На работе тоже начались проблемы. Мне дали классное руководство, только в том состоянии, в котором я находилась, мне не было никакого дела до внеклассной работы со своими учениками. Руководству училища такая моя позиция не нравилась, они требовали планы и их исполнения. Для отвода глаз приходилось проводить мероприятия, как говорили, для «галочки». Бумага всё стерпит! Хорошо, что на новом месте у меня появилась защитница, Ольга Петровна. Она могла занять мою группу после уроков дополнительными проверочными работами по математике, а я в это время сидела на задней парте и тупо смотрела в планы занятий на неделю. Когда она проводила совместный культпоход в музей или кино, то приглашала и моих подопечных. После того, как на педсовете завуч начала придираться к моим урокам, побывав на одном или двух, то именно Ольга Петровна стала на мою защиту, призывая коллег быть снисходительными к педагогу, который не проработал тут и года.

– Даже опытные учителя допускают ошибки, а Мария Ивановна пришла к нам недавно. До этого у неё был перерыв в работе, а в училище она не работала никогда. У нас своя специфика, школьный опыт тут не всегда срабатывает. Нужно дать человеку время на адаптацию, а не бить сразу по рукам. Мы же педагоги!

Её пламенная речь затронула души многих коллег, особенно, мужчин, все зашумели и поддержали меня. А завуч как-то сникла и перешла к другим вопросам. Так что до следующего педсовета я могла жить спокойно. У Саши на работе тоже произошли перемены. Финансирование научных экспериментов сокращалось, а количество часов для занятий со студентами увеличивалось. Так что мы с ним стали коллегами – оба преподавали. Сбылись мои пожелания, высказанные когда-то в Сибири? Как говорили наши друзья в Научном – бойтесь своих мечтаний, они иногда сбываются.

Наверное, именно в то время, когда любовь сына к Валентине перевернула нашу жизнь с ног на голову, я практически прекратила писать письма Анне и Милене в Солнечногорск, Лене с Сергеем и тёте Оле в Зеленодольск. Они как будто остались в той жизни, где не было такой отчаянной борьбы за будущее Егора. Впрочем, как потом будет известно, со своими лучшими друзьями Леной и Сергеем я виделась в Зеленодольске в тот приезд последний раз. Не выдержав периода конца девяностых и начала девяносто первого года, когда нечем было кормить детей, они всей семьёй эмигрировали в Германию, где у Лены оказались родственники. Я пыталась потом их разыскать через интернет, но тщетно…

И всё же в Белгороде у меня тоже появились близкие подруги. Они сыграли большую роль во всей эпопеи с Егором и Валентиной, мне следует более подробно описать их.

Первый день работы во Дворце пионеров. Стоял солнечный сентябрь 1984 года. Я вышла из дому в приподнятом настроении, в предвкушении нового и более счастливого этапа жизни после переезда в город. На мне было платье в мелкую клетку, отделанное бордовыми кантами, по случаю были куплены туфли на невысокой шпильке тоже бордового цвета, я сделала причёску и макияж, я побрызгалась духами «Красная Москва» и шла лёгкой походкой, украдкой наблюдая за реакцией прохожих. Я долго вертелась дома перед зеркалом, чтобы в первый день работы не показаться провинциалкой и «деревенщиной». Я даже загадала себе, что если первым на моём пути встретится мужчина, то с работой всё получится! Так и случилось. Не успела завернуть за угол дома, тут на меня прямо наскочил молодой паренёк. Мы с ним чуть не столкнулись лбами!

– Ой, извините, пожалуйста! Задумался. Я Вас не зашиб?

– Всё нормально, – ответила я, потирая лоб. – Зато примета исполнится!

– Какая примета? – удивился он.

– А, неважно, – и с гордо поднятой головой я пошла дальше.

На другом повороте я увидела девушку приятной внешности и почему-то подумала:

– Наверное, она тоже идёт первый день на работу и тоже во Дворец пионеров. Девушка меня обогнала, и я восхитилась её тонкой талией, пропорциональной фигурой и летящей походкой. Явно, она была моложе меня.

Я даже не удивилась, увидев её на педсовете, где нас представляли коллективу. Звали её Вера Кирилловна, хотя отчество ей по возрасту не подходило. Она устроилась сюда методистом по работе с комсомольцами, как потом оказалось, по великому блату, но девушка была весёлая, общительная и без зазнайства. К тому же мы жили в соседних домах и часто возвращались с работы вместе. Мне нравилось всё в моей новой подруге – молодость, внешность актрисы, типаж Любови Орловой, открытость, доверчивость, отзывчивость, задор и желание сделать всё на самом высоком уровне! В этом вопросе мы были сёстрами-близнецами. Я тоже по жизни была отличница, и если не получалось на пять, то переделывала много раз, чтобы достичь результата. Верочка, так я её звала со дня нашего знакомства, хотела зарекомендовать себя, стараясь выполнять даже то, что не входило в её прямые обязанности. Она никогда ни на кого не обижалась, не завидовала и выглядела абсолютно счастливым человеком! Конечно, по мере знакомства, я узнавала о ней всё больше и больше.

Верочка вышла замуж в восемнадцать лет за парня на три года её старше, который отслужил в морском флоте. Через год у них родился сынишка, а Павел, высокий, мускулистый, с правильными чертами лица, просто сказочный принц, решил уехать на заработки на Север, оставив Верочку у своих родителей. В то время, когда мы с ней познакомились, он ещё работал вахтовым методом, а сыночку исполнилось четыре годика. Верочка, как она мне сказала, заскучала в трёхкомнатной квартире свекрови, ребёнка определила в садик, а сама вышла на работу по рекомендации тёти. Она никогда не жаловалась на отсутствие мужа, твёрдо зная, что её Пашенька делает всё правильно – зарабатывает на отдельную квартиру. Вера очень уважительно относилась к свёкру и свекрови, а уж сына любила до умопомрачения! Не знаю, воспитали её так, или она в своей маленькой семье ввела такой стиль общения, я никогда не слышала, чтобы мужа она называла Павел или Паша, только в уменьшительно-ласкательном – Пашенька, Павлюнчик.

Сынок у неё – Серенький, Серёженька. Наверное, именно поэтому все в коллективе её тоже называли Верочка. К тому времени, когда я поступила на работу в училище, Вера с работы уволилась, чтобы посвятить себя семье. Павел приехал с Севера с большими деньгами, и они купили двухкомнатную квартиру в том районе, где находилось училище. Иногда после работы, когда я точно знала, что у меня дома никого нет, я заходила к Верочке в гости. Конечно, о ситуации в семье я ей рассказала, она сочувствовала всей душой и иногда пыталась дать совет. Перед майскими праздниками я забежала к подруге. Она выглядела подавленной, глаза были на мокром месте. Такой я её никогда не видела!

– Машенька, как хорошо, что ты зашла! Мне как раз некому рассказать о своей беде. Мне сказали, что моего Пашу видели в обществе какой-то девушки! Он мне изменяет!

– Верочка! Почему ты сразу поверила слухам? Ты с Пашей говорила?

– Нет, я боюсь… И в то же время, я не верю, что он на такое способен!

– Верочка, милая моя! Успокойся! Давай разберёмся. Вы жили врозь больше трёх лет, так?

– Да.

– У тебя хоть раз закрались сомнения, что он там гуляет?

– Нет, никогда, – продолжала всхлипывать Вера.

– А ту женщину, которая тебе сообщила, ты хорошо знаешь? Вы с ней дружили?

– Нет. Это соседка по подъезду. Живёт одна, с мужем развелась, воспитывает дочь. С девочкой во дворе познакомился Серёженька, а мы потом с её мамой вместе сидели во дворе на лавочке, обсуждая проблемы детей.

– А тебе не показалось, что она из зависти могла тебе сообщить такую новость? Вы же с ней не подруги?

– Нет, она не моего круга общения, грубоватая, не очень следящая за собой и дочкой.

– Они были у вас в гостях?

– Один раз. Случайно так получились, что дети без разрешения пришли к нам, а она искала дочку и позвонила мне. Я видела, как она удивилась обстановке в нашей квартире…

– Вот, мне кажется, всё из зависти! Почему у тебя и муж, и квартира, и обстановка, и сын хорошо одет, а у неё – ничего! Верочка! Успокойся! Ты бы видела со стороны, как Паша на тебя смотрит! Глаза просто сияют от счастья! И сына он обожает. Как он может изменить тебе? Подумай хорошенько! Вечером передай ему разговор с соседкой и всё выясни. Зачем себя изводить напрасно?

– Машенька, наверное, ты права. А у вас что-то поменялось?

– Поменялось, только лучше не стало. Мы решили принять его девушку, даже начали усиленно приглашать их в гости, но сын сделал вывод, что он теперь полностью свободен от семьи и хоть каких-то семейных обязательств. У него экзамены скоро, а он на праздники собрался в поход на байдарках. Я категорически против, а муж меня не поддерживает. Сказал, пусть идёт, раз считает себя взрослым. Не можем же мы его удержать силой!

– Да, – вздохнула Вера, – нас тоже не минует подростковый возраст. Как будем справляться?

– Рано тебе об этом думать. Что мне посоветуешь?

– Сходи в школу, узнай, как там обстановка, что думает классный руководитель по поводу пропуска школы перед экзаменами. Может быть, школа как-то поможет?

– Мне ничего больше не остаётся делать, как заручиться поддержкой в школе. Наш авторитет у него на нуле! А это больно и обидно. Растили сына, а он почти всё свободное время проводит у своей девушки. Я как подумаю о ней, у меня в душе просто взрыв негодования – как она может встречаться с ребёнком? – тут у меня потекли слёзы.

– Машенька, всё как-нибудь образуется, не рви себе душу.

– Как же, образуется! Он становится не только всё более упёртым, он ещё хитрым стал и изворотливым! Помнишь, до приезда свекрови, мы собирались купить себе дачу? Теперь, конечно, цены подскочили, но мы всё равно решили свою мечту осуществить. Посмотрели несколько вариантов, потом один по направлению Ерика нам приглянулся. Решили свозить туда детей, понравится ли им. Егор как увидел, в каком месте дача, так сразу сказал, что ему всё нравится! И он готов помогать нам её отремонтировать! Мы дачу купили, он несколько раз туда приезжал, но ночевать с нами не оставался. Потом оказалось, что у Валентины, вернее, у её родителей, дача в этом же массиве! И он, уходя от нас, ждал её на остановке, чтобы проводить до дому! Если бы я знала, что у нас дачи по соседству, я бы ни за что не покупала там! Теперь он и дома не бывает, и на дачу приезжает на часок, а потом сбегает помогать той семье… Разве мне не обидно? Мы для них ведь дачу хотели, чтобы у детей свой зелёный уголок был, чтобы там семьёй находиться, шашлыки жарить, в бадминтон играть, клубнику выращивать… А ему ничего не надо! Алёнка тоже обижается на брата, что он дома не живёт. Старается нас поддерживать, утешать. Мне её бывает так жалко! Она натура очень чувствительная и сострадательная, из-за Егора она боится из дому вечером выходить, чтобы родителей не расстраивать. Есть опасение, что она и с парнями встречаться не будет, имея такой пример. Ох, как же всё трудно! Верочка, не дай Бог тебе такое пережить! А вечером поговори с мужем, я думаю, это наговор. На следующей неделе заскочу, поговорим. Может, на дачу к нам на праздники приедете всей семьёй?

– Если семья у меня есть, то приедем.

– Не говори так! У вас самая замечательная семья, которую я знаю! И Паше твоему я верю! Всё, подружка, побежала я на автобус, ещё за продуктами по дороге зайти нужно.

Мы обнялись, я надела плащ, повязала лёгкий шарфик и пошла на остановку. Я переживала за подругу и очень хотела, чтобы с её семьёй не случилось беды.

Дома меня ждала записка: «Уехал на дачу. Полью клубнику, помидоры. Там заночую. Егор.»

Глава 3

Как преодолеть свой страх?

Год назад все друзья и знакомые считали нас дружной семьёй, мы вчетвером ходили в кино, к речке на шашлыки, к друзьям в гости. Мы с мужем заботились о детях, помогали им в учёбе, если они сами просили об этом, покупали им пластинки, а потом и кассеты, планировали совместные покупки и поездки в отпуск. Потом Егор, на нашу беду, случайно попал в тур клуб, где собирались байдарочники. Он был самым юным, но и самым увлечённым. Почему вдруг он так полюбил водный туризм, мы не поняли, но решили поддержать увлечение. Пусть занимается, если ему понравилось. Только мы не учли, что в это же лето он решит проверить свои теоретические навыки на деле. Как-то пришёл с тур клуба сияющий:

– А меня могут взять в настоящий поход в Карпаты! Вы отпустите? – посмотрел на нас с Сашей с надеждой и вызовом одновременно.

– А когда поход? – спросила я, чтобы дать себе немного подумать.

– В июле.

– Егор, но мы же все собирались ехать на море! – сказал Саша.

– А в августе нельзя будет съездить? – сын начал заметно нервничать, явно для себя всё решив.

– Сынок, ты ещё так мало занимался в тур клубе, мне кажется, рано тебе в поход, – я старалась говорить спокойно, – нам пока не хотелось бы отпускать тебя одного. Так далеко и опасно.

– Мам, что там опасного? Мы же в спас жилетах будем и в шлемах! И там будет много взрослых, они будут за меня отвечать.

– Нет, Егор, я категорически против похода именно этим летом! Вы взрослеете, и наша совместная поездка всей семьёй на море, возможно, будет последней. Давай ты годик потренируешься, а на следующее лето мы и байдарку купим, и заранее спланируем свой отпуск с Алёнкой и твой поход. Потом, мы никого не знаем из тех людей, с которыми можем отпустить подростка. А если что случится? – я смотрела на сына испуганными глазами.

– Ну вот, я так и знал! Что я теперь в клубе скажу? Что я маменькин сынок, и мама меня не отпустила? – Егор начал раздражаться и повышать голос.

– Маша, давай пока не будем принимать решения. Нужно познакомиться с руководителем клуба, посмотреть маршрут, узнать, сколько всё это будет стоить, нельзя же парню всё время быть около тебя. Да, ты очень беспокойная мама, но дети растут… Я в восьмом классе уже из дому уехал и поступил в физ-мат школу. Тоже далеко.

– Саша, время было другое! С этой гласностью и перестройкой в стране такая неразбериха! А Карпаты – это же западная Украина! Там всегда к русским не очень хорошо относились.

Егор стоял в растерянности. Мои доводы его не убеждали, он просто думал о том, как сломить моё сопротивление. Как потом оказалось, он уже твёрдо пообещал товарищам по клубу, что на него можно рассчитывать. Если он откажется, то и второй человек в байдарке в поход пойти не сможет. Этим человеком, случайно или нет, оказалась Валентина. Об этом мы тоже не знали,… Если бы и узнали, могли мы предположить, что взрослая девушка влюбится в пацана?

Неделю Егор практически со мной не разговаривал. В семье нарастала напряжённость. Алёнка стала на мою сторону, а Саша решил поддержать сына, почти каждый вечер уговаривая меня смириться с тем, что он взрослеет, и пора его отпускать.

– А если он утонет? А если получит травму? А как со спиной, он ведь так к врачу и не сходил? Ты представляешь себе, сколько весит байдарка? Да ещё и рюкзак с палаткой? Не под силу ему поход! Не по возрасту! Ему только четырнадцать! – мне казалось, я говорю очевидные вещи, а муж отмахивался от моих доводов, стоя на своём.

– Маша, если так рассуждать, то из дому его тоже выпускать нельзя. А вдруг машина собьёт? А вдруг кирпич с крыши упадёт? От жизни и её опасностей не застрахуешь!

– Саша, ну что ты такое говоришь? Накаркаешь! Понимаешь, чувствую я, что нельзя его отпускать! Как подумаю об этом походе, в груди начинает жечь. Можете вы хоть раз меня послушать!

– Я не знаю уже, кого мне слушать, – Саша очень не любил подобные ситуации, когда нужно выбирать из двух зол. – Предлагаю пока ничего не предпринимать. Пусть сам ещё раз всё обдумает.

Только сын сам думать не стал. В субботу после клуба он вернулся домой чуть раньше, чем обычно, в сопровождении руководителя клуба Геннадия Сергеевича, которого все звали Геныч. Мне он сразу не очень понравился своим простецким видом и речью. Конечно, как воспитанный человек и радушная хозяйка, я пригласила нежданного гостя пройти в гостиную. Я села на диван, муж рядом, Геннадий уселся напротив нас на стуле, широко расставив ноги. Егорка остался стоять.

– Мария Ивановна и Александр Александрович! Понимаю, что пришёл без приглашения, но другого выхода нет, – он помолчал. – У вас вырос замечательный сын! Он очень ответственный и взрослый. Не по годам. Я уже не раз сплавлялся по рекам на байдарке. И не каждого могу взять с собой. А вашего возьму! И отвечаю за него головой! У меня тоже есть сын, но он ещё мал. Вырастет – обязательно будет ходить со мной! Отпустите Егора! Иначе у нас поход не состоится! Заменить его некем, а всё уже расписано на четыре экипажа. Я вас уверяю, никакой опасности сплав по этой реке не представляет! Привезу его в целости и сохранности! – Геннадий почти всё время обращался ко мне.

– Даже не знаю, что вам ответить, – под таким натиском я потеряла почву под ногами. – Он самостоятельно ещё никуда не ездил! Мы всей семьёй собирались на море.

– И что он там делать будет? – удивлённо посмотрел на меня руководитель клуба. – На песочке загорать? Вечером на дискотеку ходить? Это же для парня – скукотища! Александр Александрович! Вы же хотите, чтобы сын вырос настоящим мужчиной? И вы сами в молодости спортом занимались. Пора отпускать его в самостоятельное плавание!

– Ладно, мы подумаем, – я решила сразу не сдаваться. – До похода ещё больше месяца, время есть.

– Не так много. Нам ещё снаряжение готовить надо и билеты на поезд уже покупать пора. Пожалуйста, отпустите парня! Посмотрите на него, он так хочет быть самостоятельным!

– Молодой человек, я сказала, что подумаем! – мне было неприятно, что какой-то незнакомый мне Геннадий Сергеевич решает за нас, что будет лучше для нашего сына.

В течение всего года после этого злосчастного похода я ругала себя и мужа, что мы поддались на уговоры и отпустили Егора. Тем самым мы определили его дальнейшую жизнь, полную горечи, боли, тревоги и ноши не по годам. Нам же выпала доля отчаявшихся родителей…

Где та невидимая грань между ребёнком и подростком? Всем ли родителям удаётся пройти подростковый возраст детей без боли, разочарования и потерь? В тот период я часто вспоминала себя, но, во-первых, я была девочкой, а во-вторых, родителям до меня не было никакого дела. Они жили своей жизнью, а я – своей. Где-то в классе восьмом я без разрешения уехала с подругой и её родственниками в Домбай. Я сказала младшему брату, чтобы передал отцу о моём позднем возвращении – и всё! Я любовалась красотами гор, речушек, цветов, я была поглощена нечаянным путешествием, радостью общения с подругой, я совершенно не думала о том, что будет, когда я вернусь домой. Умом я понимала, что у Егора наступил такой период, когда семья отодвигается на второй или последний план, но я его так любила, что принять подобную ситуацию душой не могла.

Почему у нас в семье снова, год спустя, напряжение из-за похода? Второй раз нет ни одной причины, чтобы отпустить его туда на майские праздники, но ни предстоящие экзамены, ни мой категорический отказ, ни слёзы сестры не помогли.