Глава 3

Вероника Бёрч спросила:

– Что вы намерены делать?

– Я не знаю, могу ли я что-то сделать. Ведь есть вероятность, что коробочку с порошками я просто оставила в каюте на полке, а нервное напряжение в семье – просто нервное напряжение, и ничего больше.

– Вы не пытались поговорить об этом с Тамарой?

– Что вы! Не хочу, чтобы она волновалась на этот счёт. У неё и так здоровье слабое.

– Вы правы.

– Представляю, какой дурой я вам кажусь.

Мисс Бёрч коснулась плеча Эмили.

– Дорогая, меня со вчерашнего дня преследует человек с лицом бандита. Я сегодня убегала от него, поскользнулась и стесала всё пальто, пока летела на животе по заледенелым камням. Ну и кто из нас после этого дура?

– Какой ужас! – вырвалось у Эмили.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

Вероника сказала:

– Давайте уйдём с моста. При всей романтике есть в этих драконах что-то устрашающее.

Эмили поёжилась и кивнула.

Мисс Бёрч спросила:

– Вы замёрзли?

– О нет, нет.

– Давайте я сменю вас и понесу часы.

– Ну что вы!

Через мгновение, когда пакет с часами уже перебрался под мышку верблюжьего пальто, две молодые женщины оказались на рыночной площади, заставленной палатками.

Мисс Нортон прокомментировала:

– Вот, оказывается, где у них все люди!

Не сказать чтобы жизнь прямо кипела здесь, но наличие пары рядов с прилавками и снующих вокруг них местных жителей не могло не радовать. Веронике хотелось запечатлеть эти мгновения. Она поставила тяжёлую ношу на припорошённую снегом брусчатку и выбрала несколько ракурсов площади, сделав в каждом по кадру.

Рынок, однако, не вызвал чувства сказочности из детских картинок у Эмили Нортон. Кое-где она заметила грязь, не успевшую скрыться под февральским снегом, и подумала о родной Англии – попыталась вспомнить, выкинула ли перед отъездом мешки с мусором или те так и оставались позорно стоять у парадной двери.

Да уж теперь ничего не исправишь. И Эмили, чтобы отвлечься, спросила:

– Вы уже поднимались к Граду?

Вероника, не отвлекаясь, ответила отрицательно.

– А не хотели бы сходить туда?

– Не уверена, что сегодня на мне обувь, подходящая для восхождения.

Эмили с пониманием кивнула.

– В конторе Кука нам сообщили, что в замке сейчас проживают бедные семьи. Уникальное место, должно быть, правда?

На последнем слове в неё нацелилась камера Вероники, заслонки щёлкнули, поймав мягкое растерянное выражение лица девушки. Эмили поспешила опустить взгляд на наручные часы. Господи, ну и гримаса же выйдет на снимке!

– Знаете, – сказала она, – мы договаривались встретиться с Тамарой и Джоном на холме через час. Если только они вовремя вернутся с экскурсии по пещерам…

– Я непременно должна там побывать, посмотреть на виды города, – заявила вдруг Вероника. – Завтра я отправляюсь в Птуй, так что другой возможности у меня не будет.

– Как жаль! Впрочем, сегодня вечером мы уезжаем в Блед, а потом в отель «Мамонт» кататься на лыжах. Подумать только, я буду кататься на настоящих лыжах! Ах как жаль, – повторила Эмили, – да, очень жаль, что мы только сегодня встретились.

Вероника ответила улыбкой и добавила:

– Но прежде, чем покорять снежный Град, зайдём кое-куда. Я заметила, что вы прихрамываете.

Быстро отыскалось и подходящее место, где две женщины смогли отвести душу и вдоволь покапризничать, примеряя все имевшиеся модели обуви. Эмили давно так не веселилась. Видела бы Тамара, какое фатальное отчаяние постепенно рисовалось на изначально чёрством лице продавщицы! После нескольких смущённых протестов Эмили всё же дала согласие на покупку для неё пары современных и удобных ботинок. Затем последовал горячий чай с выпечкой в кафе на Старой площади.

– Вы – мой ангел, – промолвила Эмили.

Неудобную ношу в виде часов хозяин кондитерской любезно разрешил оставить ему на хранение. Более того, отказался брать деньги за еду.

– Потом, – решительно настоял он.

Что бы это ни значило, обе девушки были рады избавиться от поднадоевших часов.

Теперь, согревшись и подкрепив силы, они отправились вверх по тропке, петлявшей по склону холма, на котором стоял замок. Ступать приходилось крайне осторожно, на протоптанной дорожке местами встречались обледенелые ступеньки, и сверху под чьими-то ногами то и дело срывались комья снега.

Минут через двадцать, включающие остановки для восстановления дыхания и попутные любования видами, две молодые туристки оказались на верхнем пятачке перед входом в Град. Поодаль у стены средневековой крепости стояли и о чём-то болтали мужчина и совсем юная девушка. Эмили помахала им рукой, но ответной реакции не последовало.

– Должно быть, не видят, – прошептала она.

Вероника глядела в противоположную сторону и с упоением любовалась открывшейся панорамой города.

Кружил снег. В здешнее умиротворение проскальзывали грубые звуки рынка, они долетали сюда с тихой нежностью. Вдалеке покоился хребет Юлианских Альп.

– А вот и Тамара!

Вероника в тот момент щёлкала камерой виды. Когда она повернулась, где-то вдалеке зазвучал церковный колокол, и его раскатистое эхо – какое-то печальное, монотонное – вдруг заполонило собой всё вокруг. И тишина стала тревожной, обречённой.

Именно так Вероника Бёрч описала бы в романе свою первую встречу с Тамарой Робинсон. Ощущение или даже предчувствие надвигающейся стихии – вот что схватило Веронику за горло. Её писательский организм привык по-своему реагировать на уникальную личность поблизости. Возможно, считала она, людям не творческим этого не дано понять.

Но всё-таки… Да, она не ошиблась. Ещё час назад чутьё подсказывало, что с Тамарой – с той, что явилась внизу на мосту Драконов, когда Тамара была лишь именем, произнесённым её сестрой, – следовало познакомиться.

Вероника знала, что жертва – всегда ключ к личности её убийцы. А познакомиться с жертвой в реальности Веронике ещё никогда не доводилось. Сколько же вариантов прикинул её пытливый мозг, пока она фотографировала рынок, пока выбирала обувь для спутницы, пока пила чай, пока взбиралась на холм…

Ничего общего с теми образами не представляла собой женщина, которая сейчас двигалась по направлению к ним.

У неё были светлые волосы и правильные аристократические черты лица – лица страстного, подвижного, живого. В тот момент оно дышало радостным нетерпением. Миссис Робинсон была женщиной не первой молодости – выглядела она лет на сорок. На красивые сорок. На ней было светлое монтгомери^[10] и того же оттенка сапоги на маленьком каблуке – всё скорее практичное, нежели эффектное. Но на Тамаре эти вещи смотрелись прежде всего эффектно.

Да, несомненно, к ним плыла светловолосая королева Тамара. Её большие зелёные глаза сразу увидели обувь Эмили.

– Какие красивые! Очень модные! Может, и мне туда заглянуть?

Голос у неё был низким и мягким, с чисто девонширским протяжным произношением.

Эмили представила сестре Веронику Бёрч.

Миссис Робинсон протянула руку и улыбнулась.

– Какая честь для нас, мисс Бёрч. У вас необыкновенный цвет волос. Это так благородно с вашей стороны взять под крыло мою непутёвую сестру. Мы вам очень обязаны.

Вероника – всего на мгновение – вдруг ощутила себя блёклой и некрасивой. Что, разумеется, было неправдой.

Вслух Вероника сказала:

– Ваша сестра говорила о вас с такой любовью, она очень предана вам. Сейчас нечасто встретишь такие семейные привязанности.

Что-то в её словах взволновало Тамару.

Она развернулась и крикнула:

– Джон! Мэри! Идите сюда! Ах, не слышат! Эмили, приведи их! Что они там стоят?

Когда младшая сестра ушла с поручением, Тамара горячо заговорила:

– Мой муж не любит Эмили. Считает её глупой, необразованной. Ему всякий раз стыдно за неё. Она, конечно, дальше своей деревни не бывала нигде, но у неё доброе сердце.

Вероника мягко сказала:

– Она у вас замечательная.

– Ну а сегодня за завтраком был финальный аккорд: Эмили сказала какую-то глупость, совсем безобидную, а Джон распсиховался. Нам пришлось разделиться на некоторое время. Мальчишки должны были охранять Эмили в городе – она запросто могла потеряться, но, видно, они всё-таки её бросили и пропали куда-то по своим делам. А мы с Джоном и Мэри отправились в эти пещеры…

Миссис Робинсон осеклась и посмотрела через плечо. Затем с лёгкой грустью сказала:

– Лучше бы я осталась с Эмили и нормально, без нервов, провела время.

Вероника спросила:

– Вам не понравились пещеры?

– Ну, сами пещеры тут ни при чём. Всё дело в гиде. Я долго не могла избавиться от мысли, что он неправильно рассчитал стоимость экскурсии на двоих взрослых с ребёнком. Он не сделал скидку, которую предусматривал их рекламный проспект. Где-то в середине этих пещер я решила сказать об этом гиду. Он начал возражать, спорить, а Джон вместо того, чтобы поддержать мои справедливые требования, начал кричать на меня.

– Интересно, за что?

– Ему, видите ли, стало стыдно за меня, что я такая мелочная, что я затеяла скандал на ровном месте. А человек старается, водит нас, рассказывает всякие интересные факты, о которых я, глупая, по его словам, женщина, ничего не знаю.

Вероника сочувственно покачала головой.

– А я просто не хочу, чтобы меня дурили, – с жаром добавила миссис Робинсон. – Они видят: «Ага, богатенькие приехали, ну сейчас мы их разденем, как полагается». А я не хочу, чтобы из меня качали деньги.

– Это неслыханно, – вставила мисс Бёрч.

– Во-от! А Джону, видите ли, стыдно за меня. Нет, чтоб хоть раз заступиться – нужно накричать на меня. Я всё говорю не так, я всем всегда мешаю. Почему из меня постоянно делают какого-то монстра!

Тамара Робинсон вздохнула и перевела взгляд на горы вдалеке.

– Какая красота, правда? Удивительные места, – сказала она, словно перед этим не произнесла своей гневной речи. – А вы одна?

Вероника ответила, что одна.

– Какие у вас планы? Куда вы направляетесь?

– Я еду в Блед, – улыбнулась мисс Бёрч.

– Ой, слава богу! Мы тоже. Хоть будет с кем нормально пообщаться. Говорят, на свете нет другого такого прекрасного места.

Вероника кивнула:

– Я как раз на это рассчитываю. В смысле, пообщаться.

Она разобралась быстро: Тамара была в лёгкой форме интриганка. Очень доброй, очень светлой, совершенно безобидной… Но могла ли она в самом деле быть потенциальной жертвой?

В любом случае, здесь был материал для работы, и Вероника намеревалась выжать его по максимуму. К тому же названия Птуй и Блед звучали для неё так странно и многообещающе…

Эмили привела Джона и Мэри.

Джон Робинсон был высоким мужчиной с орлиным носом и редеющими тёмными волосами, в которых пробивалась седина.

Он дружелюбно поинтересовался делами мисс Бёрч. Голос у него был мягкий, с хрипотцой, манера речи располагала к общению. В нём было некоторое обаяние. Однако представить его в гневе труда не составляло. Во всяком случае Вероника с ходу почувствовала, что во всей семье словно оголены провода и в любой момент может произойти короткое замыкание где угодно из-за пустячной мелочи.

Мэри была худой и довольно высокой девушкой. Она поздоровалась сквозь зубы, затем встала в стороне ото всех. Костистые плечи её сутулились, длинные руки сцепились на груди. По всем признакам Мэри пребывала не в духе. У неё была интересная внешность, непохожая ни на одного из родителей. Длинные песочного оттенка волосы, миндалевидный разрез голубых глаз. Ещё немного, и она расцветёт даже вопреки своей колючести.

Миссис Робинсон вдруг сказала:

– Так, у нас сейчас какие планы?

Те, кто знал Тамару Робинсон, понимал: вопрос не был нацелен на кого-то в частности, скорее это был вступительный оборот перед объявлением общих действий.

– Эмили, ты не против вернуться в гостиницу? У меня боли в пояснице и ноги отекли.

– Конечно, я сама хотела предложить…

Тамара обратилась к Веронике:

– Эмили делает волшебный массаж. Вы должны его испытать на себе. Да, Эмили, мисс Бёрч едет с нами в Блед. Ты ведь сделаешь массаж мисс Бёрч?

– Разумеется, с огромной радостью…

Миссис Робинсон кивнула, но всё равно была чем-то озадачена.

– Так, а где же мальчишки?

Джон Робинсон – он только что закурил – резко сказал:

– Оставь их в покое. Пусть немного развеются.

– Да пожалуйста, пожалуйста…

Тамара кинула заговорщический взгляд на Веронику.

– Вот, опять во всём виновата я, – негромко сказала она ей.

По пути обратно с холма миссис Робинсон жаловалась на ревматизм, её дважды охватывало головокружение, и приходилось делать остановки.

Оказавшись в своём гостиничном номере, Вероника Бёрч достала маленькую записную книжку с веленевой бумагой в переплёте из чёрной кожи, какая наверняка нашлась бы у практикующей ведьмы, и сделала запись:

Тамара. Страдает лёгкой паранойей в сочетании с ипохондрией. Тамары много. Вначале она вас очаровывает, а спустя некоторое время она поселяется в вашем мозгу.