Отзывы на книги автора «Умберто Эко»

«Я молодой романист», - говорит Умберто Эко в 77 лет и приглашает на свою литературную кухню. Свежая книга знаменитого автора – это нон-фикшн, подборка из четырёх лекций, «откровений», о создании литературы. Расскажет ли Умберто Эко, как писать книги? Нет. Расскажет ли Умберто Эко, как он пишет книги? Да. Его первый и самый знаменитый роман увидел свет в 1980 году, когда самому автору было уже за пятьдесят: такое вот начало писательской карьеры. Учёный и преподаватель, он большое значение придаёт поиску и отбору справочного материала: того, что пойдёт в основу любой книги, статьи, эссе. Всю жизнь изучая Средневековье, он запас такое количество «исходного кода», что решившись написать роман, он будто распахнул дверцы необъятного шкафа, в который десятилетиями складывал данные об этой эпохе. Весь подручный материал был под рукой, оставалось лишь выбрать необходимое. И дополнить деталями.

Проникаешься уважением, когда читаешь о том, насколько тщательно Умберто Эко подходит к написанию отдельных сцен и всего текста. Например, он говорит, что два или три года изучал рисунки и схемы кораблей нужной эпохи, чтобы наверняка знать какого размера была рубка или кубрик и как добраться от одной до второго. Если же в тексте появляется географическое место – можно быть уверенным, что писатель побывал там, чтобы собственными глазами увидеть, какого цвета там вода и небо в разное время суток. Известна история о разговоре с деятелем кино, который одобрял длину диалогов в «Имени Розы», - очень кинематографичны, говорил. А они всего лишь выверены по времени с учётом размеров предполагаемого лабиринта. И выверены до сантиметра. Эко рассказывает, что много раз бродил по ночному Парижу, наговаривая на диктофон всё, что видит, чтобы в точности описать маршрут книжного героя.

Подобная жажда достоверности понемногу стирает границу между вымыслом и фактом, историей настоящей и историей придуманной. Это давнее желание ответить, наконец, на крамольные вопросы: почему тексты Гомера принято считать художественными, а тексты Платона — нет? Почему стихи плохого поэта называют художественной литературой, а статья хорошего ученого таковою не является? Повисая в воздухе, вопросы превращаются в риторические, но наш итальянский автор ловко сбивает их одним выстрелом, решая однажды все тексты, - научные и художественные, - сочинять как детективный роман.

И всё шло отлично, пока однажды Умберто Эко не решил примерить роль филолога. Да-да, как раз под этой обложкой, в «Откровениях молодого романиста». Пока в первой половине он ведёт себя как обычно, - как историк, рассказчик и детективщик, - всё просто прекрасно. Кстати, неоднократно упоминает в тексте Елену Костюкович, ту самую, что переводила на русский его тексты, а недавно опубликовала и свой роман. Но вернёмся к книге: глава третья, про литературных героев, а также четвёртая, про списки (представляете, целая глава, состоящая из списков) – это просто патентованное снотворное. «Я список кораблей прочёл до середины…». Можно преодолевать очередной перечень, в которых Умберто Эко души не чает и ловить себя на мысли: «что происходит? Зачем это всё?». Бывают у людей хобби: собирать марки, монеты, банкноты… а Эко собирает литературные примеры перечней. Специфическое развлечение, исключительно писательского толка.

«Не создав ступеньки, я не мог продолжать рассказывать историю. Говорят, что схожим образом работал кинорежиссер Лукино Висконти. Если по сценарию два персонажа вели разговор о шкатулке с драгоценностями, он требовал, чтобы в шкатулке — даже если в кадре ее не открывали — лежали настоящие драгоценности. Потому что в противном случае актеры играли не так убедительно».

"Люди никогда не перестанут читать литературные произведения, ибо именно в них мы ищем формулу, способную придать смысл нашему существованию".

Чтение – это наслаждение, страсть, или скажем, мания: когда человек непрерывно читает и в качестве отдыха от чтения читает опять. Но также как существует искусство писать – талант, призвание, ремесло, как угодно, - также существует и искусство чтения.
Очевидно, что суть или особенность любого произведения искусства – это способность действовать непосредственно на наше восприятие, не пускаясь в объяснения. Для иллюстрации данного утверждения идеально подходит формулировка Сартра:

Знаменитая "Герника" не подвигла ни одного человека на борьбу за правое дело Испании. И тем не менее, в этой картине сказано нечто такое, чего нельзя осознать до конца. Этот смысл потребовал бы бесконечного количества слов.

Но не каждый читатель и не всегда способен проанализировать свое впечатление от книги и тем более описать его, с той или иной степенью художественной выразительности. "Открытое произведение" можно рассматривать как своего рода наставника в искусстве чтения, потому что эссе, посвященное в целом исследованию основных тенденций искусства второй половины XX века, раскрывает в первую очередь проблему активного восприятия произведения.

Ко времени написания этой книги эстетика уже понимала под произведением искусства "принципиально неоднозначное сообщение, множественность означаемых, которые сосуществуют в одном означающем". Эко в свою очередь стремится показать, что такая многозначность становится для современного искусства одной из главных целей автора, "задачей, которую надо осуществить прежде прочих". Потому значительно возрастает роль читателя, слушателя или зрителя, который не просто "наслаждается" произведением (или пытается выяснить, "что хотел сказать автор"), но и становится реальным соавтором, привносящим свой смысл, понимание или трактовку.

Не существует истинного или единственного смысла текста, литературное открытое произведение обладает неисчерпаемыми возможностями, бесконечным множеством значений.

Значительная часть современной литературы основывается на использовании символа как сообщения о чем-то неопределенном, открытого для каждый раз новых реакций и осмыслений. Достаточно вспомнить о произведениях Кафки: "процесс", "замок", "приговор", "превращение" — вовсе не ситуации, которые надо понимать в их непосредственном, буквальном значении... Различные истолкования кафкианских символов (экзистенциалистские, богословские, клинические, психоаналитические) лишь отчасти исчерпывают возможности произведения: в действительности оно остается неисчерпаемым и открытым в своей "неоднозначности".

Надо сказать, что без знакомства с теорией открытого произведения (если, конечно, читатель не наделен интуитивным чувством этой теории) невозможно - по меньшей мере, сильно затруднительно - понимание творчества таких авторов, как Томас Пинчон, Джон Барт, Джеймс Джойс и литературы постмодернизма в целом. Хотя эффект "приобщения к искусству чтения" проявляется с любой книгой после "Открытого произведения": поиск (и, что важно, обязательное обнаружение) псевдосюжетных линий и скрытых смыслов, применение (и результативное) теории аллегоризма - обеспечены. Даже если следующим прочитанным произведением станет... ну, хотя бы, "Колобок"!

Сегодня я узнала одну большую истину. Оказывается, настоящий писательский труд - это нечто настолько тяжелое, что дано не каждому. А еще, оказывается, стихи - это тоже плоды большой работы и они не пишутся по мановению волшебной палочки. Оказывается, поэты мучительно подбирают строчки, они рождаются у них в головах не по простой прихоти (хотя такие стихи тоже бывают), а по большой работе ума. Я и раньше об этом догадывалась, но нигде не могла найти подтверждения своим словам.. Тем более, что моя учительница литературы в школе упорно утверждала, что стихи рождаются сами собой и поэты не задумываются, как у них складывается рифма.

Она вообще была интересным существом, заставляла нас врать в сочинениях, требовала писать не свое мнение, а мнение именитых критиков, и трагически закатывала глаза, когда я смела утверждать, что такой-то автор мне не по нраву. «Наташа, ну как он может не нравится? Это глупости! Он прекрасен! И другого мнения быть не может. Три тебе за сочинение». Прочитав сегодня эти комментарии Эко, я поняла, что моя учительница, к сожалению, совершенно не представляет, что такое литература, а просто копирует чужие мнения. Неудивительно, что она так обижалась, когда я ей говорила, что она учит нас врать.

В своих комментариях Эко разъясняет некоторые моменты из «Имени Розы». Он лукавый писатель, любит поиграть с читателем и никогда не скажет, что же на самом деле он вкладывал в свои книги. Потому что знает, что для каждого читателя найдутся свои темы и своя позиция, что не бывает единственно правильного мнения. А еще он очень хочет, чтобы его читатель учился думать над текстом, а не просто пролистывал сюжет. И действительно, попробовав поразмыслить над его романом и открыв для себя множество миров, я уже не могу остановиться.

Да, эта маленькая книжица проясняет какие-то моменты из «Имени Розы», но комментарии переводчика и литературного критика наоборот оставляют еще больше вопросов литературного характера. И желание знакомиться не только с литературным наследием Эко, но и с его публицистическими и научными статьями, чем я торжественно клянусь заняться в ближайшее время.

Мое образование не литературного и не культурного характера. Я не могу не заметить своего дилетантства как читателя и не в состоянии проследить все параллели Эко и все ходы его мыслей. Я постигаю произведения интуитивно, иногда угадывая, иногда удивляясь, как это я не уловила общее настроение. Со временем я надеюсь перечитать этот и все другие романы Эко. Я просто уверена, что откроется еще что-то интересное в связи с новым читательским и личным опытом.

Отзыв написан в ожидании доставки нового романа Умберто Эко «Пражское кладбище»

Книжка исключительно для фанатов автора. ))

Как сказано в подзаголовке - тексты по случаю. Действительно, по случаю! Совсем уж последние крошки насобирали. )) Вплоть до приветственных речей и выступлений на различных съездах и конференциях (некоторые из них выглядят очень странно! как, например, конференция, посвященная островам ))) )

Какие-то тексты мне понравились, какие-то оказались неожиданно интересными... (как про те острова, да )) ). Особенно интересны было эссе про Гюго, и вообще про литературные дела, но их тут совсем немного. С трудом перебралась через любимые автором перечни... И насилу одолела зубодробительное эссе про огонь, смысла которого я начисто не уловила. ))) Я эти несчастные тридцать страниц читала три года! ))) Вот, не самый я упертый фанат автора. ))

В любом случае, Эко это Эко, у него всегда можно найти что-нибудь любопытное и примечательное.

"Суть этики торжествует не тогда, когда мы делаем вид, будто кто-то не является нашим врагом, а когда мы стараемся понять его, влезть в его шкуру. Стараться понять другого - значит разрушать стереотипы, не отрицая и не уничтожая различий. Но будем реалистами. Подобные формы понимания врага присущи поэтам, святым и предателям."
***
"Еще в 1956 году в Милане в театре Ла Скала освистали Шенберга. На премьере "Пассажа" в 1962 году публика до того рассвирепела, что, возмущаясь этим слишком новым и жутким произведением, кричала: "Левоцентристы!" "Поезжайте в Россию!" Тогда для публики все новое было связано с коммунистами."
***
"Всякий индивидуум и всякий объект, от Марата до гильотины, представляют не самих себя, а могучие силы, которые и выступают подлинными протагонистами романа. А Гюго в действительности выступает как уполномоченный толкователь божественной воли и старается оправдать все, что он рассказывает, с точки зрения Всевышнего."
***
"Чм бы ни являлся Бог для Гюго, он всегда присутствует в его повествовании, чтобы объяснить кровавые загадки истории."
***
"Гюго известны все тонкости функционирования списков, включая уверенность в том, что читатель не осилит его целиком."
***
"Ни один автор (по крайней мере, если он не озабочен деньгами и сочиняет в надежде на бессмертие, а не в расчете на портних, коммивояжеров и любителей "клубнички", про которых точно известно, что им нужно в данный момент в той или иной стране) никогда не работает для некоего эмпирического читателя, а старается представить себе Идеального Читателя, то есть такого, который сразу примет предлагаемые правила игры и окажется способен воспринять книгу хоть через тысячу лет."
***
"В конце концов, Средневековье - это эпоха великих путешествий, но пришедшие в упадок дороги, леса, которые необходимо было пересекать, и моря, которые приходилось преодолевать, полагаясь на сомнительных проводников, - все это мешало чертить нормальные карты. Они были весьма приблизительными, как инструкции из "Путеводителя паломника" Сантьяго Компостельского, гласившие: "Коли хочешь попасть из Рима в Иерусалим, двигайся на юг, расспрашивая дорогу". Представьте себе карту железных дорог, которую можно найти на обложке любого расписания поездов. Никто не сумеет по этой схеме пересадочных узлов восстановить очертания Италии, хотя она очень понятна, если вам нужно добраться из Милана в Ливорно. Точная форма Италии не интересует тех, кто едет от станции к станции."
***
"С другой стороны, против утверждения, что Земля вертится вокруг Солнца, выдвигались серьезнейшие опровержения... Аргумент птиц: если бы Земля вращалась, они, летя на запад, не смогли бы поспевать за ее вращением и не сдвинулись бы с места."
***
"И все-таки, лишь читая бульварные романы, причем в детстве, можно изучить классические приемы повествования, которые предстают здесь в чистом виде, порой бесстыдно обнаженные, но исполненные захватывающей мифопоэтической энергии."
***
"Читатель сам не прочь бы поступить с собственными врагами, с начальником, с изменившей ему женщиной так, как поступает Монте-Кристо: "Ты презирал меня? Ну так сейчас ты узнаешь, кто я на самом деле!" - и облизывается в предвкушении финала."
***
"Читателю нужно, чтобы его лени потакали, предлагая ему загадки, которые он уже разгадал или заведомо легко разгадает."

Тот случай, когда в том, что книга не понравилась настолько, насколько могла бы, виноват не писатель, а читатель. Было интересно читать про фантастическую сторону, отвлечённые размышления, детство под влиянием пропаганды Мусоллини «с той стороны» баррикад. Было неинтересно читать многочисленные страницы про старые итальянские комиксы, журналы, музыку и прочую энциклопедическую мелочь, описание которой, впрочем, несколько скрашивали картинки, иллюстрации и фотографии. В целом даже странно, почему так увлекательно следовать за Эко в путешествие по средним векам, но неинтересно погружаться в автобиографические дебри недалекого прошлого?

В книге три большие части, каждая из которых написана совершенно по-особому, и отношение к каждой части совершенно иное. В первой части Эко показал себя, как блестящий фантаст — вот уж чего я от него не ожидала, так что первую сотню с чем-то страниц я была свято уверена, что в итоге буду от книги в восторге. Человек просыпается в больнице, а вся его личность оказывается стёрта, остались только воспоминания о масскульте и широко известных культурных вещах. Тысячи цитат и образов роятся у Ямбо в голове, но все они не его, а чужие, он просто улей из гулко гудящих постмодернистских перекрёстных ссылок без капли чего-то собственного. Не человек, а гомункул от культуры. И это всё прекрасно и безумно увлекательно — смотреть, как он заново пытается влиться в собственную жизнь, работу, как начинает детективное следствие с единственной целью — поймать самого себя, того Ямбо, о котором он не рассказывал друзьям и родственникам. Очень здорово, как он пытается самого себя играть, насколько разно его показывают близкие люди, много поводов подумать, Эко прекрасен… И тут главный герой едет в дом своего детства и начинается вторая часть.

Во второй части Ямбо раскапывает горы рухляди, закапывая читателя в подробное описание всех коробочек из-под сигар, стареньких журналов и агитпесенок, которые попадаются ему под руку. Звучит довольно интересно, а на деле выходит однообразно, скучновато и затянуто (хотя, возможно, это только моё восприятие). Всю вторую (и самую большую) часть я откровенно скучала, изредка оживляясь на эпизодах воспоминаний про фашистскую Италию, и горячо ждала, как же развернется вся эта линия с пропавшей памятью и когда рассеется туман в голове главного героя.

А третья часть жестоко оборвала крылья всем моим мечтам: постараюсь избежать спойлеров, но одна прекрасная находка и развязка с памятью… Разочаровывают. Откровенный слив, интересная полудетективная-полуфантастическая история с толстым культурным обрамлением вдруг сдулась и закончилась. Я даже несколько раз прочитала, на всякий случай, вдруг у меня обман зрения, и всё закончится иначе. Но… NOOOOOO!!! Всё хорошее впечатление от начала книги сошло на нет.

В итоге, это стало самой неинтересной (не могу применить тут слово «слабой», потому что всё-таки я не целевая аудитория романа) для меня книгой Эко. Замечательное издание «Симпозиума», конечно, действительно прекрасно с эстетической точки зрения (если выкинуть к чертям суперобложку), но покупать его я бы рекомендовала только горячим поклонникам Умберто Эко. Перевод у Костюкович, кстати, как всегда прекрасен, но неужели никак нельзя было исхитриться, подключить десяток рифмачей и сохранить ритм оригинального названия La misteriosa fiamma della regina Loana, есть в нём ритмично-рифмованная прелесть, которой совершенно нет в увесистом русском названии.

Публицистика – это не мое. Совсем не мое. И если бы мое сердце не покорили романы Умберто Эко, я бы никогда и ни за что не взялась за эту книгу. И, замечу по справедливости, многое бы потеряла.

Совершенно неожиданно для меня, книга прочиталась практически на одном дыхании – страницы летели одна за другой. Я редко принимаю чье-либо мнение о глобальном, и выходит так, что «я выслушал твое мнение, рассмотрел его и отверг». Однако тут все вышло по-другому. Все статьи я прочитала с интересом и удовольствием. Многие даже зачитывала вслух, потому как распирало. Не скажу, что статьи вызвали всепоглощающий интерес (такое вообще бывает?); но мне уж точно не было скучно. Язык Эко здесь узнается безошибочно, но обрастает новыми оттенками, необходимыми для литературы такого рода – что, впрочем, впечатления совсем не портит. Кроме того, в книге довольно много ссылок на другие занятные статьи.

Как вывод - «Полный назад» показал мне, каким, оказывается, приятным чтивом может быть публицистика. Это замечательный рецепт для того, чтобы приобщиться к чуждому для читателя стилю.

Почему, почему мне не пришло в голову разыскать эту книгу хотя бы несколько месяцев назад, а не сейчас, когда до сдачи диплома мне осталось буквально 30 дней?!
Я думаю, в своё время книга могла бы принести мне огромную пользу. Теперь же приходится констатировать факт: многое, необходимое для хорошей дипломной работы, сделать я просто не успею. И господин Эко успешно и убедительно мне это доказал.
Остаётся только порекомендовать книгу студентам младших курсов, кому работа над дипломом ещё предстоит: много ценных советов, особенно для тех, кто не знает, с какого конца за работу взяться - как выбрать тему, как найти нужную литературу, как с ней работать, как писать текст, как правильно оформить свой диплом, как выступить на защите, в конце концов.
А кроме того, замечательное, интересное чтение, как, собственно, и другие произведения Эко, что мне посчастливилось узнать.

Последний роман мэтра. Опять про конспирологию.

Знаете, неловко говорить, но, мне кажется, творчество Эко шло по нисходящей. Гениальное ИМЯ РОЗЫ, масштабный МАЯТНИК ФУКО про заговор вселенского масштаба. Потом ПРАЖСКОЕ КЛАДБИЩЕ — интересно, но более камерно по сравнению с МАЯТНИКОМ, и под занавес НУЛЕВОЙ НОМЕР. Тоже заговор, только уж совсем какой-то несерьёзный. Акцент, видимо, должен был делаться на раскрытие редакционной кухни, но мне все указанный хитрости и манипуляции показались такими банальными и затёртыми, что даже как-то неловко было за автора.

6 из 10 для конспирологически-журналистского романа.

(Те романы ЭКО, что я не читал, я тут не рассматривал, но, как я понимаю, ни один из них не сравнился для читателей и критиков ни с ИМЕНЕМ РОЗЫ, ни с МАЯТНИКОМ ФУКО)

Маленький формат, широкие поля, сжатое содержание, один мегаизвестный автор – и пять эссе на различные темы: нерелигиозная этика, мораль, война, понятие фашизма, нетерпимость, роль СМИ и их будущее.

Прежде всего, от Умберто Эко я ожидала большего размаха – в силу его популярности и известной учёности. На мой взгляд, темы затронуты не глубоко, иногда не хватает аргументированности: некоторые высказывания звучат абсурдно и, на мой взгляд, не поддаются логике – возможно, причина в малой форме.

Ожидала и большей доступности в плане подачи информации, языка. Я, например, гуглила: бинарные дизъюнкции, «нео-коннективную» систему, диамат, дистинкции, дивергенции и т.п. – похоже, я, как Джо из «Друзей», приобрела энциклопедию не на ту букву.

В целом, было любопытно, да и нашлись мысли для размышления. Однако, на мой взгляд, книга больше для поклонников автора.

Неверующие, думая, что с Небес за ними никто не наблюдает, именно потому и убеждены, что никто с тех же Небес и не извинит их за безобразия.

Подобным образом они теряют лицо перед собственной публикой: чем больше еженедельник высокого уровня соприкасается с уровнем посредственным и низким, тем больше к нему приливают потребители, не принадлежащие к его традиционному кругу; журнал перестаёт понимать, кто по-настоящему входит в его круг, и оказывается в кризисе: повышается тираж, теряется лицо.

Мы до сих пор не сделали должных выводов из эпохального события – Нюрнбергского процесса. В терминах узко понятой законности и международно принятых норм, процесс этот является произволом.

Иногда в читательских отзывах об этой книге встречается «было скучно» и «чуть не заснул», но к книге Умберто Эко не стоит подходить с такими же запросами, как к книге Дэна Брауна «развлеки», «повесели». Конкретно эта – «Сотвори себе врага. И другие тексты по случаю» - сборник речей на разнообразных конференциях. Стоит напомнить, что Эко – специалист по средневековью, университетский преподаватель, учёный. И научные сборники – не те издания, от которых стоит ждать захватывающих приключений. Здесь критерии текста совсем иные. И, если сравнивать этот сборник Умберто Эко с любым научным сборником, то Эко ещё окажется на редкость развлекательным, веселящим и бодрым. Законы составления речи для публичного выступления, пусть и на научной конференции всё же берут своё: разговорный жанр позволяет и усмешку, и заигрывание со слушателем, и краткость.

Все эссе под инфернальной обложкой – короткие настолько, что подчас обрываются и вовсе неожиданно. Обязательно указывается, где именно была произнесён тот или иной доклад: на конференции по семиотике или географической конференции, например. И здесь стоит ещё раз вспомнить, что Умберто Эко – медиевист, то есть тот, кто знает о средних веках больше, чем какой-нибудь любитель хорроров о монахах в холодных замках с бесценными свитками или ролевик, перешивающий плащ-палатку в накидку Ричарда Львиное Сердце. Рассмотреть историю в микроскоп, изучить узкую тему в деталях – вот специфика работы учёного. Что там думал Фома Аквинский об абортах? Расскажем-ка об этом кратенько, на ста страницах (а речь подготовим, так уж и быть, на десять законных минут).

В сборнике не только средневековье, нашлось место и для докладов о современности, размышления о «Викиликсе», о «глянцевых штучках»; один из самых впечатляющих текстов – о цензуре в СМИ, о способе отвлекать внимание от важных новостей, раздувая громкие и безумные скандалы, публикуя крупным шрифтом криминальные новости, уводя с центральных полос нечто другое. Нашлось место и книжным темам: есть тексты, связанные с Виктором Гюго, «Узником замка Иф» Александра Дюма, «Улиссом» Джеймса Джойса, есть даже о таком литературном жанре, как «изоларии», это «книги об островах». И как рыбак берёт с собой спиннинг, а не ружьё на рыбалку, к чтению текстов Умберто Эко тоже стоит готовиться правильно: запасаться терпением и помнить, что он не развлекатель, а исследователь.

«Шум как прикрытие. Я бы сказал, что идеология такой «цензуры через шум» может быть выражена в терминах Витгенштейна: о том, о чем следует молчать, следует много-много говорить. Канал TG1 дает нам образец такой техники: двухголовые телята, уличные кражи – все то, что во времена оны газеты сбрасывали как раз в «подвалы», ныне занимает три четверти часа в информационном выпуске, чтобы не было заметно, как они замалчивают другую информацию – ту, которую должны были бы дать. <...> И заметьте себе: прелесть шума в том, что, чем больше его производится, тем меньше он связан с самим событием, его спровоцировавшим».