Глава первая
Уильям Трандл

Знакомьтесь – Уильям Трандл.

Главное, что нужно знать о маленьком Уильяме: он любит динозавров. Точнее, не просто любит. Он обожает динозавров. Обожает до такой степени, что лучше я напишу это заглавными буквами:

УИЛЬЯМ ОБОЖАЕТ ДИНОЗАВРОВ!

У УИЛЬЯМА БЫЛА… о, простите. У Уильяма была пижама с динозаврами, носки с динозаврами, штанишки с динозаврами, зубная щетка в виде динозавра, обои с рисунком из динозавров, два постера с динозаврами, лампа с динозаврами, а уж игрушечных динозавров столько, что они не поместились бы даже в большой рюкзак. Если Уильям в чем и был уверен, так это в том, что динозавров много не бывает!

Кособокий домишко Уильяма стоял на краю шумного квартала, а тот в свою очередь находился на краю еще более шумного города. Домик был совсем маленький, но его обитатели этого не замечали. Ведь их было всего двое: Уильям и его папа, Боб Трандл.

Тебе, наверное, интересно, почему у Уильяма не было мамы. Что ж, мама у него, конечно, когда-то была, но, увы, она умерла, когда Уильям был еще совсем крошкой. Сколько Уильям себя помнил, они с папой всегда жили вдвоем.

Маленький Уильям любил не только динозавров, но и _{РОЖДЕСТВО}. Однако его любовь к этому празднику не могла даже близко сравниться с теми чувствами, которые питал к Рождеству его отец!

Мистер Трандл до того любил Рождество, что, когда праздничные дни заканчивались, мог безутешно рыдать целую неделю. А бывало, что и месяц. Он пытался всеми силами удержать Рождество. У него даже была припрятана в шкафу рождественская елка. Она весь год стояла наряженной, и когда мистер Трандл открывал ящик с носками, на ней вспыхивала гирлянда. Каждое утро он одевался, смотрел на зеленую красавицу и повторял про себя: «Чем больше дней прошло с предыдущего Рождества, тем меньше осталось до следующего». Только это его весь год и утешало.

В то утро, когда ПРИКЛЮЧИЛОСЬ ТО, ЧТО ПРИКЛЮЧИЛОСЬ, мистер Трандл пребывал в приподнятом настроении. А всё потому, что наступило первое декабря.

– Уиллипус, собирайся в школу! – позвал мистер Трандл из кухни. Там он намазывал маслом горячие оладьи (его любимый завтрак).

Уильям закатил глаза, услышав, что папа опять назвал его этим дурацким прозвищем. Подумать только – Уиллипус!

– Пап, не называй меня так! Мне ведь уже почти восемь лет! – крикнул Уильям из своей комнаты, запихивая в рюкзак учебники.

– Но мы, кажется, договаривались, что тебя можно называть Уиллипусом, когда ты не в школе? Нельзя вот так менять уговор, Уиллипус! – поддразнил сына мистер Трандл, заходя в комнату. – С первым декабря!

С сияющей улыбкой он водрузил на письменный стол поднос с завтраком и восторженно указал на продолговатую коробочку рядом с тарелкой золотистых оладий. Уильям увидел адвент-календарь с маленькими шоколадками.

– Спасибо, пап! А твой где? – спросил Уильям. Каждый год они с отцом заводили новый календарь, и утром перед школой вместе открывали очередное картонное окошечко. Такая уж была у них традиция.

Уильяму показалось, что в глазах мистера Трандла промелькнула печаль. Впрочем, он тут же улыбнулся.

– А я решил: пусть в этом году будет один на двоих, а? – В последнее время у них всё было одно на двоих: с деньгами стало туговато. Но Уильям не возражал.

– Ладно, пап! – ответил он. – Я открою окошко, а ты можешь съесть первую конфету.

– Давай, лучше я открою окошко, а первую конфету съешь ты! – предложил мистер Трандл.

– Спасибо! – ответил Уильям. Втайне он надеялся, что папа именно это и предложит.

– Скажи «сыр»! – мистер Трандл сфотографировал их вдвоем. – Ах, какие замечательные получатся в этом году открытки!

Еще одна семейная традиция Трандлов: каждый год первого декабря фотографироваться вместе, а потом печатать открытки и рассылать их всем дальним родственникам. Тете Ким с острова Уайт, прабабушке Джоан, похожей на ведьму, кузинам Лили и Джо, тетушке Джули, троюродному брату Сэму, дяде Х. Трандлу, прадедушке Кену… Список был длиннющий, и половину этих родственников Уильям в глаза не видел!

– Уильям, а ты уже придумал, что попросишь у Санты в этом году? Ведь скоро уже будет пора писать письмо, – сказал мистер Трандл, открывая первое окошечко шоколадного календаря. Уильям достал из ячейки маленькую шоколадку в виде снеговика, но аппетит у него вдруг пропал.

– Эй, что случилось? – спросил его мистер Трандл.

– Ну… просто… понимаешь, мне кажется, что в этом году Санта вряд ли сможет подарить мне то, что я хочу, – Уильям бросил печальный взгляд на стену, где висел постер с динозавром. – Я почти уверен, что эльфы не смогут смастерить настоящего динозавра.

– Смастерить? – глубокомысленно повторил мистер Трандл, делая глоток чая. – Вообще-то эльфы ничего не мастерят.

Уильям растерялся.

– Но… я думал, что эльфы Санта-Клауса сами делают подарки в своей мастерской на Северном полюсе, – сказал он.

– Что за детские сказки! – мистер Трандл от возмущения захлебнулся чаем. – Уильям, дорогой, это чушь! Глупые, никчемные, наивные россказни! И тот, кто наплел тебе это, просто болван! Мастерят подарки? Ха! Хочешь, расскажу, как на самом деле всё устроено на Северном полюсе? – спросил мистер Трандл и глаза его вдруг загорелись.

– Да, пап, пожалуйста, расскажи! – воскликнул Уильям и уселся поудобнее. Ему всегда нравилось, когда папа рассказывал истории. В этом мистеру Трандлу не было равных. Особенно хорошо у него выходили истории про Рождество, ведь, как ты уже знаешь, мистер Трандл обожал всё, что связано с этим праздником! Он знал всё, что только можно о Санте, эльфах и Северном полюсе. С самого детства рождественские каникулы были его любимыми и уж конечно, праздновать он всегда начинал первым. Однажды мистер Трандл нарядил елку в июле (соседи были очень недовольны). Уильям просто обожал эту историю!

– Во-первых, любому понятно, что у эльфов слишком маленькие ручки. Такими хорошую игрушку не смастеришь. К тому же, у них всего три пальца.

– Три пальца? Да ладно, пап! – Уильям неуклюже загнул два пальца, пытаясь представить, что их у него всего три. – А какого эльфы роста? – спросил он.

– Очень маленького, Уильям. Эльф – как человек, на которого смотришь в перевернутый бинокль, – пояснил мистер Трандл.

– Ух ты! – Уильям отлично знал, как выглядят люди в перевернутом бинокле.

– Игрушек они не делают, – продолжал мистер Трандл. – Эльфы с Северного полюса отлично умеют огородничать и копать. Итак, слушай, как у них всё устроено. Сначала Санта получает письма от девочек и мальчиков со всего света. От таких же детей, как ты, Уильям! Они пишут, что хотели бы получить на Рождество. Потом Санта садится в кресло-качалку у камина и читает все письма вслух. Не про себя, Уильям, а вслух!

Уильям кивнул, он слушал папу очень внимательно.

– Это очень важный момент, Уильям! Ведь в комнате, где Санта читает письма, стоит очень старая волшебная елка. Она вся кривая и сучковатая, и если бы ты ее увидел, то решил бы, что из горшка с землей просто торчит сухая ветка. Однако это самая первая рождественская елка на Земле! И она еще жива. Теперь она растет в горшке и слушает, как Санта читает письма.

– Елка слушает? Ты серьезно? – с удивлением спросил Уильям.

– Ну конечно! Все деревья слушают, Уильям. А ты думаешь, почему они всё время молчат? Потому что слушают, почему же еще! – заметил мистер Трандл. – Итак, Санта читает письма вслух, а на старой сучковатой волшебной елке тем временем вырастают пучки странных на вид бобовых стручков.

– Бобовых стручков? – воскликнул Уильям. – Что еще за бобовые стручки?

– Стручки с волшебными рождественскими бобами, Уильям. Санта собирает их и отдает эльфам-огородникам. Те варят их в котлах, стручки лопаются, и бобы выпрыгивают наружу! Бобы эти очень большие, в красно-белую полоску. И такие вкусные, что если съесть даже один, из глаз польется радуга, а сами глаза просто лопнут! Поэтому их ни в коем случае нельзя есть!

Уильям кивнул и постарался запомнить, что волшебные рождественские бобы не едят.

– Потом эльфы-огородники относят бобы на поля, засыпанные чистейшим снегом, и сажают глубоко в сугробы. А закончив, собираются и ждут особого сигнала. И пока ждут, поют песенку.

Мистер Трандл откашлялся и запел очень необычную песню, подражая голосу эльфа:

 
Я жду и жду сигнала,
Ледышкой на снегу.
Скорей, бобы, не спите!
Я больше не могу!
Замерз я, как сосулька!
Ну где же волшебство?
Бобы, не тормозите!
Уж скоро Рождество!
 

– Ого! – удивился Уильям. – Неужели эльфы действительно поют такую песню?

– Да, каждый год! – ответил мистер Трандл. – А потом, в определенный час и определенную минуту в небе над Северным полюсом вспыхивают необыкновенные танцующие огни.

– Северное сияние? – закричал Уильям. – Я видел по телевизору!

– Точно, сынок! Прекрасное северное сияние. Это и есть тот сигнал, которого ждут эльфы! И тогда наступает черед эльфов-копателей.

– А что они делают?

– Терпение, друг мой, – мистер Трандл весь сиял от предвкушения. – Они копают, коп-коп-коп-копают, вскапывают снежные поля, пробиваясь сквозь ледяную корку толщиной с наш дом и прозрачную, как стекло! Но ищут они не золото и не бриллианты. Игрушки – вот их цель! Видишь ли, рождественские бобы в снегу прорастают, и их волшебные корни – громадные, извилистые, ужасно длинные – прорезают лед. Именно там, во льду, на замороженных корнях появляются игрушки для всех детей на свете. Они получаются из рождественских бобов с волшебной елки, которая внимательно слушала, что написано в письмах Санта-Клаусу, и поэтому знает, что и кому подарить! – завершил мистер Трандл.

– Вот это да! – ахнул Уильям.

– Да, Уильям, только представь себе это! Вот теперь ты знаешь, чем именно занимаются эльфы.

Теперь и вы знаете, чем именно занимаются эльфы (не сомневайтесь, это правда – ведь об этом написано в книге, а книги не врут).

Глава вторая
Яйцо во льдах

Тем временем – далеко-далеко, за тысячи километров от кособокого домика, в котором жил Уильям – с неба, затянутого густыми снежными тучами, падали снежинки. Это были самые большие снежинки в мире. Если бы ты высунул язык и поймал одну такую снежинку, тебе бы даже не нужно было ужинать: ты сразу бы почувствовал себя сытым! – такие они были большие и пушистые.

Эти снежинки отличались от обычных, потому что падали с неба на Северном полюсе. А на Северном полюсе всё не как обычно!

Снежинки падали на землю со звуком, который эхом разносился по окрестным горным склонам. Этот звук напоминал барабанный бой марширующего оркестра:

Но тишину нарушал не только звук падающих снежинок. Стоило прислушаться повнимательнее, и можно было услышать доносившиеся из-под земли голоса. Они пели в такт бумканью падающих снежинок. Это были эльфы – те самые северные полярные эльфы, о которых мистер Трандл рассказывал Уильяму.

Они пели рабочую песенку эльфов-копателей, а слова в ней были примерно такие:

 
Копаем, копаем ночь напролет,
И утро, и день, и вечер пройдет,
А мы всё копаем, но ищем не клад,
Не место, где бриллианты лежат.
Мы ищем игрушки для славных детей,
Хороших детей, послушных детей,
Пусть пальцы отмерзли и нос посинел,
Копаем, копаем, таков наш удел!
 

Песенки вроде этой эльфы придумывают постоянно. Эльфы с Северного полюса вообще не разговаривают, как мы с вами! Они говорят только в рифму. Допустим, северному эльфу захотелось стакан свежего апельсинового сока. Думаете, он скажет: «Можно мне стаканчик сока, пожалуйста»? Ну уж нет! Эльф выдаст что-то вроде:

 
Из свежих апельсинов сок
Ты не нальешь ли мне, дружок?
Он слаще меда и конфет.
Питья вкуснее в мире нет!
 

А когда один эльф с Северного полюса хочет пожелать другому доброго утра, он говорит так:

 
С добрейшим утром, северный полярный брат!
Тебя увидеть вновь я очень рад.
Надеюсь, удача тебя не оставит
И счастья тебе это утро прибавит!
 

У эльфов есть подобные стихи и песенки на любой случай, и они постоянно выдумывают новые. Одни выходят лучше, другие хуже, некоторые – совсем ужасные, но эльфы всё равно их поют.

В этот морозный декабрьский день во льдах под снежными полями Северного полюса трудились восемь эльфов. Их звали Соня, Конопатый, Скороход, Сластена, Звездочетка, Щекастик, Снежок и Брокколи. Они были очень маленькие, как и рассказывал мистер Трандл, – не выше твоих колен – и наряды у них были самые необыкновенные. У кого платье из чайной чашки, у кого меховое пальто, увешанное электрическими лампочками, – то еще зрелище!

Каждый занимался своим делом.

Соня копал.

Конопатый держал фонарь, чтобы Соня видел, где копать.

Скороход разводил огонь.

Сластена кипятил чайник.

Звездочетка заваривала чай.

Щекастик поджаривал четыре булочки (по половинке каждому эльфу).

Снежок намазывал их маслом.

Брокколи следил за порядком.

Всё утро они копали, ели булочки и пили чай; и уже подумывали, не пойти ли пообедать (у северных полярных эльфов отменный аппетит и они всегда хотят есть).

– Булочки кончились! Ничего не осталось! – возмутился Брокколи. – Вы как хотите, а я хочу есть. Пора обедать!

Но Соня не слушал. Он стоял в конце длинного тоннеля, который уже два часа долбил лед.

Глубоко погрузившись в свои мысли, он мурлыкал под нос вот такую коротенькую песенку:

 
Долблю я лед, копаю я снег,
И ночью и днем, уже целый век,
Чтобы довольный ребенок нашел
В праздник под елкой большое… ЯЙЦО?!
 

Эльфы хором ахнули. Щекастик даже уронил на снег свою половинку булочки, да еще маслом вниз!

– Не в рифму! – воскликнул встревоженный Снежок. Дело в том, что северные эльфы всегда говорят в рифму. Чтобы эльф не срифмовал стих – это большая редкость!

– Это правда иль я в бреду? Что-то странное здесь, во льду! – закричал Соня, к которому вернулась способность рифмовать.

Семеро эльфов побросали чай с булочками у входа в тоннель и кинулись смотреть, что он нашел. Скороход поднял большой медный фонарь, подвешенный на длинной палке, так, чтобы тот освещал им путь. Ледяной тоннель озарился желто-голубым сиянием, и эльфы увидели то, что заставило их раскрыть рты, вытаращить глаза, и оторопеть.

Громадное замороженное яйцо!

Большинству наших эльфов было уже больше двухсот лет, и за свою жизнь на Северном полюсе они успели повидать немало всяких странностей. Но яйцо во льду? Это было что-то новенькое.

Эльфы начали перешептываться и совещаться (разумеется, в рифму). Каждый пытался получше разглядеть яйцо, наполовину вмерзшее в лед. Скорлупа у него была блестящая и очень красивая. Эльфы подошли ближе и устроили настоящий переполох. Между Сластеной и Соней даже разразился спор. Впрочем, нам со стороны он бы показался дуэтом двух тонкоголосых певцов. Вот о чем они спорили:

 
– Братцы, яйцо откопали мы с вами!
– Откуда оно? Какими судьбами?
– Не знаю! Но нужно его достать!
– А вдруг оно треснет? Зачем рисковать?
– А ты предлагаешь оставить во льду?
Можно и съесть! Сойдет за еду!
– Еду? Ты в уме ли? Совсем идиот!
Детеныш в яйце беззащитный живет!
 

Соня пропел последнюю строчку, и тут случилось нечто, заставившее эльфов подскочить на месте.

Яйцо вздрогнуло!

В тоннеле воцарилась полная тишина. Эльфы сбились в кучу и уставились на яйцо. Внутри него действительно кто-то был! И тогда они хором запели:

 
Яйцо откопаем, домой отнесем,