– Не стоит ли нам воспользоваться случаем, сестра Мэй? – спросил я, и она решительно кивнула.

С тех пор обстановка виделась мне в более благоприятном свете, и я вовсе не удивился, когда мои добрые намерения сменились назойливыми мыслями о покрытой брезентом тайне острова Большой Чайки.

Гляну одним глазком, говорил я себе. Когда буду уверен, что пыль окончательно улеглась.

Мне уже позволяли гулять по несколько часов зараз. Меня переполняло неугомонное желание вернуться к нормальной жизни, и даже самоотверженные усилия сестры Мэй не могли притупить острие моей вновь пробуждавшейся энергии, а Макнаб удивленно приговаривал:

– Приятель, а быстро вы идете на поправку. Раны заживают прекрасно. Еще недельку…

– К черту недельку! – непреклонно заявил я.

Через недельку мне предстоял ночной заплыв. Кокер без проблем все организовал, а у меня тем временем почти закончились деньги, и эта ходка требовалась мне как воздух.

Команда ежевечерне навещала меня и докладывала о продвижении ремонтных работ на «Танцующей». Однажды вечером Анджело явился пораньше, обрядившись в ухажерский костюм – ковбойские сапоги и так далее, – но вел себя необычайно тихо и был не один.

С собой он привел юную воспитательницу муниципального детского сада, расположенного неподалеку от форта. Я знал ее, и мы даже обменивались улыбками при случайной встрече на улице, а Мамка Эдди однажды предоставила мне краткую сводку, описывающую характер этой девушки:

– Джудит хорошая. Не из вертихвосток. Станет какому-нибудь везунчику славной женой.

Еще она была симпатичная, высокая, грациозная, одетая скромно и опрятно, и робко поздоровалась со мной:

– Здрасте, мистер Гарри.

– Привет, Джудит. Спасибо, что пришла. – И я посмотрел на Анджело, не в силах сдержать ухмылку. Он отвел глаза и покраснел, подбирая нужные слова.

– Мы с Джудит жениться будем, – наконец выпалил он. – Решил, что вам надо об этом знать, босс.

– Думаешь, Джудит, тебе по силам удержать его в узде?! – с восторгом рассмеялся я.

– Вот увидите, – сказала она и так сверкнула глазами, что вопрос был снят.

– Отлично. С меня свадебная речь, – кивнул я. – Ну что, отпустишь Анджело работать на «Танцующей»?

– Запрещать не стану, – заверила меня она. – Когда он с вами, я спокойна.

Они посидели у меня где-то с час, а когда ушли, я почувствовал легкий укол зависти. Приятно, наверное, когда у тебя кто-то есть – кроме тебя самого. Надо бы тоже попробовать, если встречу своего человека… Но я тут же отогнал эту мысль и встал в защитную стойку. На свете чертова прорва женщин, и нет никаких гарантий, что не ошибешься с выбором.

Макнаб выписал меня с двухдневным запасом. Одежда болталась на скелетных костях – я похудел почти на два стоуна, загар мой поблек до грязного желто-коричневого оттенка, под глазами залегли здоровенные синие круги, и я по-прежнему чувствовал себя бессильным младенцем. Рука оставалась в косынке, раны до сих пор не закрылись, но теперь я хотя бы мог самостоятельно менять повязку.

Анджело сидел в пикапе и ждал, пока я распрощаюсь с сестрой Мэй на ступенях больницы.

– Приятно было познакомиться, мистер Гарри.

– Забегайте как-нибудь на ужин. Зажарю на гриле лангустов, выпьем по бокалу вина…

– На следующей неделе истекает мой контракт. И я вернусь домой, в Англию.

– В таком случае будьте счастливы, ладно? – попросил я.

Анджело отвез меня на Адмиралтейскую, и следующий час мы втроем с Чабби проводили ревизию ремонта.

Палубы «Танцующей» вновь обрели белоснежный вид, а в каюте заменили отделку, да так безупречно, что даже я не сумел ни к чему придраться.

Мы прокатились по проливу до Бараньей косы, и как же приятно было вновь ощутить палубу под ногами и услышать музыкальное урчание моторов! Домой вернулись в сумерках, пришвартовались и, присев на мостике, открыли по банке пива и завели разговор.

Я рассказал, что завтра ночью у нас ходка, а они спросили, какой груз повезем. Вот, собственно, и все: никаких разногласий.

– Пора, – сказал наконец Анджело. – Надо забрать Джудит с вечерней смены.

Мы погрузились в ялик и отправились к берегу.

Позади ананасовых складов стоял мой старенький пикап, а рядом с ним – полицейский «лендровер», из которого, завидев нас, выбрался молодой констебль Уолли. Поздоровался с дядей и повернулся ко мне:

– Простите за беспокойство, мистер Гарри, но инспектор Дейли желает, чтобы вы явились в форт. Сказал, это срочно.

– Господи, – проворчал я, – а до завтра подождать никак?

– Сказал, что никак, мистер Гарри, – ответил извиняющимся тоном Уолли, и только ради него я согласился.

– Ну ладно, поеду за тобой в пикапе. Но сперва надо подвезти Анджело и Чабби.

Я решил, что Дейли хочет поторговаться насчет взятки. Обычно такие вопросы решал Фред Кокер, но инспекторская честь, наверное, подросла в цене.

Выруливая здоровой рукой и придерживая баранку коленом, когда нужно было переключить передачу, я проследовал за красным «лендровером», прогромыхал по подъемному мосту и припарковался рядом с Уолли во внутреннем дворе форта.

Рабы возвели эти массивные каменные стены в середине восемнадцатого века. Широкую защитную преграду венчала длинная тридцатишестифунтовая пушка-каронада, направленная на пролив и вход в Гранд-Харбор.

Одно крыло отвели под штаб островной полиции, тюрьму и оружейный склад, в остальных располагались правительственные учреждения, а также апартаменты президента.

Мы взобрались по ступенькам, ведущим в помещение для задержанных, потом Уолли открыл боковую дверь и повел меня по коридору, вниз, еще по одному коридору и снова вниз.

Здесь я никогда не бывал, и мне стало любопытно. Каменные стены футов, наверное, двадцать толщиной, – по всей вероятности, раньше тут был пороховой склад. В конце последнего коридора показалась толстая, почерневшая от времени дубовая дверь, окованная железом, и я грешным делом подумал, что за ней отсиживается Франкенштейнов монстр.

Мы вошли.

Не монстр, но почти. Нас поджидал инспектор Дейли в компании еще одного констебля. Я сразу приметил пистолеты на поясных ремнях. В комнате было пусто, если не считать деревянного стола и четырех стульев, – такие можно увидеть в департаменте общественных работ. Мощеный пол, некрашеные каменные стены – и все.

В дальнем конце комнаты виднелась арка, а за ней – ряд тюремных камер. Источниками света служили стоваттные лампочки, свисавшие на голых черных проводах с балок потолка, а в неровных углах комнаты сгущались мрачные тени.

На столе лежал мой автомат. Я непонимающе уставился на него.

За спиной у меня Уолли закрыл дубовую дверь.

– Мистер Флетчер, чье это оружие? Ваше?

– Проклятье, вы же прекрасно знаете, что мое! – сердито ответил я. – Что за чертовщину вы тут выдумали, Дейли?

– Гарольд Делвилл Флетчер, я помещаю вас под арест за незаконное владение огнестрельным оружием категории «А» в количестве одна штука – а именно нелицензированным автоматом марки «Фабрик насьональ», серийный номер четыреста шестнадцать – тридцать два – пятнадцать.

– Да вы сдурели! – рассмеялся я.

Мой смех ему не понравился. Безвольные губенки под усами наморщились, как у капризного карапуза, и Дейли кивнул констеблям. Они уже знали, что от них требуется, поэтому вышли за дубовую дверь.

Я услышал, как засовы легли на место, и мы с Дейли остались одни. Он стоял подальше от меня, у противоположной стены, и клапан его кобуры был расстегнут.

– Скажите, Дейли, его превосходительство в курсе? – по-прежнему улыбаясь, спросил я.

– Его превосходительство покинул Сент-Мэри в четыре часа дня. Улетел в Лондон, на конференцию стран Содружества. Его не будет две недели. – (Поняв, что он не врет, я перестал улыбаться.) – У меня же тем временем есть причины полагать, что государственная безопасность оказалась под угрозой. – Теперь улыбался не я, а он – тонко, одними губами. – Прежде чем продолжим, хочу заверить вас, что я не шучу.

– Я уже понял, – кивнул я.

– Мы с вами проведем здесь две недели, Флетчер. У этих стен изрядная толщина, так что можете шуметь, сколько вам вздумается.

– Знаете, кто вы? Вы мерзкий кусок дерьма! Даже не кусок, а кусочек.

– Выйти отсюда вы можете лишь одним из двух способов. Или мы с вами придем к соглашению, или Фред Кокер вынесет вас из этих стен в сосновом гробу.

– Выкладывайте ваши условия, ничтожество.

– Я хочу в точности – повторяю, в точности – знать место, где ваши клиенты проводили подводные исследования, перед тем как началась стрельба.

– Я же говорил: где-то неподалеку от мыса Растафа. Точное место назвать не могу. При всем желании.

– Флетчер, оно известно вам до дюйма. Хотите поспорить? Готов поставить на это вашу жизнь. Вы не стали бы упускать такой шанс. Сами знаете. И я знаю. И они знали. Вот почему вас собирались пустить в расход.

– Идите в жопу, инспектор! – буркнул я.

– К тому же вы не могли оказаться неподалеку от мыса Растафа, потому что работали к северу отсюда, ближе к континенту. Я полюбопытствовал – и мне доложили о ваших передвижениях.

– Нет, дело было возле мыса Растафа, – упрямо повторил я.

– Ну хорошо, – кивнул он. – Надеюсь, вы лишь притворяетесь несговорчивым, Флетчер. В ином случае дело нам предстоит долгое и грязное. Однако, прежде чем начнем, попрошу не тратить время на ложные показания, ведь, пока я не проверю их, вы будете оставаться здесь. Напомню, что в моем распоряжении целые две недели.

Мы смотрели друг на друга, и я почувствовал, как по спине бежит холодок, когда понял, что Питер Дейли получит от нашего общения огромное удовольствие. Тонкие губы его изогнулись в злорадной улыбке, а глаза затянуло дымчатой поволокой.

– В Малайе я, знаете ли, поднаторел в ведении допросов. Это завораживающее занятие. Такое многогранное. Зачастую сильные и несговорчивые ломаются первыми, а недокормыши держатся и держатся…

Я видел, что он говорит это из любви к искусству, что его возбуждает перспектива причинения боли. Ритм его дыхания изменился, теперь он дышал быстрее и глубже, а к щекам прихлынула кровь.

– И еще, Флетчер, нужно принять во внимание, что вы сейчас не в лучшей физической форме. Допускаю, что после недавних злоключений ваш болевой порог заметно снизился. Вряд ли вы сможете долго…

Мне показалось, что в последних словах прозвучало сожаление. Я подобрался и приготовился к броску.

– Нет, – предупредил он. – Не надо, Флетчер. – И положил ладонь на рукоятку пистолета.

Нас разделяло пятнадцать футов. Я слаб и однорук, за спиной у меня запертая дверь, за ней два вооруженных констебля… Я расслабился, плечи мои обмякли.

– Так-то лучше. – Он снова улыбнулся. – Теперь, пожалуй, мы возьмем наручники, пристегнем вас к решетке в одной из камер и приступим к делу. Когда надоест, просто скажите. Вы увидите, что мой электрический приборчик прост, но весьма эффективен. Всего лишь двенадцативольтовый автомобильный аккумулятор – а клеммы я подключаю к самым занимательным частям человеческого тела…

Он пошарил за спиной, и я впервые заметил на стене кнопку. Дейли нажал на нее, и где-то далеко за дубовой дверью ожил электрический звонок.

Звякнули засовы, и в комнату вернулись констебли.

– Отведите его в камеру, – приказал Дейли.

Констебли замешкались, и я понял, что прежде они не участвовали в подобного рода операциях.

– Живо! – повысил голос Дейли, и констебли подступили ко мне с обеих сторон. Уолли легко коснулся моей раненой руки, и я позволил увести себя к камерам. Поближе к Дейли.

Мне хотелось выгадать единственный шанс.

– Как мама, Уолли? – небрежно спросил я.

– В порядке, мистер Гарри, – смущенно пробормотал он.

– Получила подарок, что я послал ей на день рождения?

– Да, получила. – Он отвлекся: в полном соответствии с моим замыслом.

Мы поравнялись с Дейли. Он стоял у арки, за которой были камеры, ждал, пока мы пройдем, и похлопывал по бедру ротанговым стеком.

Констебли придерживали меня неуверенно, уважительно, едва-едва, и я сдвинулся вбок – так, чтобы Уолли потерял равновесие, – а потом извернулся и вырвался на волю.

Никто из них не был к этому готов. Я в три шага покрыл дистанцию между мною и Дейли, прежде чем они поняли, что происходит, и ударил инспектора правым коленом, вложив в этот выпад всю свою массу. Удар пришелся ему промеж ног, и это был удивительно сильный удар, и не важно, какую цену мне придется заплатить за такое удовольствие. Оно того стоило.

Дейли на добрых восемнадцать дюймов оторвался от пола, отлетел назад и врезался в решетку, где согнулся, прижав обе руки к нижней части туловища, и тонко запищал, словно кипящий чайник. Когда он упал, я приготовился нанести следующий удар, целя в лицо и намереваясь выбить инспектору зубы, но констебли пришли в чувство и метнулись вперед, чтобы оттащить меня. Теперь они действовали грубо и даже заломили мне руку.

– Необязательно было так делать, мистер Гарри! – сердито крикнул Уолли.

Пальцы его зарылись в мой бицепс. Скрипнув зубами, я крикнул в ответ:

– Президент снял с меня обвинения, Уолли, и ты это знаешь!

Дейли выпрямился, кривясь от мучительной боли и не отнимая рук от паха.

– Это подстава! – крикнул я. – Если я окажусь в камере, он убьет меня, Уолли…

Я понимал, что на разговор осталось несколько секунд, потому что Дейли уже нетвердо продвигался в мою сторону, размахивая стеком и разинув рот в попытке вновь обрести голос.

– Молчать! – взвизгнул Дейли.