Читать книгу «Кости зверя» онлайн полностью📖 — Уильяма Риттера — MyBook.
image

Глава седьмая

Когда мрачная атмосфера места преступления осталась позади, я принялась обдумывать события сегодняшнего утра. При мысли о том, что по улицам города расхаживает второй кровожадный и бессердечный убийца, мое сердце забилось чаще, но я также не могла не признать, что передо мной открываются весьма многообещающие перспективы. Так или иначе, но мы все-таки попадем в долину. Пусть и под предлогом расследования кражи, но я получила долгожданную возможность посетить место раскопок, а тот факт, что я буду работать вместе с Чарльзом Баркером, придавал всему предприятию еще большую привлекательность.

Возница Марлоу высадил нас у дома Джекаби, и я немедля поспешила по дорожке к ярко-красной входной двери. Нужно было как можно быстрее собраться, и, конечно же, мне не терпелось поделиться новостями с Дженни. Я взлетела по лестнице к своей комнате, но не успела подняться на второй этаж, как мое внимание привлек тихий звук сверху, из-за которого у меня почему-то по спине пробежали мурашки. Я остановилась, чтобы прислушаться, и двинулась дальше по винтовой лестнице на цыпочках.

Дом Джекаби представлял собой разношерстную смесь различных архитектурных стилей и инженерных причуд с абстрактными дополнениями и загадочными диковинками. Моей самой любимой из них был пруд на третьем этаже. Простая деревянная платформа на вершине лестницы плавно переходила в пышную зеленую лужайку с цветками клевера. Никаких внутренних перегородок на этаже не было, и крышу над этим жизнерадостным уголком природы поддерживали лишь редкие колонны. Солнечный свет, проникающий через широкие окна со всех сторон, освещал золотом покрытые мхом шкафы и увитые плющом письменные столы. Узкая тропинка из половиц, извиваясь, прорезала зелень и заканчивалась почти у самого берега широкого пруда, водная гладь которого, покрытая легкой рябью, отражала призрачные волны на потолке. Пруд занимал почти весь этаж и казался шире и глубже, чем позволяли размеры дома; законы физики, похоже, сдались перед искусными мастерами, нанятыми Джекаби для перестройки. В таком легком отклонении от реальности было нечто немного пугающее и одновременно глубоко успокаивающее.

Начали уже цвести полевые цветы, и воздух был пропитан их густым ароматом, но вместе с тем чувствовался еще какой-то запах, который я не могла распознать. Едва я шагнула на дорожку, как сквозь платье проник холодок, от которого я поежилась. Что-то здесь было не так. Даже в самые морозные зимние дни третий этаж сам себе служил оранжереей, согревая тихий пруд и сочную растительность, и здесь всегда было теплее, чем на окружающих дом улицах Новой Англии. Однако сейчас руки покрылись гусиной кожей, изо рта вылетали облачка пара. Едва слышный звук, пролетевший над водной гладью, заставил меня поежиться еще сильнее, чем холод. Я услышала плач, но поначалу не поняла, кто это плакал: мужчина или женщина.

Я с трудом проглотила комок в горле и подумала о том, что стоит позвать Джекаби, но отогнала от себя эту мысль. Не звать же его на помощь всякий раз из-за каждого пустяка! Сойдя с дорожки, я двинулась вокруг пруда сквозь высокую влажную траву, щекотавшую мне ноги и заставлявшую еще сильнее содрогаться от холода. В этой части помещения с балок свисала густая завеса плюща, и, раздвинув ее, я вздрогнула от неожиданного резкого движения напротив меня.

Отлетев назад, я упала на ягодицы, а над моей головой пронесся шквал коричневого, зеленого и белого. Испуганный селезень, скрывавшийся в траве до тех пор, пока я на него чуть не наступила, теперь летел прочь, в другой конец здания, отчаянно хлопая крыльями над рябью пруда. У меня перехватило дыхание. Дуглас был главным обитателем пруда и ничего не боялся. Эта величественная водоплавающая птица некогда была человеком и ассистентом Джекаби, пока его не застали врасплох на одной страшной вылазке и он не пал жертвой проклятья. Джекаби счел, что это недостаточная причина, чтобы увольнять такого ценного сотрудника, поэтому Дуглас продолжил следить за архивами, прекрасно справляясь со своими обязанностями и в обличье утки. Но чего не умел делать мой пернатый коллега – так это плакать человеческим голосом, а плач не прекращался.

Обычно невозмутимый, Дуглас покидал пруд в такой панике, что я не на шутку забеспокоилась о том, что же могло его напугать. Собравшись с духом и поднявшись на ноги, я направилась дальше, осторожно отодвинув в сторону плотную завесу из плюща. Оказавшись внутри, я будто попала в ледник. Влажный воздух сгущался в плотный туман, а кусты на этом берегу пруда образовали густую тенистую поляну. Мне потребовалось мгновенье, чтобы разглядеть источник стонов и плача. Окутанная туманом, в самом сердце теней стенала Дженни Кавано.

Дженни всегда возникала в виде призрачной красавицы, обладательницы очаровательной улыбки и воздушной грациозности – само воплощение веселья и элегантности. Но мрачная фигура, представшая перед моими глазами сейчас, являла собой нечто совершенно иное. Она сидела в тени, сгорбившись, закрыв лицо руками, и рыдала. Расходившиеся волнами рыдания заставляли ее прозрачные плечи содрогаться – словно пар дрожал над кипящим котлом. Волосы ее свисали влажными, спутанными прядями, прилипая к аспидно-серым рукам, как водоросли к мокрой скале. Ветхое платье, порванное у воротника, больше напоминало грязные лохмотья.

Меня всю пронзил холод, и я замерла на месте. Тело Дженни то проявлялось, то вновь расплывалось в завихрениях тумана. От пристального вглядывания у меня разболелись глаза, словно я старалась рассмотреть подробности на нечеткой фотографии. Земля и листья за ней в такт ее содроганиям то пропадали из виду, то вновь появлялись, искажаясь и плавясь, как очертания горизонта в жаркий день. Воздух вокруг призрачной женщины клокотал, как в жерле вулкана, несмотря на жуткий холод.

Несколько долгих секунд я смотрела на нее не дыша, но потом воздух с шумом ворвался в мои легкие, и Дженни подняла голову. Ее лицо походило на мрачное отражение в темных неспокойных водах. Весь ее вид говорил о том, что она меня не узнала. Она поднялась и выпрямилась во весь рост; все ее тело дрожало от ярости, выражение печали и страдания на лице сменилось гримасой гнева. Глаза призрака, сверлившие меня из-под сердито нависших темных бровей, не имели ничего общего с дружелюбным и сочувственным взглядом знакомого мне привидения. Эти глаза горели каким-то диким, необузданным, нечеловеческим огнем.

– Вам нельзя здесь находиться, – произнесла она глубоким, приглушенным голосом.

Вокруг нее забурлили клубы тумана, и она, словно демон из преисподней, устремилась по полянке ко мне навстречу.

– Д-д-дженни, – пробормотала я едва слышно.

Она неслась напролом, как пушечное ядро, но в двух футах от меня в ее взгляде проскользнуло узнавание. Через мгновение на ее лице отразилось жалостливое смятение, а потом она просто исчезла. Импульс ее движения накрыл меня холодной волной тумана, но без его источника это была просто дымка. Не успев охватить меня со всех сторон, он тут же начал рассеиваться и растворяться во мху на полу.

Вернувшееся в оазис на третьем этаже тепло постепенно согревало меня. Я нетвердой походкой обошла пруд и остановилась на цветущей полянке. Ко мне подлетел Дуглас, и мы сели рядышком, поглядывая на гладь пруда.

– Это было неожиданно, – наконец сказала я.

Дуглас неопределенно помотал головой из стороны в сторону.

– Такое уже было? – спросила я. – С ней это часто случается?

Дуглас встопорщил перья и посмотрел на меня. Его глазки блестели, словно бусинки из черного дерева. Он был прекрасным слушателем, но, к сожалению, собеседник из него как птицы был никудышным.

Я вздохнула.

– Ну что ж. Мне это не нравится.

Теперь, когда охвативший меня страх немного утих, я почувствовала боль за подругу, которая испытывала такие мучения. Дженни всегда отличалась сдержанностью и уверенностью в себе, и она вовсе не походила на безумного злобного призрака.

– Нам нужно с ней поговорить, – решила я.

Дуглас склонил голову набок.

– Ты знаешь, о чем я. С ней должна поговорить я. Похоже, ей как никогда нужна подруга. Пойдешь со мной?

Маленький селезень с важным видом всплеснул крыльями и, пролетев над прудом к островку в центре, уселся на стоявшее среди кустов темно-лиловое кресло.

– Хватило бы и простого «нет», – сказала я, поднимаясь.

Сложно было винить утку в трусости. Перед моим мысленным взором вновь предстали холодные безумные глаза призрака, горящие неприкрытой ненавистью. Я помотала головой и отогнала от себя видение. Дженни не из таких одичалых фантомов. Она моя подруга, и я нужна ей, будь она девушкой или привидением.

Глава восьмая

Перед тем как спуститься с винтовой лестницы, я окинула взором полянку с полевыми цветами. «Даже самый незначительный жест может оказать величайшее влияние», – повторяла мне мать. Взяв фарфоровую вазу из шкафа у дальней стены, я принялась рассматривать цветы, стараясь вспомнить, какие из них больше всего нравятся Дженни. Их тут росло очень много, от обыкновенных маргариток до редких, экзотических видов. Дженни могла бы назвать по имени каждый цветок и каждую травинку. В спокойные дни она водила меня туда-сюда по склону, рассказывая, для чего годится то или иное растение и каково его символическое значение. Я смогла запомнить лишь пару невзрачных травок для зелий.

Я остановилась возле одного особенно высокого и изящного растения. Его длинный стебель с пучком свисающих листьев венчал широкий конус из ярко-белых цветочков. Они напомнили мне Дженни, такую же бледную, прекрасную и хрупкую. Сорвав несколько таких растений, я поставила их в вазу. Они смотрелись одиноко, поэтому я добавила несколько фиолетовых, похожих на звездочки цветков, свисавших с лиан в темном углу.

Я понесла вазу вниз по лестнице на второй этаж. Дверь в мою комнату слева была открыта, а в самой комнате до сих пор были разбросаны различные безделушки и разные вещицы, оставшиеся с тех пор, как это помещение служило Джекаби кладовкой. Комната Дженни находилась по другую сторону коридора. Подойдя к ее двери, я тихонько постучала.

– Дженни, это я, Эбигейл. Ты там?

Ответа не было. Я робко подергала за ручку, и дверь со скрипом приоткрылась.

– Дженни! Я принесла тебе цветы. Я просто хотела…

Дверь внезапно распахнулась внутрь, и я чуть не уронила вазу. В дверном проеме стояла Дженни, волосы ее струились изящными серебряными кудряшками, обрамляя нежные скулы. Платье выглядело безупречным, а лицо излучало радость и довольство, без всяких признаков гнева.

– Эбигейл, это мне? Какая же ты прелесть!

– Я… я просто… – поморгав, я продолжила: – У тебя… все в порядке?

– Конечно, дорогуша. У меня всегда все в порядке.

Я стояла в коридоре, испытывая нараставшую неловкость.

– Я просто… подумала, что тебе могут понравиться… вот эти цветы, – пробормотала я, – чтобы украсить прикроватный столик.

Дженни обернулась. Улыбка ее на мгновение дрогнула.

– Да, я понимаю, что тебе не нравится, когда в твою комнату заходят посторонние, – вспомнила я слишком поздно. – Вот, возьми, поставь сама.

Когда-то Дженни принадлежал весь этот дом. Ее, похоже, мало беспокоило то, что Джекаби занял каждый угол во всех остальных помещениях, но к своей спальне она относилась весьма ревностно. Зачем ей нужна своя спальня, я не понимала – насколько я знаю, она никогда не спала, – но тем не менее я никогда не ставила под сомнение ее привычки и не собиралась сомневаться в них сейчас. Стараясь не переступать порог, я протянула вазу.

– Увы, боюсь, я не смогу, – вздохнула она нежно, поднимая полупрозрачные руки. – У меня пропали перчатки.

С момента своей гибели Дженни могла взаимодействовать только с теми вещами, которые некогда принадлежали ей самой. Чтобы преодолеть это ограничение, она часто надевала пару своих старых кружевных перчаток, позволявших ей прикасаться к предметам материального мира. Она настолько редко показывалась без них, что я и забыла, насколько они ей необходимы.

– Неужели у тебя нет запасной пары? – спросила я.

– Есть, даже несколько. Но они пропали все.

– Джекаби?

– Предполагаю, что да. Но вы все утро отсутствовали, и у меня не было случая спросить его. Меня это чрезвычайно расстроило, но разве с этим человеком бывает иначе?

Она вздернула голову, показывая свое раздражение, но во всей ее манере держаться не было заметно ни следа прежней безумной ярости.

– Что ж, дорогая, тебе необязательно стоять в коридоре. Заходи, поставь букет на столик и поведай мне о ваших последних похождениях.

Дженни грациозно пропарила через всю комнату и отдернула занавески, впуская солнечный свет. Я неуверенно шагнула внутрь. В жизни на Авгур-лейн было столько всяких неожиданных событий и поворотов, что у девушки в любой момент мог случиться нервный срыв. Комната Дженни всегда оставалась идеально прибранной, кровать – аккуратно заправленной, а пол – отполированным до блеска. На широкий шкаф из розового дерева не осмеливалась сесть ни единая пылинка, хотя его содержимое оставалось нетронутым уже лет десять. Если бы Дженни не начала одалживать мне свою одежду с возрастающим энтузиазмом, весь ее гардероб ожидала бы скучная и незавидная участь.

Я поставила вазу на столик и поправила цветы.

– Асфодели и паслен сладко-горький, – раздался прямо у меня за плечом голос Дженни, когда я выпрямилась. – Любопытное сочетание. Конечно, ни в одном другом саду они не растут вместе: им требуется совершенно разный климат. Джекаби называет это каким-то впечатляющим термином. Транстемпоральное сезонное произрастание или что-то вроде того. Мне кажется, ему становится легче, когда он дает подобным случаям разные мудреные, якобы научные названия, хотя такие объяснения, по сути, ничего на самом деле не объясняют. Асфодели не растут так далеко на севере, они не принадлежат этим краям, – тут она задорно подмигнула мне. – Впрочем, как и я.

Я улыбнулась, ощущая, как спадает напряжение. Было приятно видеть, что к моей подруге вернулось былое присутствие духа.

– Белые цветы напомнили мне тебя, – сказала я. – А лиловые просто понравились.

– Хороший выбор для юной и подающей надежды исследовательницы. Паслен сладко-горький символизирует истину, что очень даже подходяще, на мой взгляд. Истина часто сладка и одновременно горька.

– А эти белые что обозначают?

– Асфодели? – Дженни протянула тонкий палец к склонившему голову белому соцветию и отдернула, прежде чем он прошел через цветок. – Ах, не стоит забивать себе голову всякой ерундой. Вряд ли ты захочешь выслушивать мои скучные рассуждения о цветах. Расскажи лучше о своих приключениях, Эбигейл. Вы расследуете какой-нибудь новый дьявольский случай?

– Да. Кости, трупы и все такое. Завтра отправляемся в долину Гэд.

– Это не там несет службу твой симпатичный молодой полицейский? Напомни, как его зовут?

Щеки у меня покраснели, отчего Дженни проказливо улыбнулась.

– Я бы не сказала, что Чарли мой. Но да, он тоже принимает участие в расследовании. Не думаю, что в мире хватит цветов, чтобы воплотить эти бесплодные романтические грезы в реальность.

– Тебе не нужны цветы, дорогуша. Тебе нужна уверенность в себе. В следующий раз, когда ты с ним увидишься, подойди прямо к нему и поцелуй его в красивую щечку.

– Дженни!

– Удача сопутствует смелым, Эбигейл!

– Ну, это вряд ли. В прошлый раз, когда я проявила смелость, он едва не погиб, а потом ему пришлось сменить фамилию и отправиться за сотню миль. Не слишком удачное начало отношений.

– Вот глупышка. Напротив, лучше и не придумаешь. Он ведь рисковал своей жизнью ради тебя.

– Все равно вряд ли что-то у нас получится. Тем более что я уезжаю не в романтическое путешествие, а по гораздо более серьезному делу. Мне предстоит расследовать убийство и найти убийцу.

1
...