Читать книгу «Глаз тигра. Не буди дьявола» онлайн полностью📖 — Уилбура Смита — MyBook.

Я оставил «крайслер» на променаде напротив «Гранд-отеля» и нырнул в кроличью нору района Лейнз. Сезон подходил к концу, но здесь по-прежнему разгуливали толпы туристов.

Павильон-Аркейд: такое название я давным-давно прочел на подводном тобогане Джимми Норта и битый час искал нужную улочку, притулившуюся за мощенной булыжником площадкой. Почти все окна здесь оказались закрыты ставнями, а двери – заперты на ключ.

А вот и он: десятифутовый фасад магазина «Подводный мир Норта». Тоже заперто, а единственное окно – с опущенными жалюзи. Я попробовал заглянуть за них, но безуспешно – в зале было темно, – поэтому заколотил в дверь. Изнутри не донеслось ни звука, и я хотел уже уйти, но тут заметил прямоугольную картонку: раньше она стояла за стеклом, но потом свалилась на пол. Изогнув шею самым акробатическим образом, я сумел прочесть написанное от руки послание миру, так как картонка, по счастливому стечению обстоятельств, упала лицевой стороной вверх: «За справками обращаться по адресу: Сивью, Даунерс-лейн, Фалмер, Суссекс».

Я вернулся к машине и вызволил из бардачка карту автомобильных дорог.

Когда я пробирался узкими улочками, пошел дождь. Дворники монотонно растирали капли по лобовому стеклу «крайслера», а я всматривался в преждевременные сумерки.

Дважды заблудился, но наконец притормозил у ворот в пышной живой изгороди. К ним была приколочена табличка «NORTH SEAVIEW» – «Вид на море». Наверное, если глянуть на юг, в погожие дни отсюда видно Ла-Манш.

Одолев глинистую подъездную дорожку, я оказался в мощеном дворе двухэтажного фермерского дома из красного кирпича со встроенными в стены дубовыми балками. Дранка на крыше поросла мхом. Внизу горел свет.

Я вышел из машины и направился к кухонной двери, подняв воротник, чтобы хоть как-то спастись от дождя и ветра. Постучал и услышал, как внутри кто-то ходит. Щелкнул засов, и верхняя половинка голландской двери приоткрылась на всю длину защитной цепочки. На меня смотрела девушка.

Она не произвела на меня сиюминутного впечатления, поскольку на ней был мешковатый рыбацкий свитер синего цвета, но я сразу приметил высокий рост, плечи пловчихи и решил, что передо мной воплощение простоты: лоб бледный и высокий, нос крупный, но не костлявый и не крючком, а под носом – симпатичный широкий рот. И никакого макияжа: губы бледно-розовые, а на переносице и щеках – перечная россыпь мелких веснушек.

Волосы туго стянуты в толстую косу, мерцают оттенками черного в электрическом свете, а брови тоже черные, круто изогнутые над глазницами, так что и глаза показались мне черными, пока в них не заиграли отблески ламп, и я понял, что глаза у девушки такие же призрачно-синие, как воды Мозамбикского течения в сиянии полуденного солнца.

Несмотря на бледность, девушку окутывала аура, свойственная людям без каких-либо проблем со здоровьем. Кожа ее отличалась эластичностью и тем особым блеском, благодаря которому может показаться, что человек светится изнутри, если рассмотреть его поближе – чем я, собственно говоря, и занимался, – казалось, под этой кожей можно было видеть приливы чистейшей крови к шее и щекам. Девушка коснулась шелковистого завитка, сбежавшего из косы и ныне дрейфующего у височного побережья. Обаятельный жест, но по нему я сразу понял, что девушка нервничает, и не купился на безмятежный взгляд темно-синих глаз.

И еще до меня вдруг дошло, что она необычайно приятная женщина. Хотя по виду ей исполнилось лет двадцать пять, она была уже не девушка, а состоявшаяся женщина, сильная, зрелая, исполненная внутреннего спокойствия. Меня это заинтриговало.

Обычно я выбираю дамочек попроще – не люблю растрачивать энергию на ухаживания. Но то, что я сейчас видел, выходило за рамки моего опыта, и впервые за многие годы я растерял присущую мне самоуверенность.

Мы довольно долго смотрели друг на друга, не двигаясь и не говоря ни слова.

– Вы Гарри Флетчер, – наконец спокойно произнесла она, негромко, тоном человека культурного и образованного.

– Какого черта?! – оторопел я. – Откуда вы знаете?

– Входите. – Она сняла цепочку, открыла нижнюю половинку голландской двери, и я повиновался. На кухне было тепло, уютно, и пахло вкусной едой.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – снова спросил я.

– Ваше фото напечатали в газете, рядом со снимком Джимми, – объяснила она.

Мы опять умолкли и стали рассматривать друг друга.

Она была даже выше, чем казалось поначалу. Мне по плечо, длинноногая, в темно-синих брюках, заправленных в черные кожаные ботинки. Я разглядел тонкую талию, а под теплым свитером – намек на вполне достойную грудь.

Поначалу я решил, что она простушка, а десятью секундами позже пришел к выводу, что передо мной необычайно приятная женщина. Теперь же, по прошествии некоторого времени, до меня дошло, что такой красавицы я, пожалуй, еще не встречал.

– Вы поставили меня в невыгодное положение, – наконец сказал я. – Ведь ваше имя мне неведомо.

– Я Шерри Норт, – представилась она, и пару секунд я глазел на нее, пытаясь оправиться от шока, так как она кардинально отличалась от той Шерри Норт, с которой уже свела меня злая судьба, и в конце концов спросил:

– Вы в курсе, что вы не одна такая?

– Не поняла? – Она нахмурилась и взглянула на меня обворожительно-синими глазами из-под опущенных ресниц.

– Долго рассказывать.

– Извините. – Только сейчас она поняла, что мы стоим друг против друга посреди кухни. – Прошу, садитесь. Не желаете ли пива? – Принесла из шкафчика пару банок «Карлсберга» и устроилась напротив за кухонным столом. – Вы собирались рассказать что-то долгое. – Щелкнув колечками обеих банок, она подтолкнула одну в мою сторону и стала выжидающе смотреть на меня.

Я принялся излагать тщательно купированную версию моей биографии, начав с тех пор, как на Сент-Мэри прилетел Джимми Норт. Она с интересом слушала меня, и говорить с ней было легко, как со старым товарищем. Вдруг мне захотелось поведать ей всю правду, не вымарывая ни единого слова: я решил, что с самого начала все должно быть честно и правильно, без оговорок.

Передо мной сидела незнакомка, совершенно чужой мне человек, но почему-то оказалось, что я доверяю ей как самому себе, и я рассказал ей все без утайки.

Когда стемнело, она накормила меня безупречной кассеролью, запеченной в глиняном горшке, с домашним хлебом и фермерским сливочным маслом. Я по-прежнему говорил, но уже не о недавних событиях на Сент-Мэри, а она молчала и слушала. Наконец-то мне встретился человек, которому я мог излить душу.

Упомянул свое прошлое, а потом со мною случился катарсис, и я рассказал ей, как все начиналось, и даже о том сомнительном способе, которым я раздобыл деньги на «Танцующую по волнам», и еще – как мои добрые поначалу намерения дали неминуемую течь.

Было уже за полночь, когда она сказала:

– Честно говоря, верится с трудом. Все это совсем на вас не похоже, ведь вы такой… – она поискала нужное слово, – такой положительный…

Но я видел: на самом деле она хотела сказать что-то другое.

– Много работаю над собой. Но иной раз нимб скособочивается. Сами понимаете, наружность бывает обманчива, – объяснил я.

– Да, бывает, – кивнула она. Это было сказано со значением – так, словно ей хотелось предостеречь меня. – Зачем вы обо всем рассказали? Это, знаете ли, не самый мудрый ваш поступок.

– Наверное, пришло время с кем-то поделиться, и выбор пал на вас. Простите.

– Переночуете в комнате Джимми, – улыбнулась она. – Не выпускать же вас на улицу. Не ровен час, разоткровенничаетесь перед кем-то еще.

Прошлой ночью я не спал, а теперь вдруг понял, что у меня совершенно нет сил. Сомневался даже, что смогу подняться в спальню, но все же задал последние вопросы:

– Зачем Джимми прилетел на Сент-Мэри? Что он искал? Вам известно, с кем он работал? Что это за люди?

– Не знаю, – покачала головой она. И я понял, что это правда: теперь, когда я безгранично доверился ей, она не стала бы мне лгать.

– Поможете выяснить? Поможете их найти?

– Да, я помогу вам. – Она встала из-за стола. – Но давайте вернемся к этому разговору завтра утром.

Джимми жил под самой крышей, чей скат придавал комнате неправильную форму. На стенах – фотографии, полки, тесно заставленные книжками, серебряные спортивные кубки и прочие безделицы, милые сердцу любого мальчишки.

Кровать высокая, матрас мягкий.

Пока я ходил к «крайслеру» за сумкой, Шерри стелила чистые простыни. Потом показала мне, где ванная, и ушла.

Я лег, пару минут вслушивался в дробь дождя по крыше, а потом уснул. Проснулся среди ночи и услышал где-то в доме негромкий разговор.

Босой и в одних трусах приоткрыл дверь спальни, тихонько подкрался к лестнице и выглянул в прихожую. Там горела лампа. Шерри Норт стояла в тоненькой ночной рубашке у настенного телефона и говорила в трубку какие-то слова – тихонько и прикрыв рот рукой, поэтому я не разобрал, о чем речь, зато разглядел за просвечивающей тканью контуры ее тела так хорошо, будто Шерри была обнажена.

И обнаружил, что глазею на нее, словно вуайерист. В электрическом свете кожа ее сияла слоновой костью, а потайные впадинки и тени под прозрачной материей окончательно меня заинтриговали.

Не без труда я оторвался от этих созерцаний и вернулся в кровать, где со смутным беспокойством задумался о телефонном разговоре Шерри, но вскоре опять провалился в сон.

Утром дождь перестал, но, когда я выскочил во двор подышать прохладным свежим воздухом, земля оказалась слякотной, а трава – тяжелой и мокрой.

Я ожидал, что после вчерашних душеизлияний говорить с Шерри будет неловко, но ошибался. За завтраком мы затеяли непринужденную беседу, а потом она сказала:

– Я обещала помочь – так что я могу для вас сделать?

– Ответить на пару вопросов.

– Ладно, спрашивайте.

Джимми Норт был скрытный парень, и Шерри не знала, что брат отправился на Сент-Мэри: он сказал, что получил заказ на установку подводной электроники на плотине Кахора-Басса в Португальском Мозамбике. Собрал необходимое оборудование и попросил сестру подбросить его до аэропорта. Насколько ей известно, вылетел из Англии один. Позже в брайтонский магазин пришли полицейские, сообщили, что Джимми убит, позже об этом писали в газетах. Вот, собственно, и все.

– Писем от него не получали?

– Нет, ничего не было.

Я кивнул. Должно быть, волчья стая перехватывала его корреспонденцию, потому что фальшивая Шерри, вне всякого сомнения, представила мне подлинное письмо.

– Совершенно ничего не понимаю. Я, наверное, глупая?

– Нет. – Я достал чируту и почти уже зажег ее, но вовремя опомнился. – Ничего, если я закурю?

– Я не против, – сказала она, и я был рад, потому что без сигар жизнь моя превратилась бы в сущее мучение, и стал курить, вдыхая ароматный дым.

– Похоже, Джимми наткнулся на что-то крупное. Ему понадобились спонсоры, и он обратился к людям, которых лучше сторониться. Решив, что Джимми навел их на нужное место, они тут же убили его и попытались убить меня, а когда не вышло, прислали ко мне ту самозванку. Она же подумала, что ей теперь известно, где находится искомый предмет, и устроила мне ловушку, а сама отправилась домой. Теперь эти люди вернутся к острову Большой Чайки, где их будет ждать новое разочарование.

Шерри налила нам по второй чашке кофе, и я заметил, что сегодня утром она накрасилась, но совсем слегка, и на лице ее по-прежнему проступали веснушки. Я пересмотрел свои вчерашние выводы – и утвердился в мысли, что передо мной одна из прекраснейших женщин, что я когда-либо встречал. Даже несмотря на раннее утро.

Задумчиво хмурясь, она глядела в кофейную чашку, и мне страшно захотелось коснуться ее изящной, но сильной на вид руки, которая покоилась на скатерти совсем рядом с моей.

– Что они ищут, Гарри? И кто они такие – те, кто его убили?

– Две загадки, и обе непростые. У меня имеются кое-какие соображения – но давайте отвечать на вопросы в том порядке, в каком вы их задали. Во-первых, что хотел найти Джимми? Если узнаем, сможем выйти на его убийц.

– Вообще без понятия, в какую сторону думать. – Она взглянула на меня. Сегодня глаза ее выглядели светлее, чем вечером: голубели, как редкий сапфир. – Вы сказали, у вас есть соображения. Какие?

– Судовой колокол. Вернее, сохранившийся на нем герб.

– Что он означает?

– Не знаю, но выяснить будет несложно. – Не в силах совладать с искушением, я накрыл ее руку своей. Как и предполагал, на ощупь она оказалась крепкая, сильная, теплая. – Но сперва надо осмотреться в брайтонском магазине. И в комнате Джимми. Вдруг найдется что-то полезное.

– Хорошо, – кивнула она, не убирая руки. – Значит, сперва в магазин? Полицейские его обыскали, но могли что-то проглядеть.

– Отлично. Заодно угощу вас обедом. – Я сжал ее руку, и в ответ Шерри, перевернув ее ладонью вверх, сжала мою.

– Ловлю на слове, – сказала она.

И я, оторопевший от собственной реакции на ее рукопожатие, не сумел отшутиться, потому что в горле пересохло, а сердце билось так, словно я только что пробежал целую милю.

Шерри осторожно высвободила руку и встала.

– Надо бы посуду помыть, – вздохнула она.

Если бы девчата с Сент-Мэри увидели, как мистер Гарри вытирает тарелки, моя репутация разбилась бы вдребезги и разлетелась на тысячу осколков.

В магазин проникли через черный ход в конце крошечного закрытого дворика, почти целиком заполненного необычными предметами, – все они без исключения так или иначе относились к дайвингу и подводному миру: отслужившие свое воздушные баллоны, портативный компрессор, медные оправы иллюминаторов и прочие трофеи с затонувших кораблей, и даже челюсть косатки с полным комплектом зубов.

– Давненько я тут не была, – оправдывалась Шерри, отмыкая дверь. – Без Джимми… – Она пожала плечами и продолжила: – Надо бы заняться ликвидацией этого барахла и прикрыть лавочку. И наверное, перепродать лизинг.

– Я тут осмотрюсь, хорошо?

– Осматривайтесь. А я поставлю чайник.

Начав со двора, я изучил груды хлама – по-быстрому, но дотошно – и не обнаружил ничего примечательного. Ушел в магазин и пошарил на полках с ракушками и акульими зубами, а также в витринном прилавке. Наконец приметил в углу письменный стол и занялся его выдвижными ящиками.

Шерри принесла мне чашку чая, после чего примостилась на уголке стола, а я тем временем выкладывал на столешницу старые счет-фактуры и канцелярскую мелочовку вроде резинок и скрепок. Прочитывал каждый клочок бумаги и даже покопался в счетных таблицах.

– Ничего? – спросила Шерри.

– Ничего, – согласился я, глянул на часы и сообщил: – Перерыв на обед.

Она закрыла магазин, и мы по счастливой случайности набрели на ресторан английской кухни, где нас усадили за уединенный столик в дальнем зале. Я заказал бутылку «Пуйи-Фюиссе», чтобы было чем запить омара, а когда отдышался от ценника, мы приступили к еде и много смеялись, и не только из-за вина – вместе нам было хорошо и становилось все лучше и лучше.

После обеда мы вернулись в «SEAVIEW» и поднялись в комнату Джимми.

– Наверное, это наш последний шанс, – предположил я. – Если у него имелись секреты, он хранил их здесь.

Но ясно было, что впереди долгие труды. В комнате сотни книг и целые кипы журналов – в основном «Американский авантюрист», «Трезубец», «Дайвер» и другие издания, посвященные подводному миру и его исследователям, а в изножье кровати – целая полка скоросшивателей.

– Предоставлю это вам, – сказала Шерри и удалилась.

Я переложил содержимое одной из полок на стол, начал просматривать публикации по диагонали и тут же понял, что задача даже сложнее, чем казалось поначалу. Джимми имел привычку читать с карандашом в руке, испещряя поля заметками, комментариями, вопросительными и восклицательными знаками и подчеркивая все, что казалось ему любопытным.

Я упорно читал, выискивая что-то хоть отдаленно связанное с островом Сент-Мэри.

Около восьми взялся за полку, где хранились скоросшиватели. Первые два оказались заполнены газетными вырезками о кораблекрушениях и прочих морских происшествиях. На третьем, в обложке из черного дерматина, не имелось никаких опознавательных знаков. В нем я обнаружил тонкую стопку бумаг и сразу понял, что эта папка отличается от остальных.

Здесь хранились комплекты писем с конвертами и марками – всего шестнадцать штук, и каждое адресовано господам Паркеру и Уилтону с Фенчерч-стрит.

Все написаны разными людьми, но элегантным почерком прошлого столетия.

На конвертах почтовые штемпели всевозможных окрестностей старой империи – Канады, Индии, Южной Африки – и почтовые марки девятнадцатого века. Одни эти марки уже тянули на весьма приличную сумму.

По прочтении первых двух писем стало ясно, что господа Паркер и Уилтон были доверенными лицами и торговыми агентами, действовавшими по поручению высокопоставленных клиентов на службе королевы Виктории. В письмах содержались распоряжения насчет недвижимости, денежных сумм и ценных бумаг.

Даты отправки варьировались в пределах довольно скромного периода: с августа 1857-го по июль 1858 года. По всей видимости, торговец антиквариатом или аукционист выставил их на продажу единым лотом.

Я бегло просмотрел письма, но счел их содержание невыносимо скучным. Однако в одностраничном письме номер десять обнаружилось кое-что интересное, и у меня засвербело под ложечкой.

Два слова подчеркнуты карандашом, а на полях – пометка, сделанная рукой Джимми Норта: «Б. Муз. E.6914(8)». Но внимание мое привлекли сами слова: «Утренняя заря». Их я уже слышал – хотя не помнил, когда и где, – и они показались мне важными.

Я тут же взялся читать письмо с самого начала. В графе «Адрес отправителя» значилось лаконичное: «Бомбей», а рядом стояла дата: «16 сент. 1857».

Уважаемый Уилтон,

строго предписываю принять с надлежащей заботливостью и определить на надежное хранение пять багажных мест, отправленных от моего имени на Ваш лондонский адрес на борту принадлежащего досточтимой компании судна «Утренняя заря», что выходит из нашего порта до 25 числа сего месяца и направляется в пристань компании в порту Лондона.

Прошу со всей поспешностью подтвердить получение груза.

Остаюсь искренне Ваш,

Сэр Роджер Гудчайлд, полковник,

командующий офицер 101-го личного королевы стрелкового полка.

Доставлено по любезности капитана ее величества фрегата «Пантера».

Бумага зашуршала, и я понял, что рука моя взволнованно дрожит. Я чувствовал, что напал на след. Вот он, ключ к разгадке. Я тщательно расправил письмо на журнальном столе и придавил серебряным ножичком для бумаг.

Стал внимательно перечитывать, но меня отвлекли. Зашумел автомобильный мотор: кто-то миновал ворота и ехал по дорожке к дому. В окне сверкнули фары, а потом машина свернула за угол.

Я настороженно выпрямился. Шум мотора стих. Хлопнули дверцы.

Наступила долгая тишина, а потом я услышал неразборчивую мужскую речь и раздраженные возгласы и начал вставать из-за стола.

Затем Шерри вскрикнула, и этот звук, пронесшись по старинному дому, ланцетом вонзился мне в мозг и пробудил защитный инстинкт столь чудовищной силы, что я слетел по лестнице в прихожую, даже не осознав, что сорвался с места.

1
...
...
18