нет денег оплачивать няню.
– Я не возьму денег.
– Тогда я не понимаю. Зачем вам это все? Какой смысл?
– Маша… Маша – моя внучка.
Если бы сейчас подо мной разверзлась бездна, я бы не так испугалась, как в эту секунду. Я ей даже не ответила. Стиснула руку дочери и буквально побежала прочь от этой женщины. А она за мной.
– Аня… Аня, постойте. У меня нет злых намерений, Анечка, я вас прошу, подождите. Я просто помочь хочу… пожалуйста. Остановитесь. Аняяяя… у меня больше ничего и никого осталось. Я вас умоляю. Я только смотреть, только помогать… не претендовать, молчать. У меня дочь два года назад умерла… Больше нет никого. Я сирота…
Сама не поняла, как остановилась и медленно к ней обернулась….
***
Я налила ей чай с крепкой заваркой, заглянула в спальню – Маша расположилась на коврике и что-то рисовала. Как ни странно, она обрадовалась Регине. Я всегда считала, что она ее ненавидит… а оказывается, все наоборот было.
Регина отпила кипяток из чашки, ее руки дрожали и голос срывался по мере того, как она говорила.
– Лилечка была красивой девочкой, одаренной. В художественную школу ходила, на музыку, училась хорошо. Пока с этим не познакомилась. Знаете, как бывает, я вся в работе, еле концы с концами сводили, а я и учителем, и вечером репетиторство. Все деньги-деньги, для нее все. Когда поняла, что упустила ее, поздно уже было. Она и музыкальную школу бросила, и художественную, только гульки ее интересовали. Потом наркотики у нее нашла. Отругала, в комнате закрыла. Так она через окно удрала. Месяц домой не возвращалась. Меня в полицию вызвали, ее пьяную где-то на вокзале задержали. Телом торговала. За дозу. Пока я искала ее, фото развешивала, она… она себя продавала.
Регина лицо руками закрыла, а я ее плечо стиснула и еще чаю подлила.
– Пытались лечить ее. В клиники возила. Квартиру продала, на три работы устроилась. А она из клиники сбежала, и все. И больше никто найти не мог. Нашлась