных исторических времен, представители самых необычных специальностей пытались зацепиться на новых землях, каждый со своими ожиданиями, но все с одной целью – выжить.
В многонациональном поселке Веннес, по местным меркам, среднем, проживали девятнадцать человек: четверо мужчин-скандинавов, их жёны из числа аборигенок Южной Америки и дети, чаще младших возрастов. Женщины круглолицы, с узкими бедрами, очень подвижны. Дети – прелесть! Маленькие метисы, унаследовав столь разную кровь, являли собой образец выживания – ко всему годны. Загорелые, необычно высокие для стран джунглей, у некоторых синие глаза. Я успел угостить их конфетами, пока беседа не позвала в дом.
На территории разместились четыре больших дома, три подсобных строения поменьше и два длинных сарая. Собственно, в одном из таких «сараев» мы и сидим, тут у них общественная столовая. Очень уютная, кстати.
Все строения стоят на сваях, причину использования которых в строительстве я пока не понял – селение на взгорке, выше обреза воды метров на пять, затапливать не должно. Или заливает под уклон в дождливый сезон? Под домами висят лодки, какие-то мешки, инвентарь, деревяшки. Характерно, что все дома, несмотря на очевидные тропические особенности, несли несмываемую печать северной архитектуры, будучи сделаны из хороших бревен, капитально, – такие и для более сурового климата сгодятся. По периметру – веранда, укрытая от дождей и палящего солнца свисающими скатами высокой треугольной крыши. Жилища просторные, светлые. Кстати, Веннес считается поселением зажиточным.
Жизнь посёлку даёт Река.
Я предполагал, что название будет осторожно-общее – Река, например, или Большая Река, без персонификации. Она слишком колоссальна, чтобы кто-то осмелился дать ей имя. Оказывается, имя существует, и придумали его ещё первопоселенцы.
Северяне. Именно так называют жителей Веннеса. Пять лет прошло, как занесло их сюда.
– Выше по течению посёлков нет, во всяком случае, никто про них не знает. Это край мира, граница с Дикими Землями. Фронтир, как говорят в Манаусе.
– А потерявшиеся с верховий приплывали? – тут же полюбопытствовал профессор.
– Всего несколько раз на моей памяти, – после раздумий ответил Бу, шевеля губами для оживления памяти. – Шесть… Нет. Семь? Точно, семь раз! И то… Господь не всегда шлёт нам доброе… Обычно это лодки или маленькие катера, Портал вообще узок, крупное судно не проходит.
Я машинально отметил оговорку главы поселения про ошибку Господа, но уточнить не успел, был задан уже другой насущный вопрос. Они вообще, словно из ведра сыпались, а скандинав тормозил.
Поляна, на которой стоит посёлок, не очень велика, в форме вытянутого треугольника. С южной стороны её ограничивает речка Уме-Эльв – кто бы сомневался! – с уже непривычно чистой водой, лодка или катер вполне проходит. Внутри, кроме прочего, собственная банановая плантация. На ту сторону речки ведёт мост, там, как говорят аборигены, есть большое озеро, рядом с ним поле. С севера подступающие джунгли останавливают регулярная вырубка и своеобразный тын из рукотворного частокола и колючего кустарника. Внутри жилого периметра разбиты огороды, есть небольшой сад, из домашних животных – лишь пара собак и куры.
Особая гордость Веннеса – крошечный речной порт. Ко вставшей на вечную стоянку самоходке длиной метров тридцать примыкает грамотно собранный деревянный пирс, целый комплекс. Староста говорит, что такое роскошество мало кто имеет. Ленятся люди Реки… Шведы же явно не ленивы. Если понять и принять условия игры, то первое впечатление таково: всё аккуратно, как для открытки, фотошоп не требуется. Капитан даже как-то завистливо усмехнулся: обжились!
Беседа до сих пор идёт тягуче, с вязкими паузами и раздумьями. Ну и ладно, быстро им всё равно не управиться.
Кажется, я понимаю, в чём тут дело.
Для того, чтобы человек отряхнулся от однообразной монотонности жизни и работы в крошечном замкнутом коллективе, где в силу бесконечных событийных повторений ненужным становится уже и обширный словарный запас, требуется какое-то экзогенное воздействие, внешнее потрясение. А после него необходимо время – для входа в новый каркас. Конечно, это тяжело! Человек попал в замкнутое пространство с весьма ограниченным кругом общения, где с трудом, но притёрся, приспособился… Да и привык! Потому и обратный процесс «выхода в общество» ничуть не легче. Недаром ходит байка, что в военном флоте США моряк три недели после похода не привлекается к суду – он считается почти сумасшедшим.
Капитан, чтобы не терять времени – вопросов бездна, – через толмача, роль которого исполняла краеведша, выяснял у другого мужчины, невысокого худощавого судового механика Ульфа, особенности местной геологии, с упором на уголь. Самая насущная тема, иначе не напастись нам кочегаров… Профессор завёл разговор с Гунаром, третьим шведом, пытая его об особенностях погоды и климата.
Скандинавов за длинным столом трое. Четвёртый член экипажа болен и лежит в избе, у него какое-то нагноение на ноге, Нина Котова в данный момент осматривает пациента. Рядом с докторшей телохраничит Александр с «муркой», так, на всякий случай. Когда он удрал, чтобы вызвать судового врача с парохода, шкипер, радужно улыбаясь, вежливо прошипел мне по-русски:
– Этак весь медзапас растренькается в два счёта…
Я, сотворив «чиз» в полкруга, не менее радостно ответствовал:
– Не волнуйтесь, всё окупится. Нам, Илья Александрович, сейчас прежде всего нужен союзник… Люди с положительной комплиментарностью к экипажу «Темзы». Помните о базе номер один.
Самарин не сразу отреагировал, будучи не в силах перебороть запасливые привычки таёжного собственника, но смолчал, от греха, а потом, решив, несколько раз как-то по-китайски кивнул в согласии.
А местечко для базы имеется! Отменная островная бухта, которую я приметил ещё по пути сюда, лучше всего подходит для этой цели. Одинокий сухой остров посреди реки, куда просто так не доберёшься, да ещё с удобной гаванью – то что надо! Если добьёмся в Веннесе союзничества, то будет кому присмотреть. И не упрут ничего. Важная тема. Потому что впереди у нас простого не предвидится… Я даже уговорил шкипера остановиться, вернуться ненадолго и под светом прожекторов заглянуть в гавань.
Все остальные остались на борту, им пока выходить не разрешено, пусть спят. Боцман со вторым матросом несут вахту в рубке, стюарды дежурят на палубе. Механик на корме, у орудия. Кочегара к пушке не поставишь, у него непротивление злу насилием. Спит уже, наверное.
Бу Арвидсон вышел на кухню, чтобы отдать какие-то распоряжения женщинам, а я недолго понаблюдал, как Владимир Викторович успевает, задавая уточняющие вопросы, фиксировать в своём блокноте большой объём информации. Значительно больший, чем у меня! Я по привычке набрасывал коротко, как на совещании или форуме, порой обозначая моменты и нюансы, требующие уточнения, а также ассоциации и полезные для последующего анализа мелочи, вроде эмоций по ходу пьесы ключевых фигур: премьера, министра, губернатора. Что-то обводил жирным.
Получалось тезисно, сумбурно. Впрочем, всё основное схвачено.
Планета: Криста (ассоциативно! кто и когда назвал – неизвестно). Иногда употребляется – «Мир Креста».
Астрономия: земного типа, аналог в пределах звёздной системы. Светило – Солнце, спутник – Луна.
Река: Лета (мифологическое, узнать подробности – училка?). На всём протяжении не исследована. Исток неясен, выше Веннеса поднимались кэмэ на сто пятьдесят (кто ходил? когда?). Куда впадает – неизвестно, самые отчаянные разведчики не возвращались (почему?). На изученном участке река по ширине одинакова. Попадаются холмы по берегам, там есть перекаты. Судоходна.
Площадь водосбора: офигенная. Никто толком не знает. Притоков очень много, есть крупные.
Первопоселенцы: с начала прошлого века.
Расселение: около 900 км ниже по течению, дальше опять Дикие Земли.
Летоисчисление: поздно начали, восстанавливали, пришли к единому: условно 112 год.
Время года: соответствует прошлому, август, 20-е.
Климат: почти стабильный. Жара летом (самый самарканд прошёл). Сезон дождей с ноября по февраль. Умеренный, ежедневные, небольшой длительности. Снега не бывает, реки не замерзают.
Государства, края, области: нет.
Этнообразования: нет.
Города: есть. Независимые (названия?)
Ближайший – Манаус
О проекте
О подписке