Дом был типичным для штата Квинсленд – несколько спален, большая общая кухня и гостиная, внешняя лестница на второй этаж. Большое старое здание на вершине холма упорно не желало разваливаться, несмотря на совершенно наплевательское отношение к нему жильцов. Краска облупилась, ступеньки задней лестницы пугающе шатались, крысы размером с опоссума обитали в перекрытиях между первым и вторым этажом, и вполне возможно, что владелец дома вообще забыл о его существовании, поскольку любая проверка обрекла бы его вместе со всеми жильцами на казнь через повешение. Комната Джейми, единственная спальня на первом этаже, была форпостом чистоты среди холостяцких зарослей, и когда он в нее входил, то каждый раз вздыхал, словно человек, вернувшийся под крышу своего личного бомбоубежища.
В противовес холостяцкому легкомыслию соседей, которым, похоже, было совершенно наплевать на уют, спальня Джейми была убрана в соответствии с одной главной мыслью: чтобы о ней подумала Светлана, русская девушка, подававшая напитки в «Вентворте», если бы вошла сюда в один из воображаемых вечеров, когда Джейми набрался смелости пригласить ее в гости. Все было тщательно спланировано и продумано: компьютер создавал впечатление того, что хозяин идет в ногу со временем. Плакаты с Дэвидом Боуи и Трентом Резнором в сетчатых чулках говорили об открытости взглядов хозяина. Стойка с сотнями компакт-дисков и шкаф, доверху набитый старым винилом, выражали широту его вкусов и культурного кругозора. Цветы в горшках говорили о единстве с природой. Горный велосипед в углу – о его любви к спорту. Искусственный персидский ковер на полу характеризовал его как человека, умудренного опытом. Аквариум говорил о его способности к спокойным размышлениям и гуманном отношении к животным. Свисавший с потолка талисман «ловец снов» – о его духовности. Небольшой синтезатор с клавишами – о его творческих задатках. Каждый предмет походил на перо в павлиньем хвосте, призванный привлечь и поразить.
Вернувшись домой той ночью, Джейми, как и каждую ночь, тщательно осмотрел всю обстановку и убедился, что все на своих местах, что никто из соседей или бродячих торчков не украл ни один из ключевых предметов интерьера. Он с тоской поглядел на синтезатор, раздумывая, не поставить ли его на более заметное место, и в сотый раз решил оставить все как есть. Он поправил ковер, чтобы тот лежал параллельно половицам, медленно обошел свое гнездо, оценивая его критическим взглядом, и вздохнул, довольный тем, что все в порядке.
Он снял брюки, в кармане которых лежал бархатный кисет, и задумался над тем, за сколько он мог бы продать его содержимое, если там действительно был кокаин – недостатка в покупателях, ошивавшихся вокруг и внутри дома, не будет. Пока что он оставил кисет на прежнем месте и направился наверх, чтобы принять душ. Дом являл собой жалкое зрелище. Туалет выглядел так, словно кто-то бросил в унитаз гранату и спустил воду. Кто-то слопал продуктов на двадцать долларов из запасов Джейми, пока тот был на работе, и даже не удосужился выбросить обертки. В гостиной на диване неподвижно лежал какой-то бледный наркоман, скорее всего, дружок одного из соседей Джейми – вроде бы, Маршалла. Джейми ретировался обратно к себе по лестнице, внезапно почувствовав какую-то подавленность. Это совсем не та жизнь, к которой его готовило американское телевидение. Никаких тебе свадеб в финале романтических комедий, никаких тебе женских университетских клубов с веселыми проделками и девчонками в мокрых футболках. Лишь неоплаченные счета да грязная посуда в мойке.
В комнате Дэвид Боуи – в широких клешах, мотыляющихся вокруг щиколоток – глядел на него с постера взглядом папаши-андрогина. Джейми рухнул на кровать, поставил будильник и вдруг замер: надо ведь сначала взглянуть на бархатный кисет, нет? Он вытащил его из кармана брюк. Тот был чуть тяжеловат для своих размеров. Джейми перебросил его из руки в руку и услышал очень слабый звук, словно перекатывались стеклянные шарики. Он развязал белую тесемку и поднес мешочек к лампе. Внутри лежало множество крохотных бусинок, сверкавших на свету, как измельченное стекло. Он сжал кисет. Теперь, когда тот был открыт, звук стал громче и походил на маленький ветряной колокольчик. Джейми осторожно потрогал пальцем порошок: на ощупь тот был мягким, как пепел.
Он положил кисет на прикроватный столик, выключил лампу и улегся. Наверху заскрипели половицы – кто-то направился в кухню, чтобы дожевать то, что осталось от его провизии. Джейми лениво размышлял, что же случится в тот день, когда он навсегда отсюда свалит, и с этой обыденной мыслью заснул.
Сон приходит с такой ясностью, что Джейми будто не спит, что он вовсе не спит, а по-прежнему сидит в облаке вони, скрючившись за мусорным контейнером. Ему кажется, что он толкал свою машину к автосервису во сне, из которого его только что выдернули.
Чей-то голос орет:
– Где ты, сволочь? Чтоб тебе лопнуть, это преследование во сне – чистая подстава. Сколько мешочков этот торчок взял с нас за это? ДУПИ! Давай живей, урод. Мы тут не на сафари.
– Прости, Гонко, я просто, я… – отвечает знакомый Джейми плаксивый голос.
Первый голос принадлежит Гонко, тощему клоуну, и Джейми видит его, взглянув над крышкой контейнера. Гонко рыщет по парковке, каким-то образом умудряясь ступать бесшумно, как убийца, несмотря на свои нелепые огромные красные башмаки. Его каменное лицо прорезают зловещие морщины. Похоже, этим лицом что-то терли, как шкуркой, а потом макали в виски. Его глаза прячутся в узеньких щелках, сверкая холодным блеском и впиваясь во все увиденное, словно ледяная сосулька.
Скрючившись за контейнером, Джейми понимает, что Гонко ищет две вещи: маленький кисет с порошком и того, кто его украл. У него тут же начинает сосать под ложечкой, потому что кисет не дома в надежном месте, а здесь, у него в кармане. Он подумывает, а не швырнуть ли кисет через всю парковку, а потом дать деру, но один лишь взгляд на Гонко заставляет его отказаться от этой мысли. Двигаясь, словно ярко обряженное чучело, этот настырный клоун, кажется, одной только своей походкой говорит: «Э нет. Я поймаю тебя, братец. Прячься дальше. Мой тебе настоятельный совет». Нет никакого сомнения в том, что Гонко прикончит его, если найдет.
Переползая на четвереньках к другому краю контейнера, Джейми замечает еще двух клоунов. Их имена он тоже знает. Первый, конечно же, Гоши, а второй, с черной щетиной на голове, – это Дупи. Джейми как-то догадывается, что они братья. Гонко прекращает рыскать, поворачивается к ним и говорит:
– Да не стойте столбом, вы, пара уродливых сисек. Ищите его. Он где-то здесь.
Высунув голову из-за контейнера, Джейми видит, как Гоши резко оборачивается и смотрит прямо на него. Он встречается взглядом с нечеловеческими глазами, и это парализует его. Гоши дважды беззвучно открывает и закрывает рот. Остальные клоуны смотрят в другую от Гоши сторону, и это хорошо, поскольку Гоши поднимает негнущуюся руку и указывает прямо на контейнер и на Джейми. Гоши снова безмолвно шамкает ртом, и Джейми охватывает леденящий кровь ужас.
– Выходи, выходи, где ты там! – нараспев выкрикивает Гонко. – В салочки сыграем. Разгонюсь, догоню и осалю я тебя…
Раздраженный Гонко бьет ногой по припаркованному «БМВ» с такой силой, что бампер отваливается, а водительская дверь слетает с петель с металлическим скрежетом. Гоши все так же глядит на Джейми, в одном глазу у него – холодная беспощадность хищника, в другом – недоумение. Способность совмещать эти два взгляда придает лицу какое-то похабное выражение, как будто ум клоуна поровну разделен между придурком и рептилией. На негнущихся ногах Гоши делает несколько шагов к контейнеру, и Джейми прячется. Прямо у него над головой вспыхивают глаза Гоши, рука его тянется внутрь контейнера, и Джейми стоит огромных усилий, чтобы не завизжать… Но Гоши всего лишь достает пустую пивную банку и разглядывает ее, словно это головоломка, которую надо решить. Он снова хлопает ртом, и на него оглядывается Дупи.
– Гоши, брось ты это. Брось, Гоши, это не смешно!
Гоши еще немного рассматривает банку, потом бросает ее на землю рядом с ногой Джейми и плетется обратно к двум другим клоунам. Но он обо что-то спотыкается и тяжело падает на асфальт.
– Гоши! – кричит Дупи, бросаясь к нему.
Гоши катается по земле, крепко прижав руки к бокам, и снова визжит, как кипящий чайник:
– У-и-и-и-и! У-и-и-и-и!
И тут Джейми просыпается, на кухне у него над головой закипает чайник, его звук проникает через половицы и доходит до него пронзительным клоунским визгом.
Джейми проснулся с каким-то тревожным чувством, что он слишком хорошо выспался. Небольшой будильник подтвердил его опасения: три часа дня. Ни секунды не думая о приснившемся, он заметался по комнате, лихорадочно ища одежду для работы, полотенца, носки, бумажник – все то, что куда-то попряталось за ночь. Вверх по задней лестнице, в заднюю дверь, и… разумеется, в душе уже кто-то был. Он забарабанил в дверь.
– Отвали! – Похоже, там плескался его сосед Стив, непревзойденный похититель еды.
– Хорош, приятель, я опаздываю! – заорал Джейми, снова колотя в дверь.
Вода продолжала литься, дверь приоткрылась, и в коридор выплыло облачко пара. Показалось круглое мальчишеское лицо, мокрое от воды, с задумчивым выражением и вопросительно задранной бровью. Из-за двери вылетела огромная мокрая рука и ударила Джейми в грудь, отчего тот плюхнулся на пол. Потом дверь тихонько закрылась.
– Это оскорбление, – произнес Джейми, обращаясь к потолку.
Он поднялся на ноги и стоял, глядя на дверь, разинув рот и качая головой. «И ты собираешься все это стерпеть? – спросил внутренний голос. – Сумей за себя постоять! Господи, хоть раз в жизни сумей за себя постоять…»
Не сегодня. Вместо этого он направился на кухню, чтобы выпить кофе и проглотить бутерброд. Он распахнул дверь холодильника и зашипел сквозь сжатые зубы – его хлеб исчез, почти все молоко тоже.
– Боже, неужели я прошу от жизни слишком многого? – прошептал он.
Он огляделся в поисках съестного, тщетно надеясь найти хоть что-то в захламленной холостяцкой кухне. На глаза ему попались только пакеты из-под лапши быстрого приготовления, остатки которой свисали со столешницы, словно черви.
– Мать вашу! – рявкнул он и пнул ногой дверь холодильника, когда его накрыла волна жгучей злобы. Он сбежал вниз по лестнице за ботинками, теряясь в догадках, каким же образом добиться хоть какого-то уважения со стороны соседей.
Взгляд его упал на лежавший на прикроватном столике бархатный кисет. Помедлив самую малость, он схватил его, отчего тот звякнул, как крохотный колокольчик. Если там наркотик, наверное, сейчас самое время узнать его действие, а еще лучше – побочные действия. Взлетев по лестнице обратно на кухню, он открыл почти пустую бутылку с молоком и всыпал туда немного порошка, потом встряхнул бутылку и поставил ее обратно в холодильник. Если Стив останется верен себе, то очень скоро забалдеет, а к ужину, наверное, распсихуется. Джейми ополоснул подмышки над кухонной раковиной, вытерся полотенцем, оделся и уехал на работу.
Его смена прошла без происшествий. Он и предполагать не мог, что это были последние восемь часов покоя, которого он лишится очень и очень надолго.
О проекте
О подписке