6

Пока она переходила от одного магазина к другому, Макс то немного обгонял ее, то отставал.

Примеряя футболку в «Оджи» Катя следила за ним через окно. Ей понравилась надпись «Fuck Google Ask Me» на одной из футболок, но она так и не решилась ее купить. Ходить в ней было слишком рискованно: многие представители мужского пола уже хорошо выучили по американским триллерам и боевикам некоторые из этих слов, но всё ещё не были способны понять смысл составленного предложения. Имелась большая вероятность того, что они поймут эту надпись как призыв к действию или как сигнал о легкодоступности того, что эта футболка скрывала.

Максим все это время нарезал круги вокруг овальной клумбы, где стояла цветочная скульптура, впервые созданная к прошлогоднему дню города, проведенному с большой помпой, бесплатными пирогами и грандиозным фейерверком. В скульптуре с огромным трудом можно было узнать стерлядь ― рыбу, присутствующую на гербе города, и являющуюся его символом. Катя заметила в скульптуре рыбьи черты только после подсказки со стороны подруги, а Максим до сих пор был уверен, что это стрекоза. Он называл ее Стрекозомонстрой, мог подробно расписать образ жизни этого чудовища и даже показал хвост с ядовитым жалом как у осы, только намного тоньше, длиннее и острее.

Потом Катя перешла в «Остин», где ей приглянулась «ветровка», а Максим переехал к следующему газону, называвшемуся у горожан «садом камней». На хаотично раскиданных огромных валунах были выбиты изречения философов и писателей. Один из камней запомнился Кате фразой – «Когда идет дождь кажется, что вот-вот что-то вспомнится». Эти слова отчего-то сразу вонзились глубоко в сердце и торчали в нем подобно занозе, вокруг которой растекалась темная вода печали, тоски и боли. Может из-за того, что всякий раз, проходя мимо сада камней, и замечая ее, она вспоминала погибших родителей?

На набережной, как и всегда, было многолюдно. Мамаши с сыновьями, папаши с колясками. Подростки, гоняющие на скейтах и роликовых коньках. Катей овладела легкая летняя сонливость, захотелось спрятаться в малолюдную тень с холодной газировкой или пивом и закрыть глаза. Она предложила Максу попрыгать в надувном замке или покататься с горок (пока он будет увлечен своими детскими забавами, Катя могла бы посидеть на пустой скамейке вдали от центральной аллеи), но аттракционы были забиты детьми, и Максим отказался лезть в эту, как он сказал, «визжащую толпу».

– Ма, я не хочу туда. Там так много крикливых идиотов, – пояснил он ей.

При этом его взгляд был таким суровым и серьезным что она немного испугалась.

Бывали моменты, когда он казался ей маленьким социопатом. Хоть изредка, но она у нее появлялись мысли о том, что с Максом не все в порядке. Иногда создавалось впечатление, что он дистанцировался от сверстников, был вроде как с ними, но в то же самое время далеко от них. Однако поразмышляв над этим, она неизбежно приходила к выводу, что все это лишь указывает на независимую натуру ее сына. Он никогда не причинял ей никаких проблем, не устраивал драк с другими детьми и истерик по поводу игрушек. Он не был лидером, но и не признавал лидерства над собой. Где-то она читала, что подобные дети, вырастая, многого добиваются в жизни.

Хорошо, если так и будет.

По аллее прогуливались два аниматора одетых в костюмы зайца и медведя. Взрослые шарахались от них, а дети крутились рядом. Она сфотографировала Макса вместе с зайцем, а затем себя с медведем. Лицо молодого человека в костюме блестело от пота и, как он не выдавливал из себя улыбку, было видно, что всё происходящее ему уже весьма осточертело.

Солнце палило немилосердно. Лето выдалось на удивление сухим и жарким. Дождя не было уже две недели и трава на газонах начала желтеть, а на дорожках появились первые сухие листья.

– Тяжело вам в такую жару? – спросила Катя.

И желая хоть как-то поддержать его предложила.

– Может вам мороженного купить?

Парень вместо ответа поднял и развел руки, демонстрируя, что ему ни при каких условиях не удержать маленький стаканчик мороженного в огромных медвежьих лапах без пальцев.

– Я могла бы вас покормить.

Молодой человек усмехнулся.

– Спасибо, конечно, но не стоит. За нами начальник смотрит. Если я отвлекусь на поедание мороженного, тем более, если при этом меня будет кормить такая очаровательная блондинка, не видать мне своей мечты.

– Можете поделиться со мной? Что за мечта?

– Могу, конечно. Это не секрет. Моя мечта – красная «Мазерати Гран Туризмо».

– Машина? Вы хотите заработать на машину, бегая по городу в костюме медведя?

– Ну, чем-то надо заработать свой первый капитал. Почему бы не костюмом медведя?

– Ну, да. В любом случае, если у вас есть мечта и вы стремитесь к ней – это здорово…

Макс потянул ее за руку дальше, и все что она успела – это улыбнулся и пожелать молодому человеку удачи.

Парень ей понравился, хотя она даже его лицо не видела целиком. Но его глаза, – они показались ей смутно знакомыми. Может им доводилось встречаться с ним раньше? Она обернулась и увидела, что аниматор машет им рукой.

Не задерживаясь у каруселей и надувного замка, они дошли до ресторана «Марсель» и Катя предложила Максу покататься вокруг, а сама встала в очередь из трех человек в летнем кафе, напротив ступеней ресторана.

Максим попросил «фанту», себе она решила взять коктейль радлер – смесь пива и «спрайта» казалась ей самой подходящей комбинацией в этот жаркий день.

До встречи с Риммой оставался час.

Парень, стоявший перед ней, отошел с двумя банками «Холстена» и девушка бармен лет двадцати, никак не больше, обернулась к ней.

Катя разглядела капельку пота, блестевшую у той на шее под ухом, тату дракона, выглядывающего над приспущенным воротом топика, и пирсинг на нижней губе.

– Вам как всегда? – спросила у Екатерины девушка и подмигнула, будто они были знакомы. – Две части «Черновара» и три «Спрайта»?

– А?

Катя решила, что та перепутала ее с кем-то из завсегдатаев ресторана и сбитая с толку, не сразу поняла смысла последних слов.

– Да, пожалуй, – продолжила она опомнившись. – Откуда вы?..

– Я почти каждые выходные вас тут вижу, и вы всегда заказываете одно и то же, – пояснила девушка, заметив ее замешательство. – А где ваш мальчуган?

– Максим? Так рядом где-то… На велике катается…

– Значит ему фанты? – предположила барменша.

– Да… Вы очень внимательны. И у вас вероятно хорошая память на лица.

– Ой, да нет! Я далеко не всех запоминаю, – девушка поставила перед ней пластиковые стаканы. – Но вас я запомнила почему-то. Не знаю. Может, вы просто хорошо вместе смотрелись. Какая-то аура над вами была особая.

Затем она перегнулась через стойку и протянула ей руку.

– Меня Юля зовут…

– Спасибо… В смысле очень приятно… В смысле… – Катя уже начала брать стаканы, потом поставила их обратно и ответила на ее рукопожатие. – Катя…

– Заходите к нам еще… За «Фанту» денег не надо… Это от меня Максиму…

Катя вернулась к скамейке, где оставила сына. Оглядываясь, она видела множество других детей, но Максима поблизости не было. Встав под вывеской ресторана «Марсель», она сфотографировала себя на фоне цветов петунии и бугенвиллея в длинных деревянных горшках.

– Сиськи, – произнесла она секретное слово за миг до того, как смартфон издал звук, имитирующий щелчок затвора камеры.

Куда же подевался Максим?

Убрав телефон, она недоуменно покрутилась на месте. Пальцы судорожно сжали стакан с «фантой» и та выплеснулась через край. Сумочка, висевшая на плече, съехала и повисла на предплечье. В нескольких метрах от нее огромный мужик, обладатель впечатляющего пивного пуза, продавал сахарную вату, и вокруг него столпилось четверо ребятишек. Ей показалось, что она видит среди них своего сына, но приглядевшись, поняла, что обозналась. Этот мальчуган был старше и рисунок на его футболке был другой, хотя со спины их и легко было спутать.

В тот момент, когда Катя уже намеревалась поставить напитки на скамейку и отправиться на поиски, до ее ушей донёсся восторженный крик, и она увидела, Макса съезжающим с пригорка напротив ресторана.

– Смотри, как я могу, ма! – прокричал он, проносясь мимо нее по дорожке, что выходила прямо на проезжую часть. Этой весной ее отремонтировали и расширили, чтобы разгрузить центр города от транзитных многотонных громадин, которые во всем большем количестве пролетали через город, направляясь в областной центр.

Все остальное произошло за несколько, растянувшихся в вечность, секунд.

7

Грузовик выворачивает со стороны аллеи славы и ей хватает мгновения, чтобы понять: скорость Максима слишком велика, он не сможет вовремя остановиться, и обязательно выедет на дорогу, как раз перед мчащимся фургоном.

– Макс, – кричит Катя.

Время замедляется. Она ощущает, как скрипят его жернова, перемалывая мгновенья, как секунды, растягиваясь в минуты, медленно, обтекая ее, скользят по коже.

Она разжимает пальцы. Стакан с коктейлем медленно падает на землю. Следом за ним падает фанта. Сумочка незаметно соскальзывает еще ниже по предплечью и виснет на запястье. Она отбрасывает ее, даже не отдавая себе отчета в том, что делает. Они с сумочкой сейчас находятся в разных вселенных.

Перепрыгивая через газонный бордюр, она видит, удивленное лицо Юли, наливающей пиво очередному посетителю. Пара подростков, идущих по тротуару, оглядываются на нее. Их ноги застыли в воздухе. Все происходит очень медленно, как при замедленном просмотре кинофильма.

Фургон проезжает мимо общественного туалета – круглого здания, выкрашенного оранжевой краской. Водитель не видит, Максима, а тот не видит автомобиль.

Ей кажется, она слышит звуки шансона, доносящиеся из кабины грузовика. Водитель слушает радио и курит «балканскую звезду». На ключах в замке зажигания, болтаясь из стороны в сторону, танцует свои грязные танцы металлический парень с огромным органом.

Максим пытается тормозить, но делает это именно так, как и ожидает Катя, осторожно несколькими нажатиями на ручной тормоз.

– Максим! – вновь кричит она, выбегая на тротуар всего в каком-то метре от него. – Машина!

Она не успевает удивиться, почему так быстро смогла его догнать, как из-за огромных деревьев и разросшихся кустов изгороди, появляется фургон.

Теперь его замечает и ее сын. Он опять давит на тормоз и пытается повернуть. Но страх перед падением все равно слишком силен и все это не приносит должно эффекта – он по-прежнему выкатывается прямо под колеса грузовику.

Катя прыгает.

Вытянув руки вперед, настолько насколько это возможно и напоминая себе футбольного вратаря, в прыжке пытающегося дотянутся до мяча, она что есть мочи отталкивает сына прочь с дороги. Пусть лучше обдерет колени или даже сломает руку, но останется жив.

Максим вскрикивает и заваливается на бок. Подростки на тротуаре, остановившись, смотрят на них удивленными широко открытыми глазами. В их взгляде, кроме удивления легко читается жалость, но это жалость лишь о том, что у них при себе нет фотоаппарата, или хорошего смартфона.

«Упустили такой случай снять ДТП и, выложив его на «ютуб», стать местными звездами народной журналистики, идиоты», – думает Катя, растягиваясь на асфальте и обдирая об него локти и ладони.

«Скания» уже в нескольких метрах от нее. Чёрно-белая морда грузовика кажется ей похожей на морду монстра. Ноздри – фары, радиатор – рот. А сквозь единственный, огромный глаз на нее смотрит водитель. Он не брит, одет в клетчатую рубашку, на голове бейсболка, развернутая козырьком назад, из уголка рта торчит на половину выкуренная сигарета, глаза широко раскрыты, он видимо не может понять, как такое возможно, откуда выскочил этот пацан на своем драндулете, и эта баба, эта непутная мамаша, которая должна была следить за своим долбанным отпрыском, а не пить пиво и трещать по телефону. Она зажмуривается и дергается в сторону, пытаясь уклониться, отсрочить уже неминуемое столкновение.

8

Из динамиков акустической системы «Скании» раздался громкий треск, и Катя вздрогнула от испуга.

Потревоженные этим резким движением воспоминания начали стремительно таять, а мир вокруг опять обрел четкость. Катя направилась в сторону лежащего на боку велосипеда.

– Макс…

Она попыталась позвать сына, но вместо крика вышел гортанный хрип больше похожий на карканье. Откашлявшись, она тыльной стороной ладони вытерла губы. Затем обхватила себя руками, чувствуя, что ее опять бьет мелкая дрожь. Ливень стал заметно холодней, и ей захотелось, чтобы все это как можно скорее закончилось, и она опять оказалась дома с Максом. Они сядут на огромный диван в большой комнате, включат какой-нибудь милый смешной фильм, любую семейную комедию, и будут ржать над нелепыми ситуациями и бестолковыми героями, уплетая арахис, кешью или виноград. Почему нельзя чтобы все было так? Почему она вынуждена быть здесь, ведь этот день так хорошо начинался?

– Милый! – теперь у нее получилось лучше, голос заметно окреп. – Мышь, где ты?

Но ответом ей по-прежнему был лишь монотонный шелест дождя.

Катя вытащила переднее колесо велосипеда из куста изгороди, в котором оно оказалось. Осмотрела каждую деталь. Колеса ровные, рама не погнута. Велосипед не был повреждён. У нее отлегло от сердца. Если цел он, то с большой уверенностью можно сказать, что и с Максимом все в порядке.

Но где же он?

Она огляделась, выискивая хоть малейшие признаки того, что он был где-то рядом.

– МА-КСИМ! – закричала она. – МАКС!

Ей никто не ответил. Город был пустынен и безмолвен. Только дождь без умолку нашептывал свой депрессивный монотонный рэп.

Катя, наконец, поняла, насколько ненормальна ситуация, в которой она оказалась. Совсем недавно она гуляла тут с Максом, светило яркое солнце и стояла невыносимая жара, народу было столько, что пройти мимо аттракционов и не столкнуться плечами, с кем-нибудь идущим на встречу, было просто невозможно.

А что теперь? Пустые улицы, холод, дождь.

Сколько же прошло времени с того момента как она бросилась под колеса «Скании» если погода успела настолько испортится? Часов пять? Шесть?

И за все это время ее никто не поднял, никто не вызвал скорую? Разве могло быть так? Могли ее просто не заметить пребывшие на место экстренные службы?

Нет. Можно предположить, что ударом ее отшвырнуло достаточно далеко от места столкновения, а шофер грузовика потерял сознание, память, впал в кому или умер, но ведь были и другие люди, которые ее видели – барменша Юля, следившая за ней из-за своей стойки, те два подростка.

И Максим. Он бы не ушел без нее. Он и города не знает.

Если только с ним все же не случилось ничего страшного.

Надо куда-нибудь позвонить! В больницу, в скорую, в полицию! Надо узнать, что произошло. Если что-то случилось с ее сыном, там должны знать. Если он в реанимации …

… не думай об этом. Этого не может быть…

… если с ним что-то случилось, она никогда себя простит.

Катя вспомнила о мобильном телефоне. Он был в ее сумочке. Но куда она ее подевала?