Цитаты из книги «Завтрак у Тиффани. Голоса травы (сборник)»

Дверь мне открыл странный тип. Пахло от него сигарами и дорогим одеколоном. Он щеголял в туфлях на высоких каблуках. Без этих дополнительных дюймов он мог бы сойти за карлика. На лысой, веснушчатой, несоразмерно большой голове сидела пара ушей, остроконечных, как у настоящего гнома. У него были глаза мопса, безжалостные и слегка выпученные. Из ушей и носа торчали пучки волос, на подбородке темнела вчерашняя щетина, а рука его, когда он жал мою, была словно меховая.

Я – нет. Я никогда ни к чему не привыкаю. А кто привыкает, тому спокойно можно умирать. – Она снова обвела комнату неодобрительным взглядом. – Что вы здесь делаете целыми днями?

тебе тогда будет хорошо, когда ты сам будешь хорошим.

Но вот два человека, которые не изменятся никогда. Это и роднило Холли с Милдред. Они никогда не изменятся, потому что характер их сложился слишком рано, а это, как внезапно свалившееся богатство, лишает человека чувства меры: одна закоснела в ползучем эмпиризме, другая очертя голову кинулась в романтику.

Я, наверно, должна чувствовать себя виноватой. Не потому, что они дали бы мне роль, и не потому, что я бы справилась. Они бы не дали, да и я бы не справилась. Если я и чувствую вину, то только потому, что морочила ему голову, а себя я не обманывала ни минуты. Просто тянула время, чтобы пообтесаться немножко. Я ведь точно знала, что не стану звездой. Это слишком трудно, а если у тебя есть мозги, то еще и противно. Комплекса неполноценности мне не хватает; это только думают, что у звезды должно быть большое, жирное «я», а на самом деле как раз этого ей и не положено. Не думай, что я не хочу разбогатеть или стать знаменитой. Это очень даже входит в мои планы, когда-нибудь, даст бог, я до этого дорвусь, но только пусть мое «я» останется при мне. Я хочу быть собой, когда в одно прекрасное утро проснусь и пойду завтракать к Тиффани.

Весна никогда меня не волновала; началом, преддверием всего казалась мне осень,

. Но это дешевка – носить бриллианты, пока тебе нет сорока.

«Эх, хоть раз при жизни, да не во сне, по лугам по райским погулять бы мне»

Я же тебе говорю: можно заставить себя полюбить кого угодно. И вдобавок у него было паршивое детство.

принимали друг друга без ажитации, как люди, давно разобравшиеся в своих чувствах. Если он и разочаровался в жизни, то не из-за Долли: по-моему, она стала такой, какая была ему нужна, тем единственным человеком, перед которым, по его собственному выражению, не надо таиться. Но когда ты можешь сказать все, к чему вообще слова? Ему было достаточно просто находиться возле нее, не требуя, чтобы его развлекали. Пока она была в жару, ее одолевала сонливость, и если она во сне начинала хныкать или напрягаться, он ее будил с солнечной улыбкой.