Что-то произошло в последние десятилетия с белым человеком в США, да и в Западной Европе тоже. Во-первых, мы видим рабскую покорность белых перед лицом агрессии, на которую, независимо от её цвета – чёрного, жёлтого или белого – уважающий своё человеческое достоинство человек должен отвечать предельно жёстко – так, как это, к примеру, делается у нас на Кавказе. По-видимому, прав французский социолог Жан Шенэ, по мнению которого в XX веке на Западе система с помощью репрессивных институтов повседневности (привет Мишелю Фуко!), пропаганды и педалирования в последние 4–5 десятилетий прав различных меньшинств, прежде всего этнических (а также сексуальных, женских, экологических и, соответственно, движений – «анального», «вагинального» и «натурального» типа), внедрения обезволивающих поведенческо-психологических практик (так называемая «толерантность») воспитала, сформировала «человека послушного». Плюс атомизация этого законопослушного и белого населения («одинокая толпа»), резко контрастирующая со сплочённостью на этнической, нередко унавоженной криминалом или иной «меныпинской» (например, агрессивная сплочённость и взаимопомощь – вплоть до международного уровня – гомосексуалистов) основе.

Во-вторых, мы видим, как представители белого господствующего класса Америки используют наиболее агрессивные, расистские (реакционные – сказал бы марксист XX века) группы чёрного населения в своих интересах, натравливая их на белые низы и средние слои с тем, чтобы спровоцировать общеамериканский конфликт, свалить Трампа и обеспечить глобалистско-финансовый реванш в США, а затем, используя Америку, продолжить то мировое наступление, которое этот сегмент мировой верхушки вёл последние 30 лет после разрушения СССР.

Господствующий класс США, при всех изменениях последних десятилетий, белый. Негры, мулаты и вообще цветные на самые верхние этажи правящего слоя, не говоря уже об уровне закрытых наднациональных групп, практически не допускаются. Бывают исключения, обусловленные конкретной ситуацией (Обама – в Демократической партии в 2007–2008 годах белую женщину Клинтон мог оттеснить только чёрный; при этом надо помнить, что президент США – это, как правило, всего лишь высокопоставленный клерк на службе тех, кого Дизраэли называл «хозяевами Истории»), необходимостью политической декорации или заинтересованностью в данном лице. В основном те, кого ещё не так давно в Америке называли «цветными», попадают на средний управленческий уровень, на котором служат господствующему классу, реализуя таким образом присущий некоторым из них комплекс неполноценности^[1].

III

To, что за бунтом, восстанием, т. е. за тем, что по-английски можно назвать riot или даже uprising, стоят глобалисты и выражающие их интересы демократы, и то, что события эти связаны с попыткой свалить Трампа, т. е. приурочены к «здесь и сейчас», очевидно. Весьма симптоматично и показательно, что больше всего чёрные толпы бесновались в тех штатах и городах, где губернаторы и мэры – демократы. Фэй – демократ, и в том, что он сотворил, он получил полную поддержку своих коллег по партии:

• конгрессменши от Миннесоты Ильхан Абдуллах Омар (мусульманки сомалийского происхождения);

• генерального прокурора штата чёрного мусульманина Кита Мориса Эллисона (именно его сменила Омар в Конгрессе; Эллисон был и заместителем председателя Национального комитета Демократической партии, хотел большего, но не получилось);

• губернатора штата Тимоти Джеймса Уолза (белый демократ).

Именно эта компания раздула ситуацию, превратив смерть бандита в широкомасштабный конфликт по поводу убийства несчастного чёрного белым полицейским. Совет города (где 12 демократов и 1 «зелёный») по инициативе Джереми Элисона, сына прокурора, потребовал расформировать местную полицию и создать вместо неё «более гуманную структуру». Это было только на руку погромщикам-мародёрам. Позднее такие требования прозвучали в Чикаго и других городах.

Следующей инициативой «банды четырёх» из Миннесоты стало проведение кампании «Белая Америка на коленях перед чернокожими». Демократы в Конгрессе дружно встали на одно колено и стояли так 8 минут 46 секунд (минута молчания на похоронах новоявленного мученика Флойда длилась столько же). Одним из первых на колени встал бывший вице-президент США суперкоррупционер Джо Байден, чем-то напоминающий Дуремара из «Золотого ключика»; он договорился до того, что смерть Флойда «оказала большее влияние, чем убийство доктора Мартина Лютера Кинга». Со своей точки зрения он прав: смерть Кинга нельзя использовать против Трампа. Разумеется, и Байдену, и демократам плевать и на Кинга, и на негров, и на Флойда. Главное – развернуть ситуацию против Трампа, а для этого можно и на одно колено встать, заодно поставив на колени белую Америку и заставив её физически лизать обувь чёрной Америке.

IV

Пик массовых выступлений после смерти Флойда пришёлся на 5-12 июня – классический семидневный цикл политпсихологических акций/мероприятий; 10 дней понадобилось на «разогрев», на «десятидневку ненависти». Обычно через неделю активность начинает затухать. И тут как по заказу («пиво только что привезли, а воблу только что поймали», как сказал Юрий Деточкин из «Берегись автомобиля») убили очередного негра. 12 июня в Атланте (Джорджия) Рейшард Брукс пьяным заснул в автомобиле у ресторана Wendy. Автомобиль мешал проезду, вызванные полицейские попытались решить проблему, но Брукс повёл себя агрессивно, вырвал у одного из полицейских электрошокер и в завязавшейся потасовке был убит. Застрелившего его полицейского, как и в случае с Флойдом, без какого-либо расследования уволили; глава полиции Атланты Эрика Шилдс подала в отставку. Ещё неделя на раскрутку в общенациональном масштабе – и новая неделя бунта и погромов с 19 по 26 июня.

Эта вторая неделя более отчётливо выявила то, что было не столь очевидно в начале погромного всплеска, хотя уже кое-что было ясно. Наблюдатели стали замечать, что среди погромных толп негров не более половины, а порой меньше. Среди мародёров немало белых, причём нередко именно они организуют акции; были замечены и сняты на видео белые полицейские, подвозившие погромщикам кирпичи. Это лишнее свидетельство тому, что «чёрный цвет» движения – лишь форма, ширма, что негронацизм – средство, орудие достижения политических целей определённой – глобалистско-финансовой – части белого господствующего класса. Непосредственная, краткосрочная цель – свержение Трампа. Причём попытка сделать это была предпринята уже 29 мая, через несколько дней после миннеаполисской истории!

29 мая мятежники попытались организовать «майдан» в Вашингтоне и захватить Белый дом.

В этом они получили, по сути, прямую поддержку мэра города Мюриел Баузер и министра обороны Марка Эспера. Первая в самый разгар протестов отозвала десантников, охранявших Белый дом, а второй снял оборону десантников по всему периметру Вашингтона. Однако Трамп надавил и через час Эспер отменил своё решение. На следующий день, 30 мая, провалилась попытка организовать «майдан» в Филадельфии. Там ситуация была ещё интереснее: ФБР (играет на стороне Трампа, в отличие от ЦРУ, которое по другую сторону «баррикад») задержала трёх сотрудников британской спецслужбы МИ-6, которые должны были сыграть роль в организации беспорядков. Перед нами классический случай сотрудничества американских и британских глобалистов и ориентирующихся на них частей спецслужб США и Великобритании; британский след налицо и в убийстве Джона Кеннеди – первой «пробе пера» «глубинного государства», а точнее – «глубинной власти» в США.

Из-за волнений почти незамеченным (90 % мейнстримных СМРАД США контролируются демократами, т. е. представителями глобальных спекулянтов и ростовщиков) прошло сообщение о том, что начавшийся в марте 2020 г. суд над Хиллари Клинтон завершился признанием её виновной и теперь Трамп может начать давить её по уголовной линии. Почти одновременно виновной в сексуальной эксплуатации женщин (принуждение их к сексуальным отношениям с неким кругом лиц из политики и шоу-бизнеса плюс последующий шантаж) была признана Элисон Мак. Через Ричарда Майса она связана с четой Клинтонов (Майс – их близкий друг) – завсегдатаев специфических групповых «учреждений» вроде тех, что показаны в фильме «С широко закрытыми глазами». Иными словами, кольцо вокруг Клинтонов сжимается Трампом. У Трампа есть и другие компромат-козыри против своих противников, а если называть вещи своими именами – врагов. Это информация о реальных организаторах из «глубинной власти» провокации 11 сентября, о педофильской сети, в которой фигурируют высокопоставленные чиновники, политики и «звёзды» кино и шоу-бизнеса США и Западной Европы; об убийствах, кровавый след которых тянется за «сладкой парочкой» Клинтонов, будто это не политики, а реинкарнация Бонни и Клайда. И козыри эти, по-видимому, настолько сильны, что до сих пор гарантировали Трампу жизнь. А ставка в схватке – больше, чем жизнь. Суть в следующем.

V

Битва за будущее капсистемы разыгрывается между двумя группами глобалистов. Умеренные глобалисты исходят из того, что:

• государство должно сохраниться, хотя быть подконтрольным МВФ, Мировому банку и другим наднациональным структурам;

• должен сохраняться индустриальный сектор, причём именно в ядре капсистемы, а, следовательно, должны продолжать существовать, пусть несколько сократившись в численности, рабочий класс и средний слой.

Логика борьбы за власть заставляет умеренных глобалистов акцентировать значение суверенитета, патриотизма и традиционных ценностей, хотя они вовсе не традиционалисты.

Согласно ультраглобалистам, государства быть вообще не должно – оно отжило своё; мир должен состоять из нескольких крупных корпораций типа Ост-Индской компании, управляемых из одного наднационального центра, оформленного как союз глав семей, контролирующих корпорации, фонды и т. д. Доминирующие экономические формы – айтишный сектор, сфера услуг, индустрия (последняя – по минимуму, причём вынесена на периферию мировой системы, за пределы господствующего ядра); никакого среднего класса (слоя), только богатые и бедные («прекариат»). Социально-политическая форма – мягкий тоталитаризм («либеральный фашизм», электронный/ цифровой концлагерь). Логика борьбы за власть требует от ультраглобалистов, не раскрывая свои взгляды полностью, акцентировать роль и значение цифровой экономики, электронных средств обеспечения безопасности граждан, включая чипизацию (читай: средств контроля над гражданами и превращение их из граждан не просто в «подданных», а в низшую касту цифровых/оцифрованных бедных, живущих в изолированном мире онлайна), электронных денег и т. п.

Кто лучше? Умеренные глобалисты или ультрас? Оба хуже, как сказал бы Сталин, но с тактической точки зрения умеренные глобалисты – меньшее зло.

Трамп – ставленник умеренных глобалистов, Клинтоны, Обама, Байден – ультрас. Обострение в 2010-е годы кризиса капитализма как системы, исчерпанность его исторических сюжетов привела к обострению противоречий наверху его пирамиды. Обычно такие противоречия, как показала история XX века, разрешаются мировой войной, а следующее за ней индустриальное восстановление становится мотором мощного развития мировой экономики (1920-1930-е, 1950-1960-е годы). Однако сегодня, в начале XXI века, мировая война à la XX век едва ли возможна. Во-первых, в мире, напичканном ядерным и химическим оружием, это смертельно опасно, и даже если всё не закончится планетарной катастрофой и будут победители и побеждённые, последним придётся очень плохо и рисковать никто не хочет. Во-вторых, индустриальное возрождение не решит проблем системы как глобальной, оно может обеспечить лишь региональный успех, отсрочив кризис на несколько десятилетий: капсистема вступила в терминальный кризис, нужна принципиально новая система, т. е. перезапуск Истории. Войны решают проблемы структурных кризисов, тогда как нынешний кризис – системный, причём в терминальной стадии.

В 2018–2019 годах мировая экономика испытывала серьёзнейшие трудности, ситуация казалась почти безысходной, и в это время «подвернулся» коронавирус. 12 марта 2020 г. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ), структура ещё более коррумпированная, чем Международный олимпийский комитет, объявила пандемию. Сделала она это без каких-либо серьёзных оснований, однако под это дружно, за несколькими исключениями подписались все государства, действуя почти синхронно, а также словно забыв о своём суверенитете и о том, что ВОЗ уже неоднократно попадалась на жульничестве, например со свиным гриппом. Аналогичными во всех странах оказались явно избыточные меры с объявленной эпидемией: самоизоляция граждан – по сути, домашний арест, введение пространственного контроля и контроля над передвижением; приостановка работы части промышленного сектора и сферы услуг, замена «живого» образования дистанционным, со временем, вопреки мнению многих медиков, обязательное ношение «спецодежды» – масок и перчаток.

По прошествии двух месяцев (середина марта – середина мая) «объявленной смерти» стали очевидны несколько вещей:

1) предпринятые меры были совершенно избыточны с медицинской точки зрения, никакой пандемии нет^[2];

2) объявленная пандемия коронавируса даже по результатам всего двух месяцев решила некоторые задачи, которые обычно решает мировая война (именно этим объясняется присвоение вспышке вируса «звания» пандемии, т. е. чего-то мирового по своему характеру);

3) наибольшую выгоду из всей ситуации попытались извлечь ультраглобалисты, эти строители Храма Цифры.

Именно в период «борьбы с пандемией» резко активизировались разговоры о необходимости цифровизации всего: экономики, образования, а прежде всего – управления, осуществления государственных функций. Цифровизация низов, верхов и существующей власти выполняет различные функции. Даже газета The New York Times в одной из недавних публикаций отметила, что потребление цифровых услуг – признак бедности: если врач консультирует вас по интернету, если ваши дети учатся онлайн, если вы покупаете товары онлайн (к тому же в кредит), т. е. если ваша жизнь и ваше потребление происходят вне живого контакта, который всё более становится самым дорогим товаром и роскошью, вы – бедняк, вы относитесь к новым бедным, констатирует газета. Аналогичные мысли высказываются и в РФ. Так спецпредставитель Президента РФ по вопросам цифрового и технологического развития Д. Н. Песков с экрана ТВ откровенно говорит следующее: за онлайн-(т. е. дистанционным) образованием – будущее; живое, контактное образование, конечно, сохранится, но оно будет доступно очень немногим в силу дороговизны; основная масса детей будет учиться в онлайн-режиме. Так создаётся новый класс «цифровых бедных» «дивного нового мира» ультраглобалистов.

Таким образом, цифровизация многих процессов – это создание нового андеркласса, по сути – касты изолированных в своём онлайн-мире, а потому атомизированных, разобщённых и, следовательно, неспособных на протест индивидов, «одинокой толпы», полностью зависимой от верхов и оказывающейся «под колпаком» тотального и повседневного электронного контроля с их стороны. Этим последним цифровизация, напротив, предоставляет беспрецедентные возможности господства: средства массового электронного слежения; электронные деньги, доступ к которым может быть моментально перекрыт; контроль над образованием, наукой и информацией (допуск к последней только избранных, как за это ратует в РФ определённая группа, то ли фронтменом, то ли ширмой которой выступает Г. Греф); как крайний вариант – чипизация населения. Во время «пандемии» цифровизацию объявили чуть ли не панацеей в борьбе с вирусом и в создании «новой нормальности».

Перевод «в цифру», на «удалёнку» управления, т. е. осуществления государственно-административных функций – это тоже составляющая анти/постэпидемической «нормальности». И, как говорил Глеб Жеглов, «а вот здесь у них лежбище» – это главное. Дело в том, что цифровое (электронное) государство не просто отменяет обычное, «материально-институциональное» государство, а как бы оставляет его в офсайде, обнуляет, превращает в свою материальную функцию – функцию «Храма Цифры» (с искусственным интеллектом). От государства остаётся скорлупа, внешняя форма, внутри – труха. «Храм Цифры» контролируют те, кто контролирует мировые (глобальные) социальные и интеллектуальные сети, т. е. новый слой – нетократия (от слова net – сеть). Именно в нетократию стремятся превратиться посредством «цифры» ультраглобалисты. Их победа – это создание надгосударственной власти кастового типа – жрецов новой техномагии, контролёров генома в планетарных масштабах, адептов технофашизма; глобалов, контролирующих поведение локалов и ресурсы.

Судя по всему, возможность цифровизации власти с автоматическим переводом её на наднациональный уровень изменила планы ультраглобалистов. Если раньше демонтаж таких крупных ядерных держав, как РФ и КНР, должен был предшествовать демонтажу «государства США», то теперь кажется возможным иной вариант: благодаря цифре и созданию «цифрового государства», которое почти автоматически превращается в цифровую мировую, т. е. надгосударственную, власть, становится возможным, по крайней мере теоретически, одновременный демонтаж традиционного государства в КНР, РФ и США. Цифровизация любой сферы, будь то управление, экономика или образование, вытесняет, выдавливает из неё государство, государственность, обнуляет их или, как минимум, оставляет во властно-социальном офсайде. В отличие от «материально-институциональных» государств, вступающих друг с другом в противоречия, у глубинных цифровых государств, формирующих единую сеть, Матрицу, противоречий этого рода нет. Весь 2020 год Матрица активно проникает в управленческо-экономическо-образовательную ткань трёх крупнейших ядерных государств. Удивительно ли, что всю первую половину 2020 года эти три государства с разной степенью силы трясёт.