Глава вторая

Ручка гримерки Марион не поворачивалась. Заперто. С досадой пнув дверь носком туфли, я пошла дальше и налетела на взволнованную Джинджер.

– Лайза, ты уже пришла?

– Нет, – фыркнула я. – Меня здесь нет.

Но Джинджер не оценила шутку. Она выглядела встревоженной – дело небывалое! Легкомысленную болтушку редко что беспокоило всерьез, кроме разве что гонорара.

– Тебя Уильямс разыскивал! – выпалила она. – Я уже несколько раз к тебе заглядывала, а там пусто. Так он взбесился! Потребовал, чтобы ты, как пришла, немедленно поднялась к нему.

– Уже иду, – ответила я, гадая, что именно понадобилось от меня управляющему, да еще и столь срочно. – А он не сказал, зачем я ему нужна?

Джинджер помотала головой.

– Нет, не сказал. Да и когда он с нами делился своими планами?

– Тоже верно.

Управляющий действительно предпочитал не болтать лишнего. Впрочем, его работа располагала к немногословности. Для улаживания вероятных конфликтов в клубе имелся Айзек – молодой черноусый тип, невысокий, гибкий, всегда стильно одетый, безупречно причесанный и благоухающий дорогим парфюмом. Многие посетители именно Айзека полагали распорядителем "Райской птицы". На хозяина он, при всем своем страстном желании, все равно не тянул. Слишком уж много угодливости было в его манерах и подобострастия в речах, чтобы кто-либо из тех, кто мог позволить себе провести вечер в клубе, принял его за равного себе. Настоящего же хозяина заведения знал, наверное, только сам Колин Уильямс – но ни словом ни разу не обмолвился, кто именно этот таинственный тип.

По кабинету управляющего никто никогда бы не догадался о роде занятий хозяина помещения. Подобная обстановка наводила мысли о крупных сделках или запутанных делах адвоката, но никак не о легкомысленной обстановке развлекательного заведения. Ничего удивительного, хороший управляющий – прежде всего делец.

– Лайза! – тепло встретил меня Уильямс. – Присаживайся, дорогая. Желаешь выпить?

Я с подозрением оглядела невысокую кряжистую фигуру управляющего, его круглое лицо со слегка обвисшими щеками, мясистым носом в багровых прожилках и тонкими, кривившимися сейчас в улыбке, губами. Джинджер сказала, что Уильямс пребывал в ярости, когда меня не разыскали сразу же, и я ожидала, что он будет рвать и метать, а не угощать меня выпивкой.

– Благодарю, мистер Уильямс, но нет. Мне еще к выступлению готовиться.

– Благоразумна, как всегда, – хрипло рассмеялся управляющий. – Как новый номер? Готов?

– Еще нет, мистер Уильямс. Но осталось совсем немного. Завтра-послезавтра покажу его вам.

– Хорошо, дорогая. Можешь не спешить.

Его слова насторожили меня еще сильнее. Чрезмерной снисходительностью Уильямс никогда не славился.

– Джинджер сказала, что вы разыскивали меня.

– Да, разумеется, да, – словно бы рассеянно пробормотал мой собеседник и принялся вертеть в пальцах ручку с золотым пером.

Его тон меня не обманул. К тому же все работники клуба прекрасно знали, что Уильямс принимается вертеть ручку, когда готовится сказать какую-нибудь пакость, так что я приклеила на лицо самую ласковую и невинную улыбку, которую только могла изобразить. Мне казалось, что я готова к любым неприятностям, вплоть до того, что меня выгонят с работы (зато совесть не будет донимать из-за того, что обманываю Мета), но слова управляющего оказались полной неожиданностью.

– Вчера для тебя доставили букет, Лайза.

И он позвал меня из-за этой ерунды? Да все девочки, и певицы, и танцовщицы, и даже фокусница Рогнеда получали время от времени букеты, записки с признаниями, коробки конфет, а иногда и более ценные подарки. Более того, Уильямс никогда не препятствовал свиданиям в комнатах наверху. Предполагалось, что они предназначены для пришедших в клуб парочек, но все прекрасно знали, что некоторые из актерок поднимаются туда с кавалерами. Не все, конечно же, но многие. Уильямс смотрел на их поведение сквозь пальцы – лишь бы кавалеры исправно платили. Открыто подобное поведение не поощрялось, но и не запрещалось.

– Это не просто небольшой букетик, – заметил мое замешательство Уильямс. – Сто алых роз, а в центре – черная лилия. Что скажешь?

– Что у пославшего плохой вкус, – как можно спокойнее заметила я.

Управляющий побарабанил пальцами по столу.

– Ну да, ну да. А еще я слышал, что позавчера ты уехала после выступления на мобиле.

Я никак не могла понять, к чему он клонит.

– Шел дождь, и я воспользовалась любезным приглашением. Вы переживаете за мой нравственный облик, мистер Уильямс?

Он оставил пущенную в его адрес шпильку без внимания.

– У тебя появился богатый поклонник, Лайза. Эксцентричный. Мобиль у входа каждый вечер, роскошный букет. Крупная рыба, очень крупная.

Так вот в чем дело! Управляющий просто пытается прикинуть возможную прибыль. Я расслабилась.

– Увы, мистер Уильямс, но таинственный незнакомец не пожелал появиться передо мной лично. В мобиле был только шофер. И ни одной записки от неизвестного богача мне не передавали.

Вопреки ожиданиям, мой собеседник вовсе не огорчился. Напротив, он улыбнулся, будто ребенок, которому показали большую конфету.

– А ты бы хотела познакомиться с ним, Лайза?

Я пожала плечами.

– Не знаю. К чему гадать, если сей таинственный господин предпочитает остаться неузнанным?

Уильямс уставился мне прямо в лицо. Я спокойно выдержала его взгляд, гадая, чем может обернуться этот странный разговор. Но все мои догадки оказались неверными, потому что через несколько мгновений управляющий вздохнул и сказал:

– Хорошо, Лайза, ступай готовиться к выступлению.

Уже покинув кабинет, я пробормотала едва слышно:

– И что это было?

Я бы солгала, сказав, что личность таинственного поклонника не интересует меня. В действительности я сначала изнывала от любопытства. Мне очень хотелось узнать, кто именно присылает за мной мобиль, но здравый смысл подсказывал, что некоторые загадки разгадывать не стоит – себе дороже выйдет. К мобилю в позавчерашний ливень я приближалась в предвкушении: вот сейчас раскроется тайна! И почувствовала даже укол обиды от того, что незнакомец предпочел не объявляться лично. К лучшему, конечно. Хватало и чрезмерной осведомленности его шофера. Мысли о слежке не покидали мою голову, но я надеялась, что неизвестный не желает мне зла. В конце концов, раз уж он знает мой адрес (так же как, несомненно, мою настоящую внешность – наверняка видел, как я выхожу за покупками), то уже столько раз мог бы воспользоваться этим знанием. Но нет, таинственный поклонник оставался в тени. А теперь еще и этот букет… Странное сочетание. Какой-то намек? С лилией все понятно, но почему именно алые розы в таком количестве? Прежде были разные цветы, но ничего экстраординарного мне не доставляли. Интересно, то, что букет появился после того, как я воспользовалась любезно предоставленным мобилем – совпадение? Или все же нет?

Подарок ждал меня в гримерке, и я в очередной раз порадовалась, что не держу в ней ничего важного. Раз уж помещение можно открыть запасным ключом, то не следует подвергать нежданных визитеров соблазну найти нечто неожиданное или ценное.

– Лайза? – сунулась внутрь неугомонная Джинджер. – Ого, вот это оранжерея!

Она восхищенно присвистнула. Однако же служащие, притащившие букет, поступили весьма оригинально, рассовав розы в два ведра, а лилию поставив в одиночестве на туалетный столик.

– Хочешь взять себе?

– А можно?

– Да сколько угодно. Подумай сама, куда мне столько? Все равно домой я это великолепие не донесу.

– Дорогие, – заметила Джинджер, вытащив одну розу из ведра. – Сорт "Кровь королевы". Недавно вывели.

Джинджер, дочь цветочника, знала, о чем говорила. Мне опять стало не по себе. "Кровь королевы" и черная лилия. Совпадение или все же жуткий намек?

– Я возьму пятнадцать штук, ты не против? – трещала между тем Джинджер. – Покажу девочкам, они умрут от зависти. Решат, что это мне подарили.

Она снимала квартиру на паях еще с тремя девушками. Две из них, посредственные певички, перебивались случайными заработками, а еще одна работала продавщицей в универмаге и со своими соседками почти не общалась. Джинджер полагала, из-за ханжеских взглядов.

– Бери двадцать пять, – великодушно позволила я.

Моя собеседница взвизгнула от радости и бросилась меня обнимать.

– Спасибо, Лайза, спасибо!

– Скажи, – задумчиво спросила я, едва Джинджер оставила меня в покое и бросилась выбирать самые пышные розы, – а ты не видела Марион? Она уже пришла?

– Нет, ее сегодня не было. И вчера тоже. Вроде бы заболела. Айзек так сказал.

И хотя оснований для беспокойства не было, тревожное предчувствие вновь сжало сердце. Хотя Марион действительно могла простыть, прогулявшись под ливнем.

– У нее новый кавалер? – повинуясь непонятному порыву, спросила я.

– С чего ты взяла? – Джинджер подняла на меня взгляд, оторвавшись наконец от букета. – Нет у нее никого с тех пор, как она расплевалась со своим Люком.

Я припомнила недвусмысленные стоны, доносившиеся из гримерки Марион. Но в больших карих глазах отражалась безмятежная уверенность в собственной правоте – Джинджер действительно ничего не знала. Впрочем, с чего бы Марион откровенничать с ней?

– Подумалось почему-то. Ладно, Джин, буду готовиться выступлению.

Джинджер понятливо кивнула и выскользнула за дверь, прихватив с собой отобранные розы. А я задвинула щеколду и тщательно зашторила окно, прежде чем стянуть каштановый парик. Возможно, эта мера предосторожности и могла показаться смешной, но мне отчего-то было спокойнее от знания, что никто не видел моих собственных белокурых локонов. Хватало и того, что глаза золотистого цвета никак не спрятать. Хорошо, что никто из посетителей не мог разглядеть их странного цвета из зала, а работники клуба никаких вопросов не задавали. Тщательно прикрепив черный парик, я занялась дальнейшим созданием образа Черной Лилии, хрупкого и притягательного цветка дьявола. Кружевная черная полумаска скрыла верхнюю половину лицу, алая помада тут же притянула все внимание к губам. Белая пудра сделала меня еще бледнее. Теперь летящая черная юбка, напоминающая крупные лепестки, и плотный корсаж – и я готова.

Образ Черной Лилии пришел мне в голову в порыве вдохновения и оказался на редкость удачным. Посетители "Райской птицы", избалованные множеством чувственных танцев и фривольных песен, неожиданно прониклись трагической постановкой из нервных ломаных движений. На контрасте с полуобнаженными танцовщицами мой полностью закрытый наряд смотрелся экзотично, а если вдруг якобы случайно обнажалась щиколотка или рука до локтя – шум в зале стоял неимоверный. Правда, подобным зрелищем я радовала публику нечасто, чтобы никто не заподозрил умысел.

Первое время меня заваливали букетами, подарками и приглашениями, но постепенно стало понятно, что Черная Лилия в знакомствах с мужчинами не заинтересована. И меня почти оставили в покое. Изредка в мою гримерку доставляли букет или коробку конфет. А по запискам можно было безошибочно вычислить приезжих. Я вздохнула с облегчением, но продлилось мое спокойствие недолго. Сначала появился мобиль. А теперь вот – странный букет, несомненно, безвкусный, зато подчеркнуто роскошный и дорогой. Чего же ждать дальше?

Выступление, как обычно, сорвало овации. Обессилено привалившись к стене коридора и закрыв глаза, я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Схлынувшее волнение танца оставило после себя усталость, такую, что хотелось просто лечь и лежать трупом. Нет, слишком мрачное сравнение! "Что-то в последнее время тягостное настроение никак не желает оставить меня", – про себя усмехнулась я.

– Лайза! – ко мне спешил Айзек. – Великолепно, как всегда! Восхитительно!

– Чего ты хочешь? – не открывая глаз, спросила я.

– Похвалить тебя, – ничуть не смутившись, солгал помощник Уильямса.

– Твоя лесть никогда не бывает бесцельной. Денег не займу, самой не хватает.

Он сделал вид, будто оскорбился.

– Как тебе подобное только в голову пришло?

Не пришло бы, не знай я, что Айзек время от времени одалживает разные суммы – и всегда забывает их возвращать. Но вместо ответа я пожала плечами – пусть понимает как знает.

– У меня к тебе просьба от самого мистера Уильямса, – последние три слова Айзек произнес очень торжественно, будто речь шла по меньшей мере о Правителе Мира, а не об управляющем "Райской птицей". – Марион, дрянь этакая, так и не появилась. Сможешь отработать еще один номер?

От неожиданности я распахнула глаза и выпрямилась.

– Как вы с Уильямсом себе это представляете? Я не могу показывать один и тот же номер дважды за вечер, публика этого не примет.

– Ты ведь готовила новое выступление, Лайза, – заискивающе произнес Айзек. – Покажи его. Пусть номер еще сырой, вряд ли кто это поймет.

Я на мгновение задумалась.

– Хорошо. Только раздобудь мне алую шаль.

– Все, что скажешь, – просиял Айзек. – Я знал, что на тебя можно положиться. Так и сказал мистеру Уильямсу: давайте попросил Лайзу, она – девушка серьезная, ответственная, не то, что некоторые.

– Не могу сказать, что благодарна тебе, – усмехнулась я.

Помощник Уильямса мгновенно сник, но потом вновь воодушевился.

– Зато ты получишь дополнительный гонорар, Лайза. Здорово ведь, правда?

С этим пришлось согласиться. Деньги у нас с Метью не задерживались: требовалось оплатить аренду домика, купить продукты и одежду, а еще лекарства для Мета. Так что дополнительные средства точно не помешают.

Но когда я, воткнув в волосы алую розу и завернувшись в шаль кровавого оттенка, вновь появилась на сцене, то пожалела о своем решении. Весь танец я чувствовала на себе тяжелый злобный взгляд, от которого холодела спина, а между лопатками выступал противный липкий пот.

– Лайза! Дорогая! – бросился ко мне Уильямс, когда я на дрожащих ногах вышла в коридор. – Ты наша спасительница!

Мне на мгновение показалось, что он вот-вот меня расцелует. Смешная мысль, но ведь никогда прежде я не видела управляющего столь ажиотированным. Больше всего Уильямс напоминал змею, спокойную, расслабленную, но всегда готовую неожиданно укусить. Его кажущееся добродушие давно уже никого в клубе не обманывало, да и цепкое выражение небольших темных глаз выдавало истинный характер управляющего. Но сейчас он только что не приплясывал на месте от возбуждения.

– Двойной гонорар! – восклицал он. – Непременно!

Пораженная столь неслыханной щедростью, я только и смогла, что пробормотать:

– Спасибо.

– А эту поганку, не потрудившуюся даже зателефонировать и сообщить, что не придет, я непременно уволю! Выгоню! С треском! С позором!

Мне стало жаль несчастную Марион. С Уильямса станется оскандалить ее так, что она не сможет больше найти хоть какую-нибудь достойно оплачиваемую работу и скатиться до дешевых заведений, где актеркам вменяется в обязанности еще и особое отношение к клиентам.

– Возможно, с ней случилось что-то нехорошее, мистер Уильямс. Вдруг она серьезно заболела? И как бы она зателефонировала вам?

Но управляющий только отмахнулся.

– Не оправдывай эту бездельницу, Лайза. Ступай, переоденься, а потом загляни ко мне в кабинет. У меня есть к тебе деловое предложение.

Я только удивленно покачала головой. Надо же, Уильямс снизошел до того, что лично встретил меня после выступления и предложил зайти к нему. Чудеса! А предложить, наверное, хочет еще один номер – надо же брать кого-то на место Марион.

Отпирая гримерку, я чувствовала только огромную усталость. Не хотелось ни беседовать с управляющим, ни переодеваться и идти домой по холодным сырым темным улицам. Возникло малодушное желание проверить, не стоит ли у крыльца мобиль, и воспользоваться любезностью неизвестного поклонника. Но как только вспыхнула лампа под потолком, все мысли улетучились из головы, ноги приросли к полу, а изо рта вырвался крик. Потому что прямо напротив входа на зеркале красовалась выведенная алой помадой надпись: "Сдохни, тварь!"