Глава 2

Мы с Занефиром встали поздно, солнце высоко взошло и на улице давно уже стало светло. Мой сын знакомил меня с домом. Ясное дело, я не ожидала многого, но даже так, наше жилище меня не впечатлило.

Дом был небольшой, сразу после узкого коридора шла спальня, которая выполняла роль еще и кухни с гостинной, слева находилось одно-единственное окно, под которым стоял стол, чуть дальше с той же стороны расположилась скромная кладовая.

В правом углу печь, чуть поодаль грубо сколоченная кровать, и еще одна комната, в которой повсюду были развешаны травы. На улице стоял маленький пустующий курятник и туалет.

В кладовой все полки до самого потолка были заняты мешочками с травами, в небольшом шкафчике под столом стояла посуда, но ничего хотя бы отдаленно съедобного нигде не было.

Неужели предыдущая хозяйка этого тела умерла с голода?

В доме оказалось не так уж много утвари, так что мы с Зефиром осмотрели все меньше чем за час и угрюмо сели на кровать. Ничего, что могло быть важным для прошлой матери Занефира, мы не нашли, так что сидели голодные и разочарованные, пока, наконец, сын не вспомнил, что есть еще погреб.

В центре комнаты, под старым и облезлым половиком спрятался люк. В погребе было темно и сыро, но зато там обнаружилась еда: кочан капусты, ведро картошки, пол мешка прогорклой муки и горох, чудом не испортившийся.

Я могу приготовить суп или тушеную картошку с капустой и сварить гороховую кашу!

Да, именно так я в начале думала, но не прошло и десяти минут, как мне пришлось столкнутся с жестокой реальностью: все мои умения совершенно бесполезны в этом мире. Я не могла даже просто разжечь огонь, а о том, чтобы готовить в печи и речи быть не может.

Все мои навыки выживания в дикой природе ограничивались пятеркой по ОБЖ в школе и умением зажечь спичку.

Но здесь спичек не было.

– Занефир, кажется мы сегодня не сможем поесть дома. Как насчет того, чтобы сходить купить что-нибудь на рынке? – мальчик одобрительно закивал и побежал к печке. Какой чудной, что он там делать собрался?

“Мама, помоги!” – Зефир встал на коленки и попытался вытащить кирпич из стенки печи.

– Что ты делаешь? – он натужно кряхтел и скреб своими маленькими пальчиками белый, чуть облупленный кирпич.

“Прошлая мама хранила тут деньги и важные бумажки. Нам же нужны деньги?”

– Нужны. Ты молодец. – но почему он не сказал об этом раньше? Очевидно же, что раз это тайник, то тут должен лежать тот самый предмет, который поможет получить мне воспоминания прошлой хозяйки тела. – Давай я тебе помогу. – я оттеснила его от печи, потому что он слишком уж усердно пытался достать кирпич и чуть не содрал себе кожу с пальцев и ногти.

Кирпич шатался, но не поддавался. В конечном счете мне пришлось выколупывать его ножом, но зато у нас получилось!

Внутри образовавшееся отверстие напоминало скорее почтовый ящик в подъезде – не слишком большой, но для хранения достаточно. Там лежала связка монет, да, местные деньги имели круглое отверстие посередине и были нанизаны на толстую шерстяную нитку.

Всего я обнаружила четыре связки медных монет и одну серебряных. На дне лежало два листа, сложенных пополам.

Я развернула бумагу. На каждом листе стояла круглая красная печать, которая слегка мерцала.

На первом было написано:

“Эйрика Дамб, ж

06.08., 26 лет (по Заиванскому летоисчислению)

Дети : Занефир 05.10

Семейное положение: вдова

Раса: человек.

Гражданство : Рипаннис

Место регистрации : герцогство Ибенир”

Похоже так выглядит местный паспорт.

На втором листе почти всё тоже самое, за исключением того, что в семейном положении стоял прочерк, а графа “Дети” оставалась пустой.

Я пробежала глазами по второму листу еще раз и наконец заметила, что единственное отличие заключалось в том, что там было вписано другое имя и стоял мужской пол.

“Эйрикур Дамб, м

06.08., 26 лет (по Заиванскому летоисчислению)

Дети : ______

Семейное положение: –

Раса: человек.

Гражданство : Рипаннис

Место регистрации : герцогство Ибенир”

В виски ударила кровь и к горлу подступила тошнота. Я прислонилась к холодной печке, тяжело дыша.

“Мама, тебе плохо?” – голос Занефира донесся до меня глухо, словно через вату. Я уже не видела ничего перед собой. Голова кружилась, все плыло, а перед глазами мелькали незнакомые картинки, где иногда узнавалась яркая голубая макушка Зефира.

В голове медленно появлялись чужие воспоминания, мелькала чья-то жизнь, которая теперь напрямую связана со мной. Жизнь, вдруг ставшая и моей тоже.

Несмотря на сильную боль, сознание цеплялось за одну единственную мысль: почему ключом к чужой памяти стал мужской “паспорт”?

Может это был брат Эйрики?

От новой болезненной волны воспоминаний я глухо застонала, Занефир метался рядом, не зная, что случилось и как мне помочь.

Все закончилось быстро, через пять минут, я привалилась к стене, все еще держась за голову и смотрела на Занефира, сидящего в слезах на корточках передо мной.

Он открывал рот, пытаясь что-то сказать, но не мог выдавить ничего, кроме тихого мычания и всхлипов. В голове звучало его испуганное:

“Мамочка! Мамочка, пожалуйста не умирай!”.

Я сдавленно выдохнула, еще чувствуя отголоски боли, и притянула ребенка к себе, заключив в объятья. Еще утром, несмотря на мое решение позаботиться о нем, я все же не до конца чувствовала и осознавала себя как его мать, но воспоминания прошлой владелицы тела странным образом смешались с моими собственными и теперь этот голубоволосый мальчик вызывал во мне щемящую нежность и тепло.

Мама. Я теперь его мама.

С чужими воспоминаниями, чужим телом, в чужом мире.

Теперь я знала так много, что бояться больше не было смысла.

Чужая история, отпечатавшаяся в моем сознании, была тихой и размеренной. Это как сидеть с какао и хорошей книжкой, укрывшись пледом, пока на улице идет дождь, а потом, когда книга закончиться, чувствовать легкое разочарование, потому что история давно дописана, но хочется продолжения.

Мать Занефира звали Эйрика Дамб, она была местной травницей и жила на окраине небольшого селения, слишком большого для деревни и слишком маленького для полноценного города. Восемь лет назад, когда ей исполнилось восемнадцать, она вышла замуж. Но детей у пары не было, не сложилось.

Муж ее работал наемным охранником – сопровождал торговцев и купцов в путешествиях. И в одно из своих возвращений привез домой годовалое дитя, без имени и рода. Эрика назвала его Занефиром, что значило “Нежный цветок”.

Думаю, что это в некотором роде жестоко, потому что имена часто становятся причиной травли среди детей, а с таким именем, как у Занефира, даже дразнилки придумывать не нужно.

Его ведь назвали нежным цветочком, это само по себе может стать оскорбительно для него, как только он подрастет. Но, не будем отвлекаться.

Занефир рос на редкость спокойным и послушным ребенком, слушал наставления и не перечил, не выпрашивал сладкое и никогда не говорил. То, что дитя оказалось немым, родители поняли спустя неделю после его прибытия.

Однако во этих всех воспоминаниях он ни разу не общался с Эйрикой мысленно.

Эрика была мало образованной женщиной – она едва ли могла читать и не умела писать. Образование в этом мире привилегия богатых и стоит немалых денег – люди среднего класса и ниже часто не умели ни читать, ни писать.

Так вот, из одной из своих командировок муж Эйрики не вернулся, так она овдовела год назад, оставшись одна с пятилетним ребенком на руках, после, сама того не заметив, постепенно угасла.

Ярче всего в памяти отпечатались два ее последних воспоминания:

В руках у Эрики мужской “паспорт”, который здесь называли Подушной Грамотой, и теперь, смотря на него в чужих воспоминаниях, я чувствовала, как она держалась за этот листок бумаги, словно это была ее последняя надежда.

Она достала из кармана передника овальную подвеску на кожаном шнурке, артефакт, меняющий внешность.

Две вещи, казалось абсолютно не связанные между собой и бесполезные для простой травницы, были тем, что позволило ей с сыном выжить после смерти мужа.

Артефакт и фальшивые документы.

Эрика принимала личину мужчины, представляясь всем своим старшим братом, и работала где придется, даже так едва сводя концы с концами. Она искала лекаря, способного вернуть Заиру голос, но никто не мог помочь, а деньги утекали сквозь пальцы, исчезая без следа.

Картинка сменилась, а тяжелое, давящее чувство в груди нарастало.

Она лежала в постели, держа ладошку Занефира в своей, и смотрела в его глаза.

Оба своих сокровища она надежно спрятала ровно за два дня до того, как я заняла ее место. После Эрика суетливо пыталась закончить свои последние дела и довела себя до того, что не могла встать с постели от изнеможения.

– Дорогой мой Заир, я скоро уйду и на мое место придет другая душа. Она станет твоей новой мамой. Ты должен быть хорошим мальчиком и во всем ее слушаться. Она будет заботиться о тебе и любить гораздо сильнее, чем я. – Занефир дрожал, смотря как его мать бледными сухими губами шепчет ему последние слова с болезненной улыбкой в глазах. – Я не твоя настоящая мама, а она станет для тебя ей. Ты же знаешь, что твоя мама иногда видит будущее, сынок? – она подняла руку и слабо погладила его по волосам.

Занефир сжал ладонь своей матери, будто пытаясь удержать, в глазах мальчика стояли слезы, он целовал маму, непрерывно что-то шептал, надрывно, моляще, но Эйрика его не понимала, Эйрика его не слышала.

– Ты будешь самым счастливым ребенком на свете и вырастешь большим и сильным. Занефир, ты должен хорошо позаботиться о своей новой маме, потому что она придет из другого мира и ничего не будет знать. Ты сразу поймешь, что это она, потому что… – Занефир заплакал, уткнувшись в живот матери и крепко обняв, – потому что она будет той, кто сможет услышать тебя, мой маленький нежный цветок.

Я гладила Заира по голове, пропуская голубые мягкие волосы между пальцев. Теперь многое встало на свои места, стало понятным: агрессия и в тоже время принятие меня Занефиром в нашу первую встречу, его спокойствие и странная связь, что позволяла мне слышать его.

Могло ли это значить, что я пришла в этот мир, чтобы позаботиться о нем?

Я не знаю. Но, независимо от причины, наши судьбы теперь тесно переплетены и мы стали одной семьей.