Голос мой прозвучал излишне резко, и в другой раз я, возможно, извинилась бы, но только не сейчас, когда от нервного напряжения воздух, казалось, звенел. Айзек посмотрел мне в лицо и вышел, не сказав ни слова. А еще через мгновение появилась служащая и поволокла ведро с цветами в коридор.

Выступление прошло успешно, но я почти не слышала аплодисментов. Вот то, что спину сегодня не сверлил ненавидящий взгляд, отметила. Уильямс поджидал меня в коридоре, но в ответ получил лишь короткое:

– Устала, все завтра.

– Хорошо, хорошо, – забормотал он. – Ты права, дорогая, тебе надо отдохнуть. И спасибо тебе, ты нас здорово выручила.

Я быстро переоделась и покинула клуб. Мобиль моего неизвестного поклонника еще не подъехал – слишком рано. Я криво усмехнулась: вот и хорошо, мне лишние свидетели не нужны.

Разгулявшийся ветер гнул верхушки деревьев, гнал по небу рваные тучи, то скрывая луну, то вновь позволяя ей озарить бледным светом высокую кованую ограду. Где-то неподалеку ухнул филин, и я вздрогнула. Зловещее, мрачное место, в которое перенес меня отцовский медальон, надежд не внушало. Но раз уж я сюда попала, то отступать поздно. Гулкий удар дверного молотка огласил окрестности и поднял с деревьев стаю перепуганных птиц, тут же с клекотом закружившихся надо мной.

– Кто? – раздался голос, казалось, прямо с неба.

Я огляделась, но его обладателя так и не увидела.

– Кто? – теперь в голосе сквозило нетерпение.

– Лайза Стоун, дочь Кристиана Стоуна, – робея, назвала я себя.

Ворота медленно приоткрылись, вдоль аллеи цепочкой вспыхнули фонари.

– Проходи.

Шла я медленно, словно стараясь оттянуть неизбежное. Окна особняка не светились огнями – похоже, его обитатели уже улеглись спать. Но стоило мне подняться на крыльцо, как дверь распахнулась.

– Прошу, мисс, – церемонно произнес высокий сухощавый старик, прямой, как палка, и седой, как лунь. – Хозяин ждет вас.

Не знаю, что я ожидала увидеть: зал для приемов или потайное святилище с жертвенником, но дворецкий сопроводил меня в самый обычный кабинет, уставленный книжными шкафами. Окна его выходили во внутренний двор, оттого-то я и не заметила света от горящей на столе лампы. Хозяин дома стоял у шкафа и повернулся при моем появлении.

– Все-таки пришла? – с веселым любопытством спросил он. – Дай-ка я тебя рассмотрю.

И хлопнул в ладоши. Комнату тут же залил яркий свет, и я заморгала. А когда глаза привыкли, то уставилась, в свою очередь, на того, о ком только слышала от отца, но ни разу не видела.

Несомненно, он был весьма привлекателен. Даже, пожалуй, красив. Высокий, широкоплечий, темноволосый, с правильными чертами лица и небольшой ямочкой на подбородке. Смущал только цвет глаз, светло-карий, почти желтый. Впрочем, мои собственные глаза имели почти такой же оттенок, только в них не вспыхивал золотой огонь.

– Сними парик.

Вздрогнув, я выполнила распоряжение.

– Распусти волосы.

Я вытянула из узла волос шпильки, тряхнула головой, и светлые локоны рассыпались по плечам.

– Твой дар запечатан, – хозяин дома не спрашивал, а утверждал. – Кто это сделал?

Я судорожно сглотнула.

– Отец. Он боялся, что я стану похожей на него.

– Вот как? И что же в этом страшного? – насмешливо спросил так и не назвавший своего имени незнакомец.

– Он был Темным, – равнодушно произнесла я.

– Ты знаешь, что это означает?

– Да, он рассказал мне. Он был чудовищем, пока не встретил маму и не отказался от проклятого дара.

– Так вот что он сказал тебе. Ты удивишься, Лайза, но в действительности все обстояло совсем не так. Но что же привело тебя сюда, раз ты так боишься своей сути?

– Страх, – честно ответила я. – Я хочу, чтобы вы позаботились о Метью, если со мной что-то случится.

– Кто это – Метью?

– Мой брат.

– И почему я должен заботится о нем, Лайза Стоун? Твой отец отрекся от своего клана, так почему клан должен беспокоиться о детях отступника?

Я пошатнулась, будто от удара. Действительно, с чего я взяла, что клан захочет мне помочь?

– Я.. я сделаю все, что вы мне скажете. Все, что захотите.

– Все?

Я зажмурилась и кивнула.

– Да.

Он рассмеялся.

– Вы, женщины, такие забавные. Почему-то уверены, что все мужчины при виде вас теряют головы от желания. Ты ведь подумала именно об этом, Лайза? О том, что за помощь тебе придется расплачиваться в моей постели?

От мучительного стыда я опустила голову. Да, подобная мысль пришла мне в голову, и я готова была согласиться ради Метью.

– Мне больше нечего предложить вам.

– Как знать, – загадочно ответил хозяин дома, – как знать. В чем заключается твой дар?

– Не знаю. Отец запечатал его до того, как он окончательно проснулся.

Мой собеседник присвистнул.

– Как интересно! Значит, он предпочел лишить тебя дара, даже не уверившись в его темной природе?

– Мой отец – Темный, – уверенно повторила я. – Кем еще я могла оказаться?

Хозяин внимательно посмотрел на меня, а потом сказал неожиданно мягко:

– Присядь, Лайза. Похоже, нам предстоит долгий разговор.

Он так и не представился, потому я произнесла:

– Благодарю, мистер…

Он удивленно приподнял бровь:

– Тебе неизвестно мое имя?

– Нет, отец не назвал его. Просто сказал, что кулон переместит меня к дому главы клана, но очень просил воспользоваться амулетом лишь в самом крайнем случае, когда больше помощи будет неоткуда ждать. Мне кажется, он предчувствовал свою смерть, мистер…

– Клайв. Клайв Леннокс. Нет, Лайза, у твоего отца не было дара предвидения. Он мог пить чужую жизненную силу.

– Что? – голос мой осип от ужаса. – Мой отец… он был… был…

– Палачом.

– Нет! – воскликнула я, не в силах поверить услышанному.

Мой папа, добрый и сильный, который усаживал нас с Метью себе на плечи, носил на руках маму, играл с соседскими детьми, подбрасывая их в воздух и ловя заливающихся смехом малышей в каких-то полутора метрах над землей, просто не мог оказаться чудовищем!

– Я вам не верю!

– Лайза, – произнес Клайв, – либо мы спокойно продолжаем разговор, либо ты покидаешь мой дом. Я не намерен тратить свое время на то, чтобы утешать истеричную девицу.

Я некрасиво шмыгнула носом и сморгнула слезы.

– Хорошо, мистер Леннокс. Вам не придется меня успокаивать.

– Обращайся ко мне по имени и на "ты", Лайза.

– Хорошо, Клайв.

– Налить тебе выпить?

Я хотела отказаться, но потом подумала, что после нескольких глотков спиртного выслушивать новую порцию жутких сведений будет гораздо легче.

– Благодарю.

Клайв подал мне бокал с золотистой жидкостью и продолжил расспросы:

– Что еще ты знаешь о своем отце?

Я задумалась. Получалось, что почти ничего. Нет, я многое могла рассказать о его домашних привычках, о том, как он любил бифштексы или красное вино, о халате, в который он кутался вечерами, о его любимых словечках и шуточках. Но вот о его жизни – настоящей жизни – я ничего толком не знала.

– Понятно, – несколько разочарованно произнес Клайв. – Увы, здесь помощи от меня будет мало. Мне известно лишь то, что Кристиан отрекся от клана задолго до того, как я возглавил его. А несколько лет назад тело Стоуна обнаружили на вересковой пустоши близ Нортстауна. Что ему там понадобилось?

Чувствуя себя ничтожной глупышкой, я вновь покачала головой.

– Не знаю. Маму известили телеграммой. Она поехала забирать тело, но не смогла его получить. В Норстаунском морге ночью полыхнул пожар. Все останки потом похоронили в общей могиле. Наверное, именно это и подкосило маму окончательно. Домой она вернулась старухой. Мы с Метью даже не сразу узнали ее: седая, морщинистая, скрюченная, с дрожащими руками. Она не протянула долго.

– Мне очень жаль, Лайза. А что произошло потом? Почему вы уехали из родного города?

Вновь накатило полузабытое отчаяние от того, что больше не осталось ни кусочка уютного детского мирка, где все представлялось таким надежным и незыблемым. Я снова слышала равнодушный голос, сообщавший, что у нас с Метью больше нет дома. А потом другой, хриплый и сбивающийся… Нет, нельзя об этом думать!

– Оказалось, что мы разорены. Мне предъявили векселя, якобы подписанные отцом. Доказать, что подпись поддельна, не получилось. Вот мы с Метью и уехали. Все-таки тяжело оставаться там, где нас преследовали на каждом шагу чужие взгляды, то сочувствующие, то насмешливые, то злорадные. Лучше уж поселиться в городе, где никому нет до нас дела.

Клайв внимательно посмотрел мне в лицо, будто догадавшись, что я сказала ему вовсе не всю правду.

– И что заставило тебе обратиться ко мне?

Я рассказала ему о гибели Марион, о болезни Джинджер, о надписи на зеркале. Потом, немного поколебавшись, поведала о таинственном поклоннике, мобиле с удивительно осведомленным шофером и странном букете.

– И ты думаешь, что тебе грозит опасность?

– Я в этом уверена. Да, чуть не забыла. Вот!

Я открыла сумку и принялась нашаривать в потайном отделении портсигар. Пусто. Куда же он мог провалиться? Пришлось вынуть все из сумки и как следует встряхнуть ее. Ничего. Меня охватило отчаяние.

– Что ты ищешь, Лайза?

– Отцовский портсигар, – растерянно ответила я. – Ума не приложу, куда он делся.

Клайв подошел к столу, отодвинул верхний ящик. Тускло блеснуло золото, ярко сверкнули бриллианты монограммы.

– Прошу.

Я с недоумением посмотрела на сигарету.

– Нет, вы… ты неверно меня понял. Мне не нужна сигарета. И я не невежда, способная закурить без позволения хозяина дома. Я хотела показать тебе эту вещь.

– Но зачем?

– Дело в том, что отец всегда носил портсигар с собой. А совсем недавно он выпал из кармана одной моей знакомой. Наверное, его забрал убийца и отдал ей.

– Убийца, или нечистый на руку полицейский, или вороватый работник морга. Почему бы тебе не спросить знакомую, где она взяла эту вещь?

Я сглотнула подступивший к горлу комок.

– Не могу. Это та самая Марион, о которой я рассказывала. Ее убили.

Клайв задумался.

– Что-то здесь нечисто, – наконец произнес он. – Конечно, это мог быть подарок поклонника, но почему-то я не верю в такую версию. Да и не носят женщины портсигары в карманах, скорее уж в сумочках. И не теряют столь опрометчиво ценности. Скорее всего, этой Марион заплатили за то, чтобы портсигар Кристиана попался тебе на глаза. А потом убили, чтобы не болтала лишнего.

Руки задрожали, горло перехватило. Одно дело – самой подозревать, что таинственные и жуткие события каким-то непостижимым образом связаны с тобой, а совсем иное – когда кто-то озвучивает твои догадки вслух. Это не дурной сон, что проходит с рассветом и рассеивается, если рассказать о нем кому-нибудь. Нет, подтвержденные чужими словами подозрения нагоняют еще больший страх.

– Но кто мог это сделать?

– А вот это, – мрачно произнес Клайв, – мы и попробуем выяснить.