Как молила она его не делать ей больно, как дрожала вся от страха. Он успел себя возненавидеть за эти секунды. Никто и никогда не действовал на него вот так. У него щемило в груди то от запредельной нежности, то от едкого желания причинить ей боль. Сломать за неповиновение. И он сражался насмерть с тем монстром, которого она будила внутри него. Монстр желал раздирать ее плоть на части, пожирать сочное тело, не обращая внимание на ее боль… прикасался к нежной коже пальцами, губами, языком и сходил с ума. Никогда раньше женское наслаждение не доставляло ему такого адского удовольствия. Он воспринимал его, как само собой разумеющееся, и был, скорее, сосредоточен на себе самом. Но лишь до того мгновения, как темные как ночь глаза Альшиты впервые закатились от наслаждения. От его прикосновений, пока реакция женского тела не снесла ему все планки, не заставила желать стонов еще и еще. Криков, хриплого дыхания, слез, ароматной влаги лона, дрожи и ответного дикого безумия. Податливая, настоящая.