Цитаты из книги «Доктор Фаустус»

Ортодоксия совершила ошибку, когда допустила разум в религиозные сферы, стремясь разумно обосновать догматы церкви.

я скорей держусь мнения Шлейермахера, тоже галльского богослова, который определил религию как «интерес и вкус к бесконечности», как заложенную в человеке «склонность».

оно отчеканено своим чеканом, обусловлено и сковано.

Что есть свобода? Только равнодушие. Характерное не бывает свободным,

«Волшебной флейты», искусительное обаяние «Фигаро», демонический низкий регистр кларнетов в повсеместно прославленной опере Вебера «Вольный стрелок», родственные образы мучительно мрачной отверженности Ханса Гейлинга и Летучего голландца и, наконец, высокий гуманизм вольнолюбивого «Фиделио»

Вагнера), отождествивший в своем космогоническом мифе «Кольцо нибелунга

Шуберта, чтобы затем благодаря Шуману, Роберту Францу, Брамсу, Хуго Вольфу и Малеру

. Я говорил о народе, хотя такой древненародный пласт есть в каждом из нас, и скажу откровенно: я не считаю религию тем средством, которое не позволяет ему прорваться наружу. Здесь, по-моему, может помочь только литература, проповедь гуманизма, выдвигающего идеал свободного, прекрасного человека.

относится к порядку 100 миллиардов, а нашим современным телескопам доступен какой-нибудь жалкий миллион. Так, улыбаясь и куря, закончил свой рассказ Адриан. Я тут же на него напал, потребовав, чтобы он согласился, что вся эта никуда не ведущая цифирь отнюдь не внушает чувства величия Божия и нравственно не возвышает. Скорее уж все это отдает чертовщиной.

прекратить отступление, пустил крылатое выражение «сталинградский психоз» и приказал держаться на Днепре любой ценой. Любую цену и платили, однако напрасно; куда ринется и далеко ли разольется красная волна, о которой пишут газеты, о том дано ведать лишь нашему воображению, склонному уже к излишествам и авантюризму. Ибо, конечно же, фантастично и не сообразно ни с каким порядком и опытом предположение, что сама Германия станет театром одной из наших войн. Двадцать пять лет назад нам удалось избежать этого в последний момент, но, кажется, усиливающийся трагигероический тонус на сей раз уже не позволит нам отступиться от гиблого дела, покамест немыслимое не осуществится.