Цитаты из книги «История Франции. С древнейших времен до Версальского договора»

Италии не было политического единства.

партии начали бороться одна против другой, и при этом радикалы постоянно призывали применить более сильнодействующие лекарства для лечения болезней общества.

Ни одна страна никогда не влияла на Европу так, как влияла на нее Франция с 1789 по 1815 г. Увлекаемые двумя мечтами – мечтой о войне против королей ради народа и мечтой об основании империи, подобной империям Цезаря и Каролингов, французские армии опустошили континентальную Европу и на своем пути растоптали много пышной растительности, которая больше уже не поднялась

Этот XII в., конечно, был временем, когда если не французские короли, то французский народ показал, как много в нем скрыто силы. Крестовые походы были в самом разгаре. Строго говоря, эти мощные военные движения, целью которых было освободить Палестину от мусульман, относятся к истории всей Европы, а не одной Франции. Но Франция была их главной родиной, она отправила в эти походы, вероятно, больше воинов, чем все остальные христианские государства, вместе взятые, и принесла столь же большие жертвы.

Монархия Капетингов спаслась от гибели и возвысилась отчасти благодаря разладу среди ее врагов, а отчасти благодаря милости Провидения, которое послало ей целых трех очень талантливых королей. Все они входят в число главных строителей Французского государства. Это были Людовик Толстый, Филипп Август и – последний в списке, но далеко не последний по значению – Людовик Святой.

И наконец, нужно отметить, что, пока династия Капетингов продолжала существовать, многие феодальные династии угасли. Их уничтожили вражда между семьями, местные войны, Крестовые походы и многие подобные бедствия. Разумеется, король брал себе оставшиеся без господ лены, и мало было тех, кто посмел бы ему противоречить.

Со временем незнатные низшие слои общества, в особенности жители городов, стали добиваться свобод для себя и своей местности, и король часто защищал их против их господ-баронов. Монарх получал за помощь вознаграждение в виде субсидий, которые эти новые подданные были рады ему платить, а деньги всегда означали власть. К тому же каждая потеря баронами части их подданных, разумеется, укрепляла монархию.

Многочисленные дворяне королевства постоянно сопротивлялись королю, но эти «государи своих поместий» были рассеяны по всей стране и жестоко враждовали один с другим. Они редко были способны настолько забыть о своих разногласиях, чтобы объединиться против короля, и почти в каждой войне некоторые вассалы поддерживали его.

Кроме всех только что упомянутых знатнейших феодалов было множество менее значительных графов, виконтов и баронов, которые правили своими владениями «по милости Божь ей» (то есть не подчиняясь никакому сюзерену), чеканили собственные деньги, ссорились и заключали мир по собственному желанию и тиранили своих подданных. Короче говоря, они делали все, что полагается делать правителю маленького государства, проявляя лишь необходимый минимум уважения к своему «повелителю-королю», жившему в Париже. При таких обстоятельствах настоящим чудом было то, что династия Капета вообще смогла создать жизнеспособное королевство. И все же это было сделано. Из феодального хаоса начала рождаться величественная французская монархия.

Эти южные земли (Midi) так сильно отличались от Северной Франции, что их жители были почти отдельным народом. Южане говорили на мелодичном лангедокском языке, а на землях вокруг Парижа был в употреблении лангедольский язык, звучавший грубее и резче. У южан было больше роскоши в быту и больше следов прежней галло-римской культуры в обычаях. Северофранцузские монахи сердито заявляли, что в моральном отношении люди за Луарой гораздо более распущены[18]. В любом случае слияние «Франции» и «Юга» в единое счастливое государство сделалось одной из великих задач для будущих поколений, и эта задача должна была стать тяжелой, даже если бы повсеместная феодальная анархия не делала ее намного труднее.