Магда вымыла чашки, вытерла руки о вышитое полотенце, раздвинула занавески на окнах, выключила в кухне свет и тоже пошла наверх.

Когда она поднялась в спальню, Йен уже лежал в постели. Магдалена выключила ночник, забралась под одеяло и повернулась к мужу. Йен молчал. По потолку волнами ходили тени веток в свете ночных фонарей. Магда дотронулась до его руки.

– Успокойся. Все образуется. Ничего страшного пока не случилось.

– Ты о чем? – для приличия спросил ′т Хоофт.

– Я вообще, – улыбнулась Магда.

Йен смотрел в потолок.

– Знаешь, я однажды спросил ее, о чем она жалеет, – сказал он. – Я думал, она жалеет о чем-нибудь таком… О том, что осталась одна без семьи… Или о том, что ей досталась такая судьба… Что в двадцать лет она вынуждена убивать по приказу и по необходимости… Или еще о чем-нибудь, что было бы мне понятно. Знаешь, что она сказала? – ′т Хоофт посмотрел на жену. – Она жалеет, что так и не научилась печь пирожки до того, как умерла бабушка. Понимаешь? Она жалеет не о том, что ей приходится убивать и что молодость проходит мимо нее. Она жалеет, что не научилась печь пирожки.

Магде вдруг стало жаль мужа. Она всегда знала, что он привязался к Ученице больше, чем хотел бы, но никогда не подозревала, что эта привязанность настолько окрашена печалью.

– Почему ты так мало мне о ней рассказываешь? – спросила она.

– Мне казалось, это логично. А тебе бы хотелось знать больше?

– Не знаю, – честно призналась Магда. – Но тебе не кажется, что это нечестно?

– Нечестно что?

– Я видела ее глаза, Йен. Мне сложно поверить, что она настолько ужасна, как говорят ваши легенды.

– И это нечестно?

– Да нет, я говорю не то, что хочу… Как ты ее зовешь?

– Тайра.

– Нет, Йен. Я знаю, что ты зовешь ее Тайрой, только когда она тебя злит. А еще я знаю, что у тебя есть ее фотографии в столе. Я никогда не обыскивала твой стол, но я знаю это, потому что ты старательно их от меня скрываешь и прячешь в ящик, как только я вхожу в твой кабинет. Ты как школьник, которого мать застала за просмотром эротического журнала, – Магда улыбнулась, но ′т Хоофт остался серьезен. – Ты боишься меня или себя?

Йен не знал, что ответить.

– Может, ты и великий некромант, но ты абсолютно ничего не знаешь ни о мире мертвых, ни о мире живых. Все, что ты знаешь о мертвых – это только ваши техники и твои личные переживания, но и это больше, чем то, что ты знаешь о простых человеческих отношениях. Тайра существует в твоей жизни, и этого не изменить, так что перестань вести себя как идиот. И это нечестно.

– Я все еще не понял, что нечестно.

– Нечестно, что ты до сих пор нас не познакомил. У тебя есть человек, о котором ты заботишься, который важен для тебя, хоть ты и не показываешь вида. Ты живешь две жизни – свою и ее, и это хорошо, Йен. Это значит, что ты живой. Я боялась, что ты навсегда останешься Белым Богом, – Магда печально усмехнулась. – А что есть у меня? Я тоже хочу жить так, как ты. Я тоже хочу заботиться не только о тебе и театральном гардеробе. Честно сказать, я устала от предсказуемости и спокойствия, поэтому сегодняшнее приключение – хоть что-то новое в моей жизни. Ты меня понимаешь?

– Не совсем, – признался Йен.

– Я же говорю, ты ничего не смыслишь в человеческих отношениях.

Хет Хоофт опять вздохнул.

– Мы с ней, как бы это сказать… Поссорились.

– Поссорились? – удивилась Магда.

– Ну не совсем поссорились…

– Ты, взрослый мужчина, поссорился с девочкой? Не стыдно?

– Знаю, знаю. Я ничего не смыслю в человеческих отношениях.

– Почему ты ни разу за столько лет не привел ее к нам в дом?

– Не хотел причинять тебе боль.

– Об этом мы с тобой уже разговаривали! Не заставляй меня повторять одно и то же в сотый раз! – разозлилась Магда.

– Магдалена…

– Познакомь нас! Я научу ее печь пирожки.

– Я подумаю.

– Я уже подумала за тебя! Насколько я помню, мне как твоей жене это иногда позволительно! – и она отвернулась от мужа, потянув на себя свой край одеяла.

′Т Хоофт придвинулся поближе и обнял ее.

– И еще, – через какое-то время уже спокойно сказала Магда. – Айгер хороший парень, но она и Айгер не пара.

– Ну начина-а-ается, – протянул Йен.

– Я надеюсь, ты оторвешь ему все, что там у вас полагается в таком случае!

– Магда, это ее личная жизнь.

– Я уже попросила тебя, чтобы ты не был идиотом. Видел бы ты свои глаза, когда я сказала, что она пообещала ему себя.

′Т Хоофт еще раз вздохнул, поцеловал жену и покрепче прижал к себе.

– Спокойной ночи, – сказал он и закрыл глаза.

– Ну, – Айгер сидел в кресле, без стеснения разглядывал Тайру. – Я свою часть договора выполнил. Осталась твоя.

Тайра, оценив ситуацию и его намерения, которых он, впрочем, и не скрывал, молча кивнула. Он ждал пару секунд, но она так и не подняла взгляда.

Ван Хинкес выбрался из кресла и подошел вплотную к ней. Он стоял рядом, смотрел на нее с высоты своего роста и ощущал еле заметный запах ее туалетной воды. Он протянул руку к ее голове и аккуратно вытащил заколку. Волосы темными волнами упали ему в ладонь, он запустил в них руку, наслаждаясь их мягкостью и шелковым блеском, и расправил их по ее плечам. Тайра не пошевелилась.

Айгер тыльной стороной ладони коснулся ее щеки, спустился к шее, погладил ее обеими руками по плечам и привлек к себе. Он наклонил голову, зарылся носом в ее волосы и вдохнул ее запах.

Она была другая… Он не смог бы объяснить, чем она отличается от того множества женщин, которые были у него до этого момента, но то, что она была некромантессой, не имело ровно никакого значения. Он слышал, как бьется ее сердце, но в его ударах не было ни страсти, ни страха, которые обычно испытывали все его женщины, когда он касался их в первый раз. Айгер расстегнул замок ее платья и спустил его с ее плеч, обнажая спину и зеленый с черным кружевом бюстгальтер. Он провел ладонью вдоль ее позвоночника: между ужасными шрамами, изуродовавшими ее тело, кожа была теплая и нежная, он гладил ее, прижимая Тайру к себе и медленно опуская руки ей на бедра. Он не мог поверить, что она не вырывается, не дерется, не пытается остановить ему сердце или сотворить еще какое-нибудь непотребство из своего некромантского арсенала. Айгер отодвинул бретельку ее бюстгальтера и поцеловал ее в плечо.

Тайра вздрогнула, и он почувствовал, что на секунду ее дыхание сбилось. Он поцеловал ее еще раз, и у него закружилась голова. Она пахла серединой лета, пряными прованскими травами и морским ветром. Она пахла его детством. Он закрыл глаза и почувствовал, что вместе с желанием его переполняет нежность.

– Айгер… – она шепотом позвала его. – Айгер…

– Что? – так же шепотом спросил он.

Она какое-то время молчала, а потом, тщательно подбирая слова, произнесла:

– Я не знаю и не умею ничего из того, что ты от меня хочешь.

Айгер резко открыл глаза и замер. Затем медленно отодвинулся от нее на полшага, убрал руку с ее талии и осторожно одним пальцем вернул бретельку на место. Он еще раз вдохнул ее запах и посмотрел ей в лицо.

– Не бойся, не обижу, – мрачно сказал он и отошел к окну.

Он вглядывался в ночную тьму, приходя в себя, до тех пор, пока наваждение не отпустило его, а потом повернулся к ней.

– Тебе сколько лет, Кхасса? – спросил он.

– Двадцать один скоро будет.

Пока он был к ней спиной, она успела натянуть платье обратно и теперь стояла, обхватив себя руками, словно ей было холодно, хотя щеки ее были пунцовыми.

– Да успокойся ты, – Айгер криво улыбнулся. – Нечего тут стыдиться. Береги себя и дальше.

– Было бы для кого, – тихо откликнулась Тайра.

Айгер почувствовал, как его постепенно накрывает ее печаль.

– Я бы очень хотел, чтобы моя девушка была только моей, – сказал он и, поняв, что слишком расчувствовался и что ненавидит весь этот проклятый магический мир, зло бросил Тайре в лицо: – Вот же достанется кому-то подарочек!

Тайра ничего не ответила.

– И далась тебе эта госпожа Магдалена! На такое ради нее соглашаться!

– Ты не поймешь.

Айгер подумал, что уж он-то не имеет права ее воспитывать и что он, должно быть, точно не поймет, зачем она согласилась на это, подошел к ней, вздохнул и уже спокойно сказал:

– Ладно, считай, Слово свое ты сдержала. Ничего ты мне больше не должна. Иди в свой заповедник.

Тайра помедлила секунды три, проверяя, правда ли Айгер ее отпускает, неслышно дошла до двери и потянулась к ручке.

– Подожди, – сказал Айгер, взял со стола ее заколку и подал ей. – На вот. Забыла.

Она протянула руку за заколкой, и он увидел, что в его ладони могли бы поместиться две ее.

– Давай провожу, – он снял с вешалки свою куртку и открыл дверь, пропуская ее вперед. – Пройдемся немного вместе, пока не успокоишься. Нечего по ночам по городу одной шляться.

– За город беспокоишься? – спросила Тайра, и по ее тону Айгер понял, что она начала приходить в себя.

– Конечно, за город, – рыкнул он. – А то от тебя, ведьма, оказывается, чего угодно можно ожидать.

Воскресенье выдалось солнечным и теплым. Идти Тайре было некуда, дел не предвиделось. После вчерашней прогулки с Айгером она долго не могла уснуть, вспоминая его теплые руки на своей спине, и проснулась рано, с первыми лучами ишанкарского солнца. Тайра пыталась отвлечься от мыслей о желаниях, которые вызвал в ней его поцелуй, но выходило плохо: плечо все еще чувствовало прикосновение его губ и щеки пылали то ли от мыслей о том, что все могло окончиться совсем не прогулкой, то ли о том, что все случившееся между ней и Айгером мог видеть Змей. Тайра убрала в комнате, полила цветы, переделала все, что было возможно, а впереди все еще оставался целый ничем не занятый день.

Урюк цвел, как и весной, времена года проходили мимо него. Тайра сидела на скамейке и наблюдала за медленно облетающими лепестками. Очередной роман Джейн Остин, который вручила ей Гудрун, лежал рядом, Тайра так и не смогла в него заглянуть.

Йен подошел и сел рядом. Тайра попыталась подскочить и поприветствовать его, но он положил руку ей на плечо.

– Это лишнее, – мягко сказал он. – Рад тебя видеть.

– Правда рады? – спросила Тайра.

– Я соскучился по тебе, – признался Наставник, – хотя ты очень быстро отошла. Я думал, тебе понадобится больше времени.

– Змей сказал, я спала почти пятнадцать дней. А по словам Макса, меня не было неделю.

– Змей забрал тебя в одно из искажений, в тени. Сообщил об этом мне и Бергеру, чтобы мы не волновались. А еще он сказал, что ты была будто в коконе из единой тьмы. Он боялся к тебе приближаться. Наблюдал со стороны.

– Это единая тьма помогла мне быстрее восстановиться?

– Возможно. В монсальватских книгах про древних некромантов я такое встречал, но относил это к разряду неподтвержденных легенд. Единая тьма исцеляет только путем уничтожения чего-либо… Разве что она очистила твое тело от моей магии, забрав мой гнев и мою ненависть, которые я вложил в заклятье… Надо будет перечитать. И поблагодарить Змея не помешает, а то я был с ним слишком резок.

– Он ушел. Сказал, что далеко и вернется нескоро.

– Ушел и ничего не разрушил, надо же, – Йен осмотрелся. – Вы друг друга компенсируете.

– Что это значит?

– С тех пор как вы начали общаться, он больше не наносит урона Ишанкару. Будто установилось некое равновесие, как если бы давление выровнялось внутри и снаружи. Раньше он без необходимости не заходил за Второй Рубеж, а теперь может свободно гулять по Ишанкару. Замок перестал сыпаться при его появлениях.

– И почему же он так редко тут бывает?

– Не хочет ходить на Советы. Но это его тайна. Ты же не сдашь Змея аль-Малику или сэру Бергеру?

– Разумеется, не сдам, – Тайра улыбнулась.

– Почему ты не пришла в Башню?

– Я приходила, но вас там не было, Башня была запечатана, я не стала снимать печать и ушла. Я хотела попросить прощения.

– За что?

– Толком и не знаю, сэр. За все. Я вроде бы и сама жертва обстоятельств, но все равно чувствую себя виноватой. Я не хотела лезть в вашу семью, я помню про границы дозволенного, просто так получилось. Извините.

– И ты меня извини, – сказал маг. – Если кто и должен просить прощения, то это я. Толком тоже не знаю за что, но на душе у меня было неспокойно. Убивать собственную Ученицу я точно не собирался.

Йен взял в руки ее книгу, полистал и положил обратно на скамейку.

– Роман о любви? Это у тебя после ван Хинкеса?

– Это у меня после Гудрун, – усмехнулась Тайра. – Она все еще тешит надежду сделать из меня женщину.

′Т Хоофт помолчал какое-то время, не смог сформулировать нужного вопроса и спросил:

– А Айгер?

Тайра всегда была осмотрительной, особенно с парнями, и Йен был уверен, что такой глупости, о которой думала Магдалена, она не совершит, но на всякий случай, допуская ничтожную вероятность этой странной сделки, все же поинтересовался.

Тайра посмотрела на Наставника – госпожа Магдалена наверняка раскусила Айгера и поделилась соображениями с мужем – и снова усмехнулась:

– Да нужна я ему… Он потребитель услуг, а что с меня взять? «Пятилепестковый лотос» вы мне в руки брать запретили, поэтому мы разошлись друзьями.

Йен почувствовал облегчение. Он всегда знал, что иносказание – это искусство.

– Он мне не подходит, – уже серьезно сказала Тайра.

– В смысле «не подходит»? – уточнил маг.

– Не подходит как сексуальный партнер.

– И как ты это узнала, если вы разошлись… э-э… друзьями?

– Не знаю. Просто поняла, что живым он от меня не уйдет, если мы… ну… это… – Тайра смутилась и покраснела. – Мы несовместимы. Он слабый маг, он бы не выдержал, если бы я хоть немного раскрылась… Я читала об этом в книгах про Зулейху и Гвендолин, просто со мной раньше этого не случалось.

– А зачем же соглашалась на такую цену, если знала, что Айгер связи с тобой не переживет?

– Я вообще плохо понимала, на что соглашалась, сэр, тогда времени думать не было, а потом надеялась, что Айгер это просто так сказал, для красного словца, – попыталась оправдаться Тайра. – Думала, он меня на слабо берет… А оказалось, что он все это серьезно, но я и тогда не знала, что он мне не подходит, я это поняла позже, когда он ко мне прикоснулся.

– Прикоснулся? И как же он к тебе прикоснулся? – нахмурился маг.

Тайра осторожно взглянула на Наставника, но тот ждал ответа.

– Он меня поцеловал, – ожидая бури, все же призналась Тайра. – В плечо.

′Т Хоофт молчал.

– Вы его не убивайте, сэр, пожалуйста, – взмолилась Тайра, поняв, что Наставник так и не произнесет ни слова. – Он больше ничего не сделал. Он сразу все понял. Он и так чуть сознание не потерял от одного только поцелуя… Он хороший.

Йен помолчал еще немного, переваривая информацию, и наконец осознал, что все это время сидел, не двигаясь, как древнее изваяние. Тайра смотрела на него испуганными глазами, по его реакции делая вывод, что теперь Айгеру точно не жить, и не расплакалась только от страха.

– Не буду я его убивать, – сказал хет Хоофт. – Не за что его сейчас убивать. Но в будущем не знаю, как сложится.

Тайра с облегчением выдохнула, и Йен почувствовал, как воздух вокруг нее перестал звенеть от напряжения и пришел в свое обычное состояние. Лепестки урюка снова медленно полетели вниз.

– И все же, – спросил ′т Хоофт, – насчет подходящих партнеров… Я спрошу, можно? А то ж я умру от любопытства. Ты теперь всех мужчин оценить можешь на глаз или тебя для этого в плечо поцеловать надо?

Тайра покраснела еще больше.

– Не надо меня целовать, сэр. Я и так теперь вижу, что никто мне не подходит.

– Совсем никто? – удивился маг.

– Вы, Горан и Змей, – выпалила Тайра и тут же быстро добавила: – Про Змея не спрашивайте, понятия не имею, как это возможно.

– А Александр Дарнелл? – пошел ва-банк Йен, раз уж вышел такой разговор.

– Нет.

– А Морис?

– Насчет него не знаю, он же нежить. С вампирами я еще не поняла, как это чувствуется.

– Я, Горан и Змей? – переспросил ′т Хоофт, будто не расслышал первый раз. – И все?

– Простите, сэр, вы сами спросили.

– Вот поэтому Сэл и прописал в Списке Б те параграфы, которые тебя так напугали, – вспомнив, что он Наставник, как можно более ровно произнес Йен. – Работать с посохом в руках можно лишь после раскрытия определенных каналов, а их некроманту без помощи противоположного пола не раскрыть. Секс и смерть – две неразделимые стороны бытия. Ты меня понимаешь, Кхасси?

Тайра кивнула.

– Некромантессе с ее силой сложно подобрать соответствующего партнера, так чтобы он после интимной связи еще и жив остался. Теперь ты сама видишь, как все непросто. Можно, конечно, поступать как Зулейха: брать того мужчину, какого хочется, и не жалеть о его уходе. Это тоже Списком Б предусмотрено.

– Какой кошмар, – Тайра закрыла лицо руками, ей было крайне неловко говорить на такие темы.

– Список Б призван обеспечить твое выживание. Иногда для этого требуются крайние меры. Ты поймешь, когда станешь взрослее. Но это не значит, что ты должна жить по Списку Б. Я вот по нему жить не хочу.

– Значит, – осторожно спросила Тайра, отняв руки от лица и на всякий случай чуть отодвинувшись в сторону, – вы не будете моим мужчиной?

– Ты в своем уме? – возмущенно поинтересовался ′т Хоофт.

– Вы мне про Список Б рассказываете, сэр! А в нем именно про это и написано! Если нет подходящего партнера, то Наставник может… должен… – Тайра так и не смогла это выговорить. – Да я боюсь этого до ужаса!

– Не бойся, – успокоил ее Йен. – Твоим мужчиной я не буду, потому что я твой Наставник, и только. А если вдруг у меня случится помутнение рассудка, а такое при дисбалансе возможно, разрешаю тебе засадить мне веретено в лоб. Я доступно объяснил?

– При дисбалансе? – переспросила Тайра.

– Ты поняла, что я тебе только что сказал, Тайра?

– Да, сэр. Веретено в лоб.

– Ну не в лоб, конечно, – уточнил хет Хоофт, – но смысл ты уяснила. А про дисбаланс я тебе позже расскажу, когда ты это переваришь.

– А Список Б? Когда дадите его прочесть?

– Не знаю. Пока не дам. Слишком ты впечатлительная насчет физических отношений.

Хет Хоофт воззрился на гладь пруда и снова застыл, Тайра сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях, как будто он только что ее отругал. Минуты тихо текли мимо.

– Вы никому не скажете, сэр? – набравшись смелости, спросила Тайра. – Про то, что я теперь умею определять, кто мне подходит, а кто нет?

– Нет, не скажу, – покачал головой маг. – Не беспокойся, это только между нами.

– Спасибо, сэр.

Йен посмотрел на нее и улыбнулся.

– Ну почему мне в Ученики досталась девушка? С парнем было бы гораздо проще обсуждать такие темы.

– С парнем все предсказуемо, а со мной сюрприз на сюрпризе.

– Не поспоришь, – ухмыльнулся ′т Хоофт.

Все-таки Наставник был замечательным!

– Я не знаю, как тебя благодарить за Магду, – сказал Йен, возвращаясь к первоначальному разговору.

– Никак. Это мой долг.

– Как ты оказалась в Дублине?

– Я там часто бываю. Там мороженое вкусное, – призналась Тайра.

– Тогда спрошу по-другому. Как ты оказалась там именно в этот момент?

– Я, вообще-то, в Лондон хотела, но ошиблась с порталом и попала в Дублин.

– И когда ты в последний раз ошибалась с порталом?

– Не помню, сэр, – Тайра задумалась. – Это просто случайность.

– В случайности я не верю, – напомнил ′т Хоофт. – Я спросил Магду, как она оказалась в том торговом центре, и она ответила, что ее проводил туда гостиничный портье, у которого закончилась смена и который был не против прогуляться с красивой женщиной, – Йен хмыкнул. – Она мне его показала. Он не похож на портье.

Йен дотронулся до Тайриного виска и спроецировал образ высокого стройного мужчины с собранными в хвост светлыми волосами. Глаза у него были уставшие, будто он и правда отработал ночную смену.

– Он больше на галериста похож, – сказала Тайра. – На кого-то из мира искусства.

– Вот поэтому они с Магдаленой и спелись, – ′т Хоофт снова хмыкнул. – Кофе пили, смеялись…

– Вы ревнуете? – Тайра улыбнулась.

– Разумеется. Но не до такой степени, чтобы все время требовать у Магды отчетов о том, с кем она пьет кофе во время гастролей.

Тайра засмеялась. По той невозмутимости, с которой Наставник говорил о ревности, можно было сделать вывод, что он ревнует, да еще как.

– Я показал этого человека другому портье в гостинице, где в Дублине жила Магда, – продолжил хет Хоофт, – и он ответил, что этот мужчина никогда у них не работал. Но Магдалена видела его за стойкой рядом с еще одним портье, который в этой гостинице точно работает по сей день, однако и он Магдалениного провожатого тоже никогда не видел и не смог вспомнить, чтобы когда-нибудь работал с ним смену.