Цитаты из книги «Хладнокровное убийство»

Есть раса людей, что все время в пути, Им дома покоя нету; Разбивают сердца, говорят «прости» И уходят топтать планету. Им бы полем брести, в лодке

Стар» – главная газета Канзас-Сити – напечатала подробный отчет о похоронах Клат

Я вышла на улицу и ждала в машине, – вспоминала она. – На другой стороне улицы какой-то мужчина сгребал опавшие листья. Я все смотрела на него не отрываясь. Я боялась закрыть глаза. Боялась, что тогда я потеряю сознание. Поэтому я смотрела, как он сгребает листья и сжигает их. Смотрела, но на самом деле не видела ни мужчины, ни листьев. Я видела только это платье. Оно мне было слишком хорошо знакомо. Я помогала ей выбирать ткань. Она сама придумала фасон и шила тоже сама. Я помню, какая она была веселая в тот день, когда в первый раз его надела. Был какой-то праздник. И теперь я видела только этот красный бархат. И Нэнси в нем. И как она танцует.

Но у меня в жизни случались несчастья и раньше, а у него – нет, и поэтому для него ударом явилось открытие, что жизнь, оказывается, не просто один длинный баскетбольный матч.

В этом весь Дик: всегда у него наготове грязная шуточка на любую тему. Но анекдоты он рассказывать умел, и Перри, хоть и был в известной степени ханжа, как обычно, не смог удержаться от смеха.

Как бы он ни относился к Дику (а Перри не испытывал к нему неприязни, хотя раньше любил Дика больше и больше уважал),

Артура Клаттера, брата покойного, которые тот произнес в беседе с журналистами в вестибюле гостиницы в Гарден-Сити 17 ноября: «Когда все выяснится, держу пари, что убийцу обнаружат не дальше чем в десяти милях от того места, где мы сейчас находимся».

словам коллег, «жесткий» и умеющий «раскалывать быстрее всех в Канзасе», прозывался Кудрявым – за редкие волосы и залысины.) Оба они в ходе расспросов уцепились за «многообещающие ниточки».

В конце дня, когда трое агентов собрались в кабинете Дьюи, выяснилось, что Дунцу и Черчу повезло больше Ная – Братишки Ная, как его называли коллеги. (У членов Канзасского бюро расследований было пристрастие к прозвищам; Дунца прозвали Стариком – незаслуженно, поскольку этому крупному, но легконогому, похожему на кота широколицему мужчине еще не было пятидесяти, а Черч, которому было шестьдесят или около того, румяный и всегда подтянутый человек, по

. Ты существуешь в промежуточном мире, застывшем между двумя этажами, из которых один – самовыражение, а другой – саморазрушение. Ты силен, но у твоей силы есть порок, и