Коп кивнул и приобнял ее за плечи, а больше она ничего не помнила и очнулась только в больнице, вся какая-то вялая и сонная, и решила, что с ней что-то произошло, и стала звать папу, а строгая медсестра велела ей молчать, и тогда Молли вспомнила, что папа умер, и зашлась криком, будто смехом, только ужасным, безостановочным, и ей укололи руку шприцем, и она снова забылась, и так несколько раз, а когда она наконец успокоилась, ей сказали, что надо освобождать койку, потому что другие пациенты ждут.

Дедушка Молли, судья Кинкейд, позволил Молли пожить у него с теткой, с одним условием – Молли должна поступить на курсы делопроизводства и через год устроиться на работу. Молли честно старалась, но в голове ничего не удерживалось, хотя она прекрасно помнила результаты всех скачек прошлых лет. Судья странно посматривал на нее и несколько раз заговаривал с ней приветливо и ласково, но потом снова суровел. Молли старалась держаться вежливо и называла его дедушкой, но ему это не нравилось, а однажды она подбежала к нему и нарочно обняла за шею, посмотреть, что из этого выйдет. Он страшно разозлился и велел тетке выгнать Молли из дома, чтобы ее ноги здесь не было.

Как все-таки ужасно было без папы, даже поговорить не с кем, и Молли очень жалела, что не умерла вместе с ним. В конце концов школа танцев дала ей стипендию, и Молли училась и подрабатывала, обучала танцам малышей, и мисс Ла Верн, директриса школы, взяла Молли на постой. Сначала мисс Ла Верн хорошо относилась к Молли, и дружок мисс Ла Верн, Чарли, тоже хорошо с ней обращался, он был смешной, толстый, все время сидел, по-лягушачьи растопырив на коленях пухлые ладони, пальцами внутрь, пучил глаза и пялился на Молли.

Потом мисс Ла Верн рассердилась и сказала, что пусть лучше Молли ищет постоянную работу, но Молли не знала, с чего начать, и тогда мисс Ла Верн спросила: «Если я найду тебе работу, ты ее не бросишь?» Молли пообещала не бросать.

Работа нашлась в бродячем цирке. Две девушки и Молли исполняли гавайские танцы, так называемые хучи-кучи. Зазывалой в балагане был некий Док Абернати. Молли он совсем не нравился, он все время приставал к девушкам. Одна из танцорок, Жанетта, считалась его подружкой и постоянно ревновала его к другим танцоркам. Док ее нарочно подзуживал, притворялся, что за ними ухлестывает.

Зато Молли очень нравилась Зена, ясновидящая из балагана «Десять в одном», ее помост был как раз напротив. Зена была хорошая, прекрасно разбиралась в жизни и в людях, ничуть не хуже Моллиного папы. Когда цирковые останавливались в гостиницах, Зена всегда делила номер с Молли, за компанию, потому что муж Зены оставался ночевать в балагане, чтобы присматривать за реквизитом. На самом деле он был горький пьяница и больше не мог заниматься любовью с Зеной. Зена с Молли очень подружились, и Молли перестала жалеть, что не умерла.

Жанетту ужасно злило, что Док обращает столько внимания на Молли, и она утверждала, что Молли его завлекает. Вторая танцорка сказала Жанетте: «С такими буферами, как у Молли Кэхилл, никого и завлекать не надо». Но Жанетта все равно злилась. Однажды Док что-то сказал ей про Молли, и Жанетта бросилась на нее, как дикий зверь, оскалив зубы. Она ударила Молли по лицу, а Молли сдернула с ноги туфлю и стала колотить Жанетту по голове. Док подбежал к ним и начал драться с Жанеттой. Она визжала и ругалась, а Док велел ей заткнуться, иначе он ей все сиськи отобьет. Молли побежала к управляющему, и он уволил Дока, так что тому вместе со своими танцорками хучи-кучи пришлось возвращаться в Нью-Йорк.

– …Пятнадцать тысяч вольт электричества проходит сквозь ее тело, не причиняя ей ни малейшего вреда. Дамы и господа, позвольте представить вам мамзель Электру, которая, как Аякс из Священного Писания, неуязвима для молний…

Дай бог, чтобы с проводкой ничего не случилось. Ох, был бы здесь папа. Боже мой, как мне его не хватает. Главное, не забывать улыбаться…

– Стань вот сюда, Тедди, держи маманьку за руку. Отсюда и виднее будет, и не затопчут в суматохе. Вот это, значит, лектрический стул, такой же, как в тюрьме. Нет-нет, с тетей на стуле ничего не случится. Ну, я надеюсь. Видишь? Ее привязывают к стулу, крепко-накрепко, только ее тело не приемлет лектричества. Лектричество ей – что с гуся вода. Не бойся, Тедди. Ничего плохого ей не сделают. Вот, смотри, как волосы у ей-то вздыбились. Говорят, от молнии тоже так бывает. Ну вот. Видишь? У нее в одной руке лектрическая лампочка, а в другой провод. Видишь? О, лампочка зажглась. Значит, лектричество проходит через тетю и не причиняет ей никакого вреда. А вот папаня твой так с лектричеством не умеет. В прошлую зиму вызвался помочь Джиму Харнессу дорогу расчищать, когда бураном провода оборвало, так здоровенный ожог заработал, долго не заживало. Ну пойдем, Тедди. Здесь больше ничего не покажут.

Уф, можно вставать. Мартин-мореход снова на меня пялится. Не могу же я все время отказываться от его приглашений на свидание. А он такой хват, быстрее меня соображает. Только ничего ему не обломится. Нельзя быть шалавой. И не хочу я, чтобы вот так, в первый раз… Ой, папа…

Стэнтон Карлайл: Великий Стэнтон встал, с улыбкой оглядел море поднятых голов и глубоко вздохнул.

– Что ж, дамы и господа, для начала я покажу вам, как делать деньги. А найдется ли среди вас человек, который ссудит мне долларовую купюру? Честное слово, вы ее получите назад – если догоните, конечно. Спасибо, дружище. Так вот… В одной руке пусто, в другой тоже, в рукавах ничего не спрятано.

Стэн продемонстрировал раскрытые ладони с зажатой между пальцами купюрой, подергал рукава, подтянул, незаметно выудил из складок левого рукава свернутые трубочкой банкноты.

– Так вот, один доллар… Погоди-ка, дружище. Ты дал мне один доллар? Точно? Значит, это все твои сбережения? Но гляньте, здесь их два. Вот один, а вот и второй. Пересчитайте. Очень полезный трюк, особенно ближе к получке.

Кого смешат замшелые шутки? Каждого пятого. Не забывай. Каждый пятый – чурбан.

Демонстрируя купюры одну за другой, Стэн расправил их зеленым веером. Потом вручил пареньку его доллар. При этом он повернулся правым боком к зрителям и зажал в свободной руке металлическую чашечку, подвешенную на неприметной резинке к левому бедру.

– Что ж, раз они взялись из ниоткуда, посмотрим, что получится, если свернуть их трубочкой. Один, два, три, четыре, пять, шесть… Все на месте. Ну-ка, сворачивайтесь… – Он переложил свернутые купюры в левую руку, ловко всунув их в чашечку. – Дунем, плюнем… – Выпущенная из ладони чашечка мягко шлепнула по бедру, скрытому пиджачной полой. – Опля! Исчезли.

Зрители робко, как-то смущенно захлопали в ладоши. Вот чурбаны.

– Куда же они делись? Вот так я и стою тут каждый день, все думаю, куда это деньги деваются…

Трюк из репертуара Терстона. Видит бог, я с этим фокусом не расстанусь до тех пор, пока не увижу среди этих лохов того, кто наконец-то поймет, в чем тут соль. Только этого никогда не случится. Зато всех впечатляет трюк с долларовой купюрой. Вот о чем мечтают эти жалкие нищеброды – делать деньги из воздуха. Ну, сам я так денег не делаю, но мой способ куда лучше сделок с недвижимостью. Ими занимается отец. По воскресеньям он церковный староста, а в остальные дни недели – мошенник. Да ну его к черту, святошу поганого.

– А теперь попрошу минуточку внимания. Вот здесь у меня кольца. Металлические кольца, каждое по отдельности, каждое из чистой стали. Ну-ка, сосчитаем. Одно, два, три-четыре-пять-шесть-семь-восемь. Верно? Выберу-ка я два. Стукну их друг о друга. Дзинь! Надо же, сцепились! Возьмите их, пожалуйста, мэм, проверьте, нет ли в них стыков или разрезов. Нет? Благодарю вас. Цельнометаллические кольца. И вуаля – вот они снова по отдельности. А теперь раз – и сцепились.

Так, быстрее, быстрее, публика начинает отвлекаться. Что ж, дело житейское. Все смотрят на тебя. Как он это делает? Надо же, какой ловкач. Каждый пытается сообразить, в чем тут дело. Для них это волшебство. А для тебя – жизнь. Пока они смотрят и слушают, им можно впаривать что угодно. Тебе поверят. Ты волшебник. Ты способен сцеплять и разнимать цельнометаллические кольца. Делать деньги из воздуха. Волшебство. И ты здесь главный – до тех пор, пока продолжаешь трепать языком.

– А сейчас, дамы и господа, взгляните – восемь отдельных стальных колец, но стоит мне произнести волшебное слово, как они сольются в единый кусок стали. Опля! Благодарю за внимание. Между прочим, тут у меня есть книжица, прямо-таки на вес золота. В ней описаны фокусы, которыми вы без особого труда сможете весь вечер развлекать ваших приятелей в клубе, прихожан в церкви да и просто гостей вашего дома. Все трюки легче легкого освоить за час, а волшебство, радость и тайна останутся с вами на всю жизнь. Обычно за подобные сборники просят доллар, но сегодня вам он обойдется всего в четвертак. Двадцать пять центов! Не мешкайте, дамы и господа, я знаю, что все вы хотите увидеть и услышать мадам Зену, нашу провидицу, но ее выступление начнется лишь после того, как все желающие обзаведутся сборниками фокусов. Благодарю вас, сэр. И вам спасибо. Есть еще желающие? Погодите, дамы и господа, не расходитесь. Следующее представление начнется через двадцать минут. А пока взгляните на соседний помост. Вот она, мадам Зена – чудо-женщина. Всевидящая, всезнающая, она расскажет вам о всех тайнах вашего прошлого, настоящего и будущего. Мадам Зена!

Стэн легко соскочил с помоста и протолкнулся сквозь толпу к небольшой сцене, задрапированной бордовым бархатом. Из-за занавеса выступила высокая женщина. Зрители окружили сцену и замерли в ожидании, рассеянно набивая рты горстями попкорна.

Подол белоснежного одеяния провидицы украшали астрологические символы. На спину ниспадал водопад золотистых волос, а лоб перехватывала полоска золоченой кожи, усеянная гранеными стекляшками. Женщина воздела руки – крупные, широкие в кости, – просторные рукава скользнули к плечам, обнажив белую кожу, усеянную веснушками. На круглом лице сияли голубые глаза, рот был немного маловат, что делало ее похожей на роскошную куклу. Она заговорила глубоким, проникновенным голосом:

– Подходите, дамы и господа, не стесняйтесь. Тем, кто хочет задать мне вопрос, мистер Стэнтон раздаст листки бумаги и конверты. Напишите вопрос на листке, стараясь, чтобы никто не видел, что вы пишете, потому что это личное дело каждого. Не спрашивайте меня о чужих делах. Если каждый будет заниматься только своим делом, то у всех нас будет меньше неприятностей. Итак, запишите вопрос, пометьте его своими инициалами или же, если вы мне доверяете, укажите свое полное имя. Заклейте конверт и отдайте его мистеру Стэнтону. Потом вы своими глазами увидите, что будет. Что ж, пока вы записываете свои вопросы, я начну. Разумеется, записывать вопрос вовсе не обязательно, но написанное поможет вам закрепить вопрос в уме, не даст вам от него отвлечься – ведь и для того, чтобы запомнить чье-то имя, лучше всего его записать, верно?

Каждый пятый зачарованно закивал, а остальные продолжали смотреть на сцену, некоторые тупо, но большинство – с вопросительным выражением на лицах.

Вопросы? Вопросы есть у всех, думал Стэн, раздавая листки бумаги и конверты. У кого их нет? Ответь на вопрос, и человек твой, со всеми потрохами. Ну почти.

– Да, мэм, спрашивать можно что угодно. Все вопросы рассматриваются конфиденциально. Никто, кроме вас, о них не узнает.

– Во-первых, – начала Зена, – среди вас есть женщина, которая беспокоится о матери и мысленно спрашивает, выздоровеет ли она. Ну, кто из вас задает мне этот вопрос?

В толпе робко поднялась рука.

– Что ж, мэм, – живо откликнулась Зена, – вашей матери выпала нелегкая доля. Тяжелый труд, горести, бедность. Кроме этого, я чувствую еще что-то, но покамест от меня оно скрыто.

Стэн поглядел на женщину с поднятой рукой. Жена фермера. В лучшем воскресном наряде десятилетней давности. Зене есть где разгуляться. Как по заказу.

– Мэм, ну что я могу сказать? Вашей матери нужно хорошенько отдохнуть. Заметьте, отдыха я ей не сулю – сами знаете, налоги высокие, родственники болеют, а за докторов надо платить. Мне знакомы все эти невзгоды, потому что и на мою долю, как и на вашу, сыпались всевозможные беды и тягости – до тех пор, пока я не научилась строить свою жизнь по звездам. Но по-моему, вы и ваши братья – хотя о чем это я, у вас же сестры… Одна сестра? Что ж, вы с сестрой наверняка сумеете выкроить для матери пару недель отдыха, и тогда ее здоровье пойдет на поправку. Конечно, если строго следовать указаниям врача. То есть обязательно вызовите к ней врача. Никакие патентованные средства ей не помогут. Ей нужен доктор. Может быть, он согласится принять в счет оплаты пару мешков картошки или поросенка. И тогда с ней все будет хорошо. Особенно если вы крепки в вере. Если хотите, зайдите ко мне после сеанса, может быть, я смогу сказать вам больше. И не забывайте о звездах, помните, что в дурное время лучше ничего не предпринимать. А, мистер Стэнтон уже собрал конверты с вопросами. Сейчас он принесет их мне на сцену, и мы продолжим сеанс.

Протолкавшись между зрителями, Стэн скользнул в занавешенную дверцу в торце помоста. За дверью было сумрачно, пахло дешевым виски. Дощатая лесенка вела на сценический помост, а под ее ступенями виднелось квадратное оконце, за которым находился крошечный закуток под сценой. В закутке мелькнуло заспанное небритое лицо, белоснежная рубашка. Из оконца высунулась рука со стопкой конвертов. Стэн безмолвно подменил собранные конверты новыми и быстро поднялся на сцену. Зена подошла к столику, на котором стояли металлический таз и бутылка темного стекла.

– А сейчас мы попросим мистера Стэнтона сложить все ваши вопросы в эту чашу. Меня часто спрашивают, прибегаю ли я к помощи потусторонних духов, а я всякий раз отвечаю, что единственный дух, к помощи которого я прибегаю, заключен вот в этой бутылке. Чистый спирт. Я плесну немного на ваши конверты и брошу в чашу зажженную спичку. Видите, загорелось? Вот все ваши вопросы и сгорели синим пламенем. Так что не стоит даже опасаться, что о них узнают или что я буду их читать. К вашим запискам я не прикасалась и не прикоснусь. Мне это без надобности, потому что я чувствую, что в них написано.

Стэн отошел в угол сцены и украдкой наблюдал за зрителями, которые, вытянув шеи, внимали каждому слову провидицы. Помост был на несколько дюймов выше голов публики, и в нем было проделано неприметное квадратное отверстие. Зена провела рукой по лбу, прикрыла глаза ладонью. В отверстии появилась страничка блокнота, прижатая грязным пальцем. На листке карандашом было накорябано: «Что делать с возком? Д. Э. Джайлс».

Зена окинула зрителей взглядом, решительно сложила руки на груди.

– Я чувствую… смутно, но ощущение постепенно становится все яснее и яснее… Инициалы… Д… Э… Дж… Мужчина… Верно? Прошу вас, господин с такими инициалами, поднимите руку.

Старый фермер выставил палец, узловатый, как виноградная лоза:

– Я здесь, мэм.

– Ах вот вы где! Благодарю вас, мистер Джайлс… Ваша фамилия Джайлс, не так ли?

Зрители дружно ахнули.

– Так я и знала. Что ж, мистер Джайлс, вы в затруднении, верно?

Старик хмуро кивнул. Дочерна загорелую шею иссекали глубокие морщины. Землепашец, сообразил Стэн. В воскресном костюме. Белая рубашка, черный галстук. В общем, то, что надевают на похороны. Галстук-самовяз, крепится к пуговице на воротничке. Костюм синей саржи, из дешевого универмага «Сирс, Робак» или из городской лавки.

– Погодите… – продолжала Зена, снова прикладывая ладонь ко лбу. – Вижу… Деревья, холмистую равнину… Пашню. Огороженные поля…

Старик изумленно раззявил рот, сощурил глаза, стараясь не пропустить ни слова.

– Да-да, деревья… Ивы у ручья. А под ивами что-то стоит… Возок.

Старик восхищенно закивал.

– Под деревьями стоит старый возок, выкрашенный синим.

– Боже святый, мэм, все точно так и есть!

– Разумеется. Так вот, ваши затруднения как-то связаны с этим возком, не так ли? Вы не знаете, что делать с возком. А теперь, мистер Джайлс, позвольте мне дать вам совет: ни в коем случае не продавайте этот старый синий возок.

Старик решительно мотает головой:

– Нет-нет, мэм, как же мне его продавать? Это же не мой возок.

По толпе пролетают смешки. Какой-то юнец регочет в голос. Зена перекрывает гогот своим глубоким, низким смехом.

– Вот как раз это я и хотела выяснить, друг мой. Дамы и господа, перед нами – честный человек, и я предпочитаю иметь дело только с такими. Конечно же, он и не помышляет о том, чтобы продать то, что ему не принадлежит. Это радует. Но позвольте мне задать вам один-единственный вопрос, мистер Джайлс. Что не так с этим возком?

– Пружина под сиденьем лопнула, – недоуменно пробормотал старик.

– Так вот, теперь мне абсолютна ясна причина ваших затруднений. Надо ли чинить сиденье, прежде чем возвращать возок, или можно вернуть его с поломанным сиденьем и ничего об этом не сказать хозяину? Верно?

– Совершенно верно, мэм! – воскликнул старый фермер, торжествующе оглядываясь по сторонам.

– В таком случае поступайте так, как вам подсказывает совесть. На вашем месте я бы побеседовала с хозяином возка, разузнала, не была ли пружина слабовата, когда вам одолжили возок. Ну а там уж вы и сами разберетесь.

Стэн незаметно ушел со сцены и осторожно спустился по ступенькам за занавесом. Пробравшись под лестницей, он вышел в закуток под сценой. Сквозь щели в дощатых стенках помоста пробивались лучики света и сухие травинки, половицы сцены поскрипывали над головой. В духоте резко и приторно пахло виски.

Пит сидел за карточным столиком под квадратным люком сцены и трясущимися руками орудовал ножницами, вскрывая конверты с вопросами. При виде Стэна он смущенно ухмыльнулся.

На сцене Зена завершала свое выступление:

– А теперь, дамы и господа, если вы действительно желаете знать, как звезды влияют на вашу жизнь, вам не придется потратить ни доллара, ни даже пятидесяти центов. Я заранее произвела астрологические расчеты, и тот, кто захочет сообщить мне дату своего рождения, получит предсказание будущего, а также полное определение характера, консультацию о роде занятий, набор счастливых чисел, информацию о счастливых днях недели и фазах луны, наиболее благоприятствующих успеху ваших начинаний. Мое время ограничено, дамы и господа, поэтому не мешкайте. Предсказания обойдутся вам всего в двадцать пять центов. Я выдаю их в порядке живой очереди, у меня их осталось не так уж и много.

Стэн выбрался из-под сцены, тихонько раздвинул занавес, вышел в относительно прохладный балаган и направился к ларьку с газировкой.

Фокусы – это неплохо, но вот если бы я разбирался в человеческой натуре так же хорошо, как Зена… Она всегда выступает с большим успехом, умеет убеждать. Но без подготовки у меня так не получится. Умение гладко и связно трепать языком отрабатывается годами. Зена ни разу не сбилась. Надо бы найти к ней подход, глядишь, чему и научит. Очень умная дамочка. Жаль только, что связалась с этим забулдыгой Питом, хоть у него больше и не стоит, так все говорят. А сама она еще очень даже ничего. Не первой молодости, конечно, но…

Погоди-ка, погоди-ка… Может, с этого и начать?