Долгожданный наследник у венценосной четы – Людовика XIII и испанской инфанты Анны Австрийской – появился на свет 5 сентября 1638 года, когда их возраст уже приближался к 40 годам и надежды на его рождение почти угасли. Отсутствие потомства, видимо, объяснялось тем, что супруги на протяжении долгих лет совместной жизни питали друг к другу неприязненные чувства и король редко разделял брачное ложе с женой. А может быть, виной всему было злосчастное падение королевы в начале 1623 года, в результате которого ее первая беременность окончилась выкидышем. Как бы то ни было, но царственные супруги, почитая рождение наследника своим государственным долгом, предпринимали для этого немало усилий: королева Анна ездила на воды в Нормандию, совершала паломничества, обращалась за помощью к святому Норберту, а Людовик принес обет Богородице, вверив ее покровительству Францию. Так или иначе, но эти усилия наконец-то увенчались успехом.
В ожидании родов королева поселилась в Сен-Жерменской резиденции, в пригороде Парижа. В то время мост через Сену в том месте отсутствовал, и для оповещения о предстоящем событии на ее левом берегу поставили часовых, которым велели наблюдать за окнами королевской спальни и передавать знаками известия. Если королева родит дочь, то они должны были встать по стойке смирно, сложив руки на груди крест-накрест, если сына – кричать от радости и махать шляпами. 5 сентября в полдень их ликующие крики были услышаны на противоположном берегу Сены, и по живому телеграфу, расставленному вдоль дороги, радостная весть быстро донеслась до Парижа.
По случаю рождения наследника французского трона два дня палили пушки, бил большой дворцовый колокол и колокол на Самаритянской башне, по всей столице были бесплатно выставлены бочки с вином, накрыты столы, а у городской ратуши устроен фейерверк. По улицам разъезжали торжественные колесницы с музыкантами, которые играли веселые песни, а на площадях при свете факелов актеры разыгрывали комедии. Так Париж приветствовал маленького дофина, которого называли богоданным ребенком. Известный астролог Томазо Кампанелла составил гороскоп будущего короля. В нем говорилось: «Этот младенец будет горд и расточителен, как Генрих IV. Он будет иметь много забот и трудов во время своего царствования. Царствование его будет продолжительно и в некоторой степени счастливо, но кончина его будет несчастна и повлечет за собой большие беспорядки в религии и государстве». Это был тот редкий случай, когда почти все, предсказанное астрологом, сбылось…
Королевский первенец радовал родителей и двор своей жаждой жизни: он родился с двумя молочными зубами и обладал завидным аппетитом. В раннем детстве этот голубоглазый и краснощекий малыш с золотистыми кудряшками был похож на ангелочка. Он рос очень подвижным и любознательным ребенком. Но на людях мальчик старался не проявлять присущей ему ребячливости и был серьезен не по годам. К примеру, вот какой портрет десятилетнего дофина составил венецианский посол: «Красота, спокойствие и важность придают совершенство его внешности, его лицо являет серьезность и строгость. Меланхолия властвует над ним в том возрасте, который обычно полон живости». Уже тогда в будущем короле проявлялась черта, о которой впоследствии напишет его наставник, кардинал Мазарини: «Он будет великим королем: он никогда не говорит то, что думает».
По правилам дворцового этикета, дофин начал исполнять официальные обязанности наследника престола… сразу же после рождения. Уже 6 сентября младенец давал в своих покоях «аудиенцию» делегатам Парижского парламента. Присутствовавший на ней генеральный прокурор Матье Моле рассказывал, что королевский отпрыск возлежал под большим балдахином из вышитого цветами белого Дамаска на белой шелковой подушке, которую держала его няня. Перед его ложем находилась большая балюстрада, так что наследника престола можно было лицезреть лишь с двадцати шагов. Няня дофина сказала, что он открыл глаза, чтобы видеть своих верных слуг.
Маленький дофин буквально купался в родительской любви. Несмотря на рождение в 1640 году второго сына, Филиппа, ставшего впоследствии герцогом Анжуйским и Орлеанским, основное внимание король и королева уделяли своему первенцу. К сожалению, отец занимался его воспитанием недолго, он умер в 1643 году, когда сыну исполнилось всего пять лет. Мальчик вряд ли хорошо помнил его. Тем не менее несколько романтизированный образ отца остался в памяти будущего короля на всю жизнь и служил ему примером для подражания. Несмотря на то что для Людовика XIV был не приемлем стиль отцовского правления, при котором государственные дела всецело доверялись первому министру, он уважал его за то, что большую часть своей жизни тот провел на поле брани. Благодаря походной жизни Людовик XIII обладал многими «экстремальными» для монарха навыками: сам заправлял свою постель, был неприхотлив в еде и даже слыл неплохим кулинаром. А еще старый король был страстным охотником, и это увлечение не мог не унаследовать его сын. Не случайно, возводя потом свою резиденцию в Версале, Людовик XIV велел обновить маленький охотничий домик отца, сделав его центром нового дворцового ансамбля. Многое унаследовал сын и из отцовского характера: был по натуре таким же углубленным в себя, склонным к скрытности и сдержанности во внешнем проявлении чувств. Видимо, именно этой глубинной связью отца и сына было продиктовано последнее желание Людовика XIV, чтобы его сердце было похоронено рядом с сердцем его отца, Людовика XIII.
Что касается отношения дофина к Анне Австрийской, то, по словам Ш. Перро, «не было сына, который выказывал бы большее почтение своей матери за всю свою жизнь». Королева заботилась не только о здоровье своего первенца, не отходила от его постели во время болезней, но и оказывала большое влияние на его нравственное воспитание.
История сохранила несколько противоречивых характеристик королевы Анны. Ее политический оппонент, кардинал де Рец, писал о ней весьма нелицеприятно и зло: «В ней было больше язвительности, чем высокомерия, больше высокомерия, чем величия, она была скорее манерна, чем глубока, скорее неумела с деньгами, чем щедра, скорее привязчива, чем страстна, скорее несгибаема, чем горда, дольше помнила обиды, чем добрые дела, она в большей степени хотела выглядеть благочестивой, чем была ею, она была скорее упряма, чем тверда, скорее посредственна, чем талантлива». А вот живший долго при дворе герцог де Ларошфуко, напротив, считал, что «она была очень хороша собой, добра, нежна и очень галантна; в ней не было ничего фальшивого – ни в характере, ни в уме. Она отличалась большой добродетелью». Действительно, будучи очень набожным человеком, Анна Австрийская не пропускала ни одного поста или большого религиозного праздника, постоянно навещала монастыри, где еженедельно причащалась. К такой же регулярности в исполнении религиозных обрядов она с детства и на всю жизнь приучила и Людовика. Внушая сыну чувство королевского достоинства, она в то же время старалась не избаловать его и была с ним достаточно строга. Когда однажды девятилетний мальчуган от каприза перешел к дерзости, королева разгневалась и сказала: «Я вам покажу, что у вас нисколько нет власти, а у меня она есть! Уже давно вас не секли!» Людовик тут же бросился перед ней на колени и попросил прощения. Даже будучи взрослым человеком и полновластным правителем страны, он по-прежнему побаивался упреков матушки за свои амурные похождения. Ее мучительную смерть от рака груди в начале 1666 года Людовик пережил как огромное горе.
По традиции того времени забота и воспитание мальчика до семи лет находились в основном в женских руках. С 1643 года он жил вместе с матерью в Пале-Рояле, в очень простой и скромной обстановке. А как только ему исполнилось семь лет, за воспитание и образование наследника взялись мужчины. Для этого ему был назначен специальный наставник. Им стал крестный отец Людовика, кардинал Мазарини, подбиравший дофину учителей и следивший за его обучением. Король и его брат Филипп учились по руководствам, составленным для них литератором и эрудитом Ламот-Левейе. Они получили основы географии, риторики, морали, экономики, политики, логики, физики. Воспитателями не были обойдены и такие предметы, как этикет и культура общения. Наряду с уроками танцев, верховой езды и фехтования Людовика обучали музыке: он научился играть на лютне, клавесине, а благодаря Мазарини пристрастился к игре на гитаре. Вместе с тем в программе обучения короля почти отсутствовали естественные науки, не был он знаком и с правоведением, философией, теологией и т. п.
Были у Людовика и учителя, которые посвящали его в секреты военного ремесла. Они обучали его стрельбе из мушкета и владению шпагой и пикой. Для отработки азов военного ремесла для него даже был построен небольшой форт, в котором он учился разбивать военный лагерь. Людовик очень любил лагеря, битвы, езду верхом и запах пороха. Будущий монарх знал, что Франция, как и любое другое государство, вряд ли обойдется без военных конфликтов и такие знания ему могут пригодиться. Его физическая форма восхищала современников даже в преклонные годы. По свидетельству герцога де Сен-Симона, король «очень любил свежий воздух и всякие телесные упражнения, пока был в состоянии заниматься ими. Превосходно танцевал, играл в шары, в мяч. Даже в пожилом возрасте оставался великолепным наездником… Он любил стрелять, и не было никого, кто стрелял бы так метко и с таким изяществом».
В перечень «обязательных предметов» для будущего монарха входило также обучение умению управлять страной, и для постижения его мальчика с детства приобщали к государственным делам: он присутствовал на заседаниях Государственного совета и парламента, выслушивал доклады чиновников. Своеобразной школой управления было для него и общение со своим главным наставником – Мазарини. Кардинал, во многом разделявший суждение о том, что «политика – вот истинная грамматика, которую должны изучать короли», ежедневно – на практике – давал ему уроки «королевского мастерства», посвящая в тонкости дипломатии. Так что не прав был великий Вольтер, когда писал, что «Людовика XIV не учили ничему, кроме танцев и игры на гитаре». Другое дело, что сам подопечный не всегда добросовестно относился к учебе, и учителя неоднократно жаловались Мазарини, что дофин ленится на уроках. К тому же он не получил навыков самостоятельной работы с книгами. Возможно, что отсутствие интереса к чтению передалось ему от Анны Австрийской. Королева-мать тоже не любила читать, предпочитая абстрактному книжному знанию опыт и здравый смысл, и не приобщила к книжной культуре сына. Впоследствии Людовик XIV не раз сожалел об упущенных возможностях. Так, в 1694 году, обращаясь к воспитанницам Сен-Сира, он назвал себя «невеждой» и посетовал на то, что в годы своего детства «не получил хорошего воспитания». Видя недочеты в собственном образовании, он до конца своей жизни самостоятельно восполнял их, изучая историю, военное дело, литературу.
О проекте
О подписке