Фроди подошел к своей телеге и налил немного медовухи, купленной на постоялом дворе. Вообще он останавливаться на них не любил и Грету сразу предупредил о ночевках по-дикому. Но за медовухой исправно заезжал. Любят медведи мед, не могут без сладости его долго.

– Островитяне в старый культ верят. Тот, который еще до Флидабурга был. От которого сбежали семьи наших предков. Ух. Навоевались они тогда. Зверь отпустил и место новое для нас нашел. Обещание взял, что драться за корону не будут, а правителя выбирать вместе станут. По способностям.

– И так появились великие семьи оборотней, что построили город и стали мирными торговцами, – подытожила Грета. – А те, что в море, почему Зверя не послушали? Сколько оборотней ни видела, никто его воле не перечил.

– А почем мне знать? Говорят, хотели вернуться. Туда, откуда пришли.

– А откуда пришли оборотни? – спросила Грета, сама уже догадываясь, что дед ответит.

– С Междуречья запада.

– И что мешает вернуться? Зачем жать на островах, если…

– Давай спать, – перебил ее Фроди. – Встретишь наемника, вот у него и спрашивай. Я этих чертей лет двадцать не видел и желания такого не имею.

– Ладно, – ответила Грета, а сам подумала, что Оберон, когда назвался, сказал, что он с Междуречья запада.

“А раз так, надо обязательно разузнать про место это. И отчего туда морские демоны хотят вернуться, но не возвращаются”.

***

Поутру Фроди оповестил, что почти приехали. А точнее:

– К ночи доберемся, – сказал он, собираясь в дорогу. – Красоту несусветную встретить готовься.

Недоверчиво Грета на деда посмотрела. Заброшенная провинция. Что там может быть удивительного?

Пока ехали, вспоминала, что растениями и животными побережье очень богато. Горы подходят близко к морю, защищая от холодных ветров и прочей непогоды. А влажный ветер, южное солнце и удивительно плодородная земля делают этот край мечтой любого лорда. Делали, вернее сказать.

Сейчас по всему краю разгуливает непомерное число злобных призраков, пакостят, вселяются в живых и просто жуть наводят на прибывших. Оборотни считают, что каждый, кто на побережье встретит призрака, принесет в дом свой беду и болезни. Не ходят они сюда. Оттого заросли давно поля и виноградники. Роскошная область приняла вид мрачной пустоши.

Ближе к закату действительно границу гиблой земли переехали. Угрюмый столб с предупреждающими надписями покосился, но дело свое делал. Уведомлял путников, что дальше ходить опасно. Особенно по ночам. Особенно оборотням.

Людям на самом деле призраки ничего сделать не могли. Проклятье края только детей зверей касалось. Но заселяться сюда никто не спешил. Во-первых, неприятно. Во-вторых, понимали все, что как только обзаведутся хозяйством, грабители с моря подтянутся. А справиться с демонами людям не под силу.

Маги же сюда не селились из-за неофициального договора с южными оборотнями. Те магов на своей земле не терпели. Даже налоги собирали местные. А тут вдруг отдать им целую провинцию – дело немыслимое. Зарастет, сгорит, сгинет, но всегда будет землей оборотней.

Телега все катилась и катилась, а Грета по сторонам поглядывала. Привидения высматривала. Не было ни одного.

“Может, сплетничают, что кишит тут все ими? – думала. – Как бы там ни было, хорошо здесь. Верно Фроди говорит, красота несусветная!”

Вдалеке на утесе высился старый замок. Деревню неподалеку, как и все прочие, забросили. А дом родни Фроди был не дом, а старая мельница. Старик ее починить надеялся и заняться, чем семья его испокон веков занималась. Грету, к слову, это радовало. Мельница прокормить сможет. Смущали только два обстоятельства: как дела вести с оборотнями и кто покупать муку с проклятой земли осмелится?

И если первое она решила на медведя повесить, то со вторым проблема. Оборотни в место это не ходят. Значит, надо людей привлекать как-то. К работе хотя бы. А торговать где-то в другом месте. А каком? Далеко если ехать, то мука золотой окажется.

“Что же делать? По всему получается, ничего толкового с мельницей этой не получится”.

Когда подъезжали, Грету поразила сохранность строений. И пустынность тоже поразила. Нет, она понимала, что жители ушли отсюда не из-за бедности, но чтобы так аккуратно, не думала. Все дома каменные. В поселениях магов такого нигде не видела. Дед Фроди пояснил, что это из-за нападений наемников. Каменные стены крепче и сжечь такие деревни не так просто. А орудовать с камнем любому оборотню под силу. Потому материал в ходу.

Призраков все так же не было. Грету это немного беспокоило.

“Выжидают, что ли? А чего?”

Остановились возле мельницы. Фроди сразу же начал хозяйничать. Грета ходила возле телеги и осматривалась.

Поля кругом, только заросшие. Инструмент на месте. Закатай рукава и работай. Хоть бывшая, но колдунья, Грета чувствовала, как дышит земля тоской, как готова одаривать хозяев. Лишь бы только жили, лишь бы не бросили. Устал юг от одиночества.

– Поразительное место, – тихо сказала Грета.

– Что ж в нем поразительного? – Фроди посмотрел на нее настороженно. – Ты чего же так улыбаешься? Не печалит тебя, что из дома родного выгнали и теперь на пустыре этом чахнуть будешь?

– Такого ожидали? – спросила игриво Грета, хотя и сама не понимала, с чего такое радостное настроение.

– По правде сказать, да. Всю дорогу хмурилась, про оборотней выспрашивала. Думал, ты пакость какую задумываешь. А сейчас вон какая! Как луна светишься.

Грета пожала плечами. Пакость действительно задумывала. И хмурилась. Все правильно он говорил. И про перемену в душе верно отметил. Легко ей стало. Будто домой вернулась.

– Не знаю, дедушка. Красиво здесь.

– Красиво, – подтвердил Фроди и продолжил заниматься мельницей.

Грета тем временем по полям расхаживала и дивилась, как такую пышущую жизнью местность проклятой землей назвали. Один вид на горы чего стоит. А замок? Сонеты можно стопками посвящать такому зрелищному строению.

Замок на утесе дивил все тем же странным стилем оборотней. Угрюмый, из темно-серого камня, блескучий в лунном свете обсидиановыми балюстрадами. Клонился он так, словно старый грач со скалы за морем наблюдает. Настороженный и мирской жизнью измученный.

– Воин, а не замок, – улыбнулась Грета и развернулась к Фроди. – Значит, совсем одни тут будем.

– Одни.

– А вы почему не боитесь? Мне, нянюшка сказала, не нужно, потому что я не оборотень.

– А я старый уже бояться, – он утащил последние вещи в мельницу. – Заходи, хозяйка. Надо дом в порядок приводить.

Приводить в порядок было особо нечего. Вещей, а следственно и хлама, почти не было. Все в аккуратности оставлено. Осталось прибрать, да сидеть раздумывать, как работу на старой мельнице организовать.

Спустя неделю они совершенно адаптировались. Грета легко привыкла к скрипучим завываниям со стороны утеса. Фроди говорил, что то призраки проклятых оборотней, которые пролили кровь сородичей. Пришел Зверь к старому лорду и потребовал прекратить с соседом ссориться. А тот не послушал. Больно гордый был. Вот каждый убитый солдат в призрака и превратился. Бродят теперь здесь. Воют.

Близко, однако, они не подходили, может, оттого, что дед их не боялся. Может, потому, что Грета колдунья, хоть и бывшая.

“Ну и пусть воют, главное, чтобы меня и мою мельницу не трогали, – думала Грета. – Освоюсь как-нибудь и посмотрю, что там за призраки”.

Она вышла из невысокого домика, в котором жила раньше семья мельника, а теперь Грету там разместил дедушка. Спрашивала, почему сам не живет в нем. Фроди отвечал, что по земле соскучился. Хватило ему одинокой кровати в городе. А теперь в родных местах хочет спать под луной и чувствовать себя истинным оборотнем. Вот она и брела к деду, поговорить надо было. Вечер, а знойно. Грета до сих пор не привыкла к южному климату. Пахнет так сладко, хоть из воздуха нектар делай. Даже камни пряностями напитаны.

– Понимаешь, дедушка, – начала осторожно Грета, когда заметила седого медведя под дубом могучим. – Не получится у нас мукой зарабатывать.

С самого приезда она считала-высчитывала. И все приходило к тому, что достаточного зерна им вдвоем не вырастить, ездить за зерном разорятся, а муку продать ― еще добраться на рынок нужно. Слишком далеко они от людей и от оборотней. А последние еще и дела с прокаженными иметь побоятся. Кто будет хлеб печь из муки проклятой?

– Да, милая, – вздохнул Фроди. – О таком я и не подумал. Что делать, деревенский я мужик. Этим вашим расчетам не обучен. Считаю-то до двадцати только, – он посмотрел с грустью на торчащую в отдалении старую мельницу. – И что ж делать с таким наследием? Пропадем.

– Не пропадем, дедушка. Я еще подумаю. Тут зимы нет совсем, земля хорошая. Надо что-то другое делать. Что-то дорогое, чтобы дорогу оправдывало.

Она села рядом и стала пейзаж рассматривать. А дед Фроди ее разглядывал.

– Всю неделю за тобой наблюдаю. Переменилась ты. Спишь крепко, хотя души неупокоенные под окнами рыскают. Всю дорогу металась во сне, беспокоилась. Столько осины извел, чтобы духов дурных отогнать. А тут, на те. Спит, как довольная кошка. Румянец появился. Аппетит вон какой хороший.

– И что значит это по-вашему?

– Земля тебя приняла, Грета. Не знаю, как и зачем, но рад тебе здесь Зверь. Даже духи нас не тревожат. Около шастают, но вселиться в меня ни разу не пытались. Будто оберегом каким мы закрыты. А знаешь что, милая… – воодушевленно начал медведь.

– Что?

– Будь здесь как дома!

– Да я вроде…

– Нет, не так. По-настоящему. Знаю, в мыслях все о мести думаешь, брось это. Начни здесь все заново. Мало кому из лордов удается так переменить путь свой, с рождения уготовленный. Держись за хвост Зверя, раз подхватил тебя и в новое место привел. Судьба, может, тут ждет. Молодая ты. Обживешься, парня встретишь, любовь там, семья. Ни к чему множить ненависть. Ты глянь, к чему приводит она. Благословенная земля, а всеми брошена.

– Что же вы, предлагаете забыть, что Верн отца моего убил? Просто так взять и забыть?

– Убил-то убил. А ты ответь вначале. Герцог бы с Верном что сделал? Неужто отпустил бы?

Посмотрела на медведя строго.

– Такое вот дело. Нож в спину оборотень магу не засаживал. На поле битвы они встретились. Сама бы ты разве Верна пожалела? Если бы выиграла?

– Нет.

– Ага. А он тебя пожалел.

Грета нахмурилась.

– А ты не злись. Лорды злятся, люди гибнут. Вам, магам, такое тяжело понять. Вы в своем домике пошептали – и нет врагов. А мы, оборотни, руками их рвем, лапами, зубами порой. Знаешь, что такое ― вкус внутренностей на языке чувствовать? Ага. Вы ветром трупный запах смахнули, а мы вонь эту, пока сама не пройдет, чуем. И на себе в том числе. Потому и не любим по дурости драться. Верн вот повоевал. Может, потому его побольше вашего короля и любят. Знают, что попробовал он, что такое за землю свою стоять. Если повезет нам, неплохим правителем станет. Как думаешь?

– Не знаю, – злобно ответила Грета. – Какое мне дело до этого?

– Самое прямое, если все еще считаешь себя герцогиней. Твоим людям под чьей властью лучше спину гнуть? Разумного короля или больного пьяницы?

Поняла Грета, к чему клонит старый оборотень. И как противно ей было, что прав он. Верн ― не самое плохое, что могло с королевством случиться.

– Давайте решу так, – выдохнула Грета. – Будет он хорошим королем, буду сидеть здесь и жить своей жизнью. А станет угнетать кого, то не пощажу. Доберусь до столицы и собью с него золотую корону.

– Хм. Говоришь, как дочь знакомого мне герцога, – улыбнулся Фроди.

Ей было и приятно, и тоскливо. Скучала она по отцу. Не хватало совета его и просто теплоты душевной. Сидела, наблюдая красоту ночи, и все раздумывала: как бы ей жизнь эту новую начать и что со всем этим богатством заброшенным делать.

– Там что? – Грета указала на удивительно-розовеющий туман под склоном, на котором они сидели.

– Розы.

– Это кто ж столько засеял?

– Никто не сеял. Сами выросли. Не трогали просто, а земля, как ты говоришь, здесь хорошая. Семья лорда гордилась полями этими. Красиво, но как полезешь вглубь, обдерут, хуже хищников. Старому лорду вообще нравилось такое сравнение. У него и на гербе розы были, обвивающие кота злобного.

– Это почему же кота?

– Так воевал он с котами. Ну, точнее, предок его, что с соседним лордом повздорил. А тот котом был. Да и всегда там котов хватало. Так и повелось, – Фроди посмотрел на нее внимательно. – А что улыбаешься? Чего-то надумала?

– Надумала, дедушка, – еще шире растянулась в улыбке Грета. – Ух, что надумала! Скажи, а ты мед ловко собираешь?

– Спрашиваешь… Я ж медведь.

– И много тут его водится?

– На нас с тобой хватит.

– Не для нас, дедушка, – покачала головой Грета. – Вино из роз делать будем.