Цитаты из книги «Женщина в белом»

Последние такты увертюры отзвучали, и партер был уже заполнен публикой, когда Песка и я приехали в театр.

Даже если бы мы могли заплатить за судебный процесс и в конце концов выиграли наше дело, процесс тянулся бы бесконечно медленно. Вечное ожидание после всего того, что мы пережили, было бы для нас невыносимо мучительным.

Они ничего не будут значить для мистера Фэрли, ибо против этих двух фактов будут: свидетельство ее родной тетки, медицинское заключение о смерти, факт похорон и надгробная надпись.

Ее полная беспомощность, ее одиночество в жизни и зависимость от осторожной нежности, с которой я обращался с ней, страх преждевременно потревожить ее сокровенные чувства, которые своим грубым инстинктом мужчины я, может быть, не умел угадать, – все эти соображения и другие, им подобные, заставляли меня неуверенно молчать.

Его ответ буквально ошеломил меня. То, что простой, второстепенной служанке разрешили прислуживать самой леди Глайд, было вопиющим неприличием.

Каждому ясно, конечно, что€ я должна была с тех пор чувствовать. Все эти обстоятельства были более чем странными, они были чуть ли не подозрительными. Однако – повторяю опять – в моем зависимом положении я ничего поделать не могла, мне оставалось поступать, как мне приказывали.

Должна, к сожалению, сказать, что, когда мисс Голкомб стала выздоравливать, леди Глайд, которая до сих пор держалась на ногах, совсем ослабела. Она была слишком хрупка, чтобы пережить такие нервные потрясения.

Отдаете ли вы себе отчет, сэр, – сказала я, – что вы говорите об аристократе? – Пуф! Он не единственный шарлатан с титулом. Все они графы, будь они неладны!

Я всегда воспитывала в себе гуманную снисходительность по отношению к иностранцам. Они не обладают нашими преимуществами и благами. В огромном большинстве своем они воспитаны в слепых заблуждениях папизма.

Леди Глайд весьма безрассудно настаивала, что будет помогать нам. Но она была так нервна и хрупка, что не могла спокойно относиться к болезни мисс Голкомб. Своим отчаянием она только причиняла вред себе и не приносила никому никакой пользы. Не было на свете более кроткой и нежной леди, но она плакала, она отчаивалась и пугалась. Из-за этого она была совершенно непригодна к уходу за мисс Голкомб.