Весь багаж Андрея состоял из сумки с компьютером и парой смен белья, носков и рубашек. Благополучно миновав паспортный контроль и зелёный коридор таможни, он вышел в зал прибытия. И не на шутку удивился, увидев не кого-нибудь там, а саму Труди Грюнн – вот уже лет пятнадцать бессменную секретаршу Брудермайера – с табличкой в руках, на которой значилось «Herr Korabelstschikow». Труди призывно помахала ему ладонью. Андрей ускорил шаг.
– Труди, дорогая! – Корабельщиков наклонился, подставляя для дружеского поцелуя гладко выбритую щёку. – Чем обязан? Такая честь!
– Узнаешь, – улыбнулась Труди. – Поехали!
– Бегает ещё твой «народный вагончик»?
– Бегает. Только не здесь и не сейчас, – тонкие лучики морщинок побежали от уголков глаз к вискам фрау Грюнн, и Андрей с грустью подумал о том, что и ему скоро перевалит на пятый десяток. – Идём, цены за стоянку тут сам знаешь, как кусаются.
Не удержавшись, Андрей присвистнул, увидев, какой автомобиль приветливо помигал им габаритами. Новенькая «Шкода-Электра» необычно яркой, но не кричащей расцветки, силуэтом напоминала «Ягуары» и «Мерседесы» конца пятидесятых и стоила в Европе чуть ли не вдвое дороже, чем в Короне. Об этом Андрей недавно прочёл в «За рулём», который до сих пор исправно выписывал. Об автопроме Короны журнал рассказывал регулярно, и неизменно – с восхищением. Однажды сотрудникам редакции даже удалось покататься на «Татре-Богемии» – изящном, стремительном и роскошном, как антикварная «Испано-Сюиза», лимузине. «Богемия» не продавалась вообще: на них передвигались лишь высшие должностные лица Короны и её дипломаты. Рядом с «Татрой» госпожи посланницы «бацькин» бронированный «мерин» смотрелся, мягко говоря, несолидно. Ближневосточные коллекционеры болидов, блондинок и верблюдов бесились, но купить вожделенное четырёхколёсное чудо не могли даже на вторичном рынке: к вопросам державного престижа в Короне относились более чем серьёзно. Авиационный завод «Аэро» выпускал ещё две необычайно интересные модели: реплику знаменитого «Мустанга» 68-го года с самой современной начинкой, и Астон Мартин ДБ5, тоже, разумеется, полностью модифицированный в соответствии с требованиями современности. Андрей не сомневался: именно этим скромным набором марок и типов ограничены автомобильные пристрастия «кайзера Венцеля».
Вообразить, будто Труди способна купить себе «Электру», даже питаясь одним лишь собачьим кормом из «Алди»[12], было решительно невозможно. Посмотрев на удивлённо ползущие вверх брови гостя, фрау Грюнн кивнула:
– Да, теперь мы можем позабыть о минусе на счёте. И всё это из-за тебя, Анри́.
– Анри́ – это Генрих, – машинально, в миллионный, наверное, раз поправил её Корабельщиков. – На французский лад правильно будет – Андрé.
– Плевать, – тоже в миллионный раз заявила Труди. – Мне так больше по душе.
Эта невинная игра, что греха таить, нравилась им обоим.
– Ну, и причём тут я? – спросил Андрей, устраиваясь на переднем сиденье и чувствуя, как мультиконтурные подушки нежно обнимают его спину. – Труди, если ты немедленно не расскажешь…
– Немедленно не получится, – покачала головой фрау Грюнн. – История довольно долгая – и довольно странная, если не сказать больше. А кто надоумил тебя обратиться в «Коруну»?
– Ах, боже мой, да никто, – в смятении пробормотал Корабельщиков. – Сам допёр. Чай, не дурак какой!
На проведение ежегодной конференции не хватало тридцати тысяч. К сожалению, не рублей, а долларов – рубли в таком количестве Андрей выложил бы из кармана, даже не задумавшись, поскольку курс – десять с лишним тысяч «белочек» за один-единственный доллар – давным-давно превратил расчёты в рублях в некую фикцию, которой пользовались только из опасения угодить под административные взыскания. Взять деньги было банально негде: Брудермайер, сославшись на трудности, о которых Андрей был прекрасно осведомлён, отказался выделить больше десятки, а все местные ресурсы вроде представительства ЮНЕСКО Корабельщиков уже задействовал, собрав с грехом пополам аж восемь тысяч «зелёных». Ну, и что прикажете делать?!
Андрей с Татьяной гуляли по Немиге и обсуждали, что ещё можно предпринять. Вечер был тёплым и тихим – бабье лето в этом году расщедрилось как-то совсем уж по-особому. Корабельщиковы иногда позволяли себе такие вылазки – им требовалось побыть просто вдвоём. Сонечка ночевала у бабушки – с удовольствием, и слава богу.
– Андрюша, – он почувствовал, как Татьяна стиснула его ладонь. – Андрюша, что это?!
Корабельщиков поднял глаза, – высокий, он в минуты задумчивости сутулился и смотрел себе под ноги – и тоже остолбенел.
Ещё вчера здесь ничего не было. А сегодня на монументальном, с мощной опорой-колонной, рекламном щите у дороги – огромное полотно, подсвеченное лампами солнечного спектра, невидимыми снаружи. Фактура плаката, похожая на мелованную бумагу, и элегантный, с засечками, шрифт. Андрей прочёл текст и почувствовал, как гулко забилось сердце. Посмотрел на Татьяну, изумлённую не меньше его самого, – и прочёл ещё раз.
Покупаю хороших людей.
Дорого.
Расчёт на месте.
Позвоните*.
Я верю – мы обязательно встретимся.
Ваша Koruna
Под звёздочкой была инструкция: с мобильного телефона набрать «1011», включив автоопределение своего номера, и, прослушав сообщение, повесить трубку. Всё.
С мобильного – это понятно, подумал Андрей. Но что они могут узнать по номеру телефона о его владельце? Наверное, всё же кое-что могут, усмехнулся Корабельщиков про себя. Он повернулся к Татьяне:
– Идём, Танечка.
– Подожди, – она сердито высвободила руку. – Ваша Коруна – что это значит?
– Это Дракон, – вздохнул Корабельщиков. – Коруна – его фонд, официальный вроде как даже. Называется – система поддержки независимых проектов. И коммерческих, и некоммерческих – всяких. Я и не знал, что они тут есть.
– Позвони, – велела Татьяна.
Не просто сказала – велела.
– Ты считаешь, я хороший человек? – улыбнулся Корабельщиков.
– Позвони, – не приняла Татьяна его шутливого тона. – Позвони им, Андрюша. Ты очень хороший человек, и я говорю это вовсе не потому, что я – твоя жена. Позвони им. Сейчас же.
– Ладно, – неожиданно легко согласился Корабельщиков, не узнавая себя и повинуясь какому-то странному порыву весёлого отчаяния. – Отлично. Вот прямо сейчас и позвоню.
Он достал телефон, набрал номер и нажал клавишу вызова.
– Включи громкую связь, – тихо попросила Татьяна.
Он подчинился.
Гудка не было. Раздался звук, похожий на бой курантов – да это же Пражский Орлой, понял Андрей, вспомнив мелодию, сопровождавшую многие передачи на телеканалах из Коронного Союза – и прозрачный, как родник, женский голос с едва различимым западнославянским акцентом воодушевлённо произнёс:
– Здравствуйте! Я очень рада вашему звонку. Я обещаю вам – я выслушаю всех и помогу каждому, кто нуждается и кто окажется достоин моей помощи. Когда мы встретимся – пожалуйста, не бойтесь говорить правду. Это самое главное. Тогда у нас обязательно всё получится. Не выключайте этот телефон – я непременно перезвоню вам в течение следующих двадцати четырёх часов. Спасибо вам за то, что вы есть. Удачи! Ваша Коруна.
Снова короткий перезвон курантов – и тишина.
Первой опомнилась Татьяна:
– Вот это НЛП, – пробормотала она. – Аж мурашки по всему телу. А голос – даже меня пробрало, а уж мужики, наверное, вообще с катушек слетают. Мужик мой, ты как? На катушках ещё?
– Вроде да, – Андрей прокашлялся.
Автоответчик, подумал он, это ясно – но как они такое модулируют, это же какая техника для этого нужна, и коммутатор многоканальный, чтобы вообще без режима ожидания работать! Где, когда это всё установлено, кем, кто разрешил?! Представив себе размер хабара, которым могло быть отрегулировано в «рэспублике» мероприятие такого масштаба и такой технической сложности под носом у «бацьки» с его «бяспекой» – всё-таки диплом радиотеха с отличием, талант не пропьёшь – Андрей крякнул. Ему вдруг сделалось жарко от ощущения чего-то грандиозного, что вот-вот должно было начаться, и чего он не должен был, не имел права пропустить.
– Голос, действительно, потрясающий, – он смущённо улыбнулся Татьяне. – Ты думаешь…
– Она перезвонит, Андрюша, – улыбнулась в ответ, как показалось Корабельщикову, чуть снисходительно, Татьяна. Я всегда знал – Таня мудрее меня и лучше, подумал он. – Не смей даже помыслить о том, чтобы усомниться. Слышишь?
– Слышу.
– Откуда он взялся?
– Кто?
– Дракон!
– Никто не знает.
– Так-таки – никто?
– Ну, видимо, тот, кто знает – молчит, имея на то веские причины. В прессе полно всяких слухов, один глупее другого, – такое впечатление, ему самому это даже доставляет удовольствие.
– Надо же, наглость какая, – покачала головой Татьяна. – Ваша Коруна. Наша Корона, значит. Каково?!
– Ох, Танечка, – почти простонал Андрей. – Она просто есть – Корона. Для всех. Понимаешь? И для нас, и для них. Она – у нас, а мы – уж какие есть – у неё. Других-то нет! И она это, кажется, понимает.
– Ну, значит, тогда у нас и правда всё получится, – Татьяна снова взяла его за руку. – Идём, Андрюша. Сутки – это совсем скоро. Да и уверена я – даже больше, чем уверена, – она раньше перезвонит.
Звонок раздался рано утром – Андрей проснулся буквально несколько минут назад и собирался ещё немного поваляться в кровати. Он схватил телефон и в недоумении уставился на дисплей, на котором светилась надпись – «Koruna». Корабельщиков всегда ухохатывался – впрочем, совершенно беззлобно – над голливудскими кинохудожниками, вдохновенно рисующими на дисплеях не безликие номера, а имена абонентов, отсутствующие в записных книжках телефонных аппаратов, на которые поступил вызов. Похоже, технически это всё же возможно, смятенно подумал он, вот только убейте меня, если я знаю, как! Опомнившись, Андрей схватил трубку:
– Да! Слушаю!
– Андрей Андреевич? – осведомился по ту сторону линии весёлый женский голос без малейшего акцента, – не такой, конечно, как на автоответчике, но тоже весьма ничего себе. – Доброе утро. Меня зовут Галина Геллер. Я вас не разбудила?
– Нет, что вы, – пытаясь задавить поднимающуюся адреналиновую волну, поспешил заверить собеседницу Корабельщиков.
– Отлично, – голос зазвучал ещё веселее. – Тогда давайте решим, когда мы встретимся и где.
– Где вам будет угодно, Галина, – улыбнулся Корабельщиков. – И в любое время, когда вам удобно.
– Здорово, – рассмеялась молодая женщина, – почему-то Андрей уверенно решил: Галине не больше двадцати пяти, а может, и меньше. – Мне будет угодно в «Casa di Mario», сегодня, в половине второго, – пообедаем и поговорим. Терпеть не могу беседовать с людьми в бюро, особенно при первом знакомстве. Вы как, не возражаете?
– Да бог с вами, Галина. Разумеется, нет. Мне что-нибудь принести с собой – документы какие-то, может быть?
– Наверное, не стоит, Андрей Андреевич. Формальности от нас никуда не убегут. Сообщите метрдотелю, что у вас встреча со мной, он вас проводит. Договорились?
– Буду ровно в половине второго, – кивнул Корабельщиков.
Он заявился в ресторан минут за двадцать до назначенного срока, исключительно из галантных (по крайней мере, так Андрей сам себя уговорил считать) соображений – нехорошо заставлять даму ждать. Мэтр проводил его, как и предполагал Корабельщиков, в уютную «ложу» – нечто вроде отдельного кабинета, но не так помпезно. Возникший спустя минуту официант вежливо осведомился о желаниях гостя по поводу напитков и принёс заказанную минералку, после чего удалился, оставив Андрея размышлять в одиночестве.
Галина появилась точно в назначенное время. Действительно, совсем молодая, – в каком-то очень лёгком платье, открывавшем загорелые плечи: погода стояла совершенно не сентябрьская. Тонкая, звонкая и сияющая белозубой улыбкой, она до боли напомнила Андрею ребят из Праги, когда-то потрясших его воображение. Он вскочил, отодвинул стул, помогая ей устроиться. Галина поблагодарила его кивком головы:
– Рада познакомиться с вами, Андрей Андреевич. Давайте сразу договоримся – у нас, несмотря на неформальную обстановку, вполне официальная встреча, поэтому счёт оплачивает «Коруна». Это обычная практика, и очень удобно во всех отношениях. Идёт?
– Ну, обычно я кормлю гостей, – улыбнулся Корабельщиков.
– На этот раз вы в гостях, – улыбнулась в ответ Галина, – а я, в некотором смысле, хлебосольная хозяйка. Я буду во время беседы кое-что записывать, ладно? – И добавила, словно извиняясь: – Мне потом так легче всё обдумывать.
– Конечно, Галина… – Андрей замешкался и вопросительно посмотрел на неё, ожидая, что она сама назовёт своё отчество.
– Просто Галина, – снова улыбнулась пани Геллер. Эта немецкая – чешская? еврейская? – фамилия как-то не вязалась с её задорным носишкой, синими глазами и веснушками, и она, похоже, это знала, но не комплексовала ни капельки. – Мне о вас, Андрей Андреевич, довольно много всего известно, – будет нечестно, если я вам ничего о себе не расскажу. Моя девичья фамилия – Окуневич, я из Марьиной Горки, мне двадцать четыре. Два года я отучилась в инязе, потом вышла замуж и переехала в Прагу, там и закончила Карлов университет. Мой муж, Янош Геллер, тоже работает в посольстве.
– Тоже? – удивился Корабельщиков. – И вы – в посольстве? А «Коруна»?
– Посольство и «Коруну» связывают очень тесные и плодотворные взаимоотношения. Я вам как-нибудь всё это непременно объясню, Андрей Андреевич.
Только сейчас Корабельщиков осознал, что перед ним не просто симпатичная – даже красивая – девушка, а сотрудник… Разведки? Нет, пожалуй, это было бы слишком прямолинейно, решил он. Всё, похоже, несколько посложнее.
– Извините, – покаялся он. – Я вас перебил. Совсем не хотелось, честное слово!
– Ну, что вы, – улыбка, – то яркая, то чуть приглушённая – казалось, никогда не покидает лица Галины. – С Яношем мы познакомились на Шляхе, когда…
– Не может быть, – уставился на неё, позабыв о приличиях, Корабельщиков. – Тогда?!
– А вы тоже там были? – просияла его визави, и Андрей почувствовал, как между ними пробежала та самая искорка, что так много значит в человеческих отношениях, из которой они, отношения, и рождаются – вот так, от внезапного узнавания душевной близости, даже родства. – Тогда вы, конечно же, меня понимаете.
– Ещё как понимаю, – покачал головой Корабельщиков. И – почти непроизвольно – оглянулся.
Галина мгновенно отреагировала на его движение:
– Здесь – глушилка, – она показала на свой телефон, с виду – совершенно ничем не примечательную «раскладушку», которую выложила на стол, как только вошла. Андрей сначала решил, – «Моторола», но потом увидел: буква «М» на эмблеме какая-то странная, с хвостиком, как у «@». – Имеющимися в распоряжении местных силовых структур средствами прослушать нас невозможно. Вы сами – инженер-радиотехник, и наверняка лучше меня знаете, как это работает.
Андрей снова покосился на телефон: существовал его «гражданский» аналог, имевший даже сертификат Минсвязи России. Это чудо в неразборном корпусе из металлокерамики, простом и в то же время элегантном – одна-единственная модель, никаких вариаций, даже в цвете, – стоило неимоверных денег при покупке. Зато голосовой связью и службой сообщений можно было пользоваться бесплатно. Если не в Республике, то в Литве или в Латвии приобрести его не составляло труда – «плати и лети». Отнюдь не каждому, разумеется, по карману, но те, кому в далёких путешествиях требовалась по-настоящему надёжная связь, средств на неё не жалели.
– Ну, в общем, представляю, – промямлил Андрей, косясь на телефон. – Хотя степень миниатюризации меня, признаться, ошарашивает.
– Наше – значит, отличное, – снова просияла Галина.
Она открыла сумочку и достала какой-то предмет. Андрей не сразу врубился, что это такое, а когда врубился, то чуть не съехал со стула. Хотя о существовании «электронной бумаги», на которой можно будет когда-нибудь, лет через десять, писать обыкновенной ручкой, он и слышал, но представить себе компьютер – явно серийного образца – с экраном из этой самой «бумаги», разворачивающимся, как свиток, и помещающимся в пенальчике чуть толще тюбика из-под туши для ресниц, не мог. Это у нас тут начало двадцать первого века, подумал он, а у них там, похоже, уже вторая четверть пошла!
– Да вы не расстраивайтесь, Андрей Андреевич, – сжалилась Галина над неудержимо проваливающимся в яму футурошока Корабельщиковым. – Я тоже поначалу от всех этих чудес техники сатанела, ей-богу! А потом – ничего, привыкла, – и она оставила на «бумаге» несколько странных закорючек, впрочем, мгновенно развернувшихся в слова.
О проекте
О подписке