Вечер разговоров

Нежный шелест листьев доносился сквозь открытое окно. За их шепотом спешило чириканье мелких пичужек, нелепо сражавшихся на подоконнике за букашек. Одну из птичек перевернули на спину, и та забавно дрыгала крохотными лапками, пытаясь вернуться в бой. В воздухе пахло весенними ароматами цветов и березовых почек. Яркое солнце ласково щекотало глаза и наполняло приятным теплом.

Медленно отходя ото сна, Ярик потянулся и с удовольствием сложил руки над головой на мягкой подушке. Он лежал на добротной деревянной кровати и утопал в пуховой перине. Легкое тканое одеяло растянулось на нем, словно кошка, уснувшая на хозяине. К слову, кошка тоже была. Вернее, кот. Похожий своим черным мехом на прогоревший уголек, он растянулся в ногах мальчика. Одним видом он показывал, как же сладко ему спится.

Открыв глаза, Ярик обнаружил себя посреди просторной, но изрядно захламленной комнаты. Возле кровати вальяжно расположилась пузатая, словно грузная баба, тумбочка из старого соснового пня. На ней стояла деревянная чарка с водой и миска с горячим картофельным пюре. Верхушку блюда украшала румяная куриная ножка и россыпь зелени. А еще на столе стояла фигурка Лема, переданная ему отцом. Он поспешил взять ее в руки и спрятать от чужих глаз.

Запахи еды пробудили в животе заснувшего монстра, который громко заворчал, призывая скорее приступить к трапезе. Дремавший кот, почуяв пробуждение мальчика, перевернулся набок и приветственно мяукнул.

В конце комнаты слышалось поскрипывание пера по бумаге. За столом, на высоком изящном стуле, словно собранном из ивовых ветвей, восседал старик. Он нараспев бубнил что-то себе под нос. Ярик прислушался, поглаживая громко мурчавшего, словно бурный ручей, котика:

Там в лесу, где медведи по соснам гуляют,

Поют сойки, а зайцы щиплют траву,

Я тебя у пруда нагишом повстречаю.

А ты радостно тут же распу́шишь косу!

Сарафаны долой, полетели портки!

Я ищу наугад под водой свои цели.

Сразу ты поняла, как тебя видеть рад…

Старик повернулся лицом к Ярику, и озорно прищурился:

– Ох… Что-то стих мой пошел совсем невпопад.

Он расплылся в улыбке, довольный своими талантами. Лысую старческую голову обрамляли длинные и такие же седые, как и его внушительные усы и борода, волосы. Красный нос, словно огромная картошка, пророс между светлых голубоватых глаз, излучавших тепло и радушие.

Старик спрыгнул со стула. Он оказался не таким уж и высоким, как показалось сначала. На нем был надет обыкновенный балахон из мешковины, подвязанный вокруг солидного брюшка плетеной веревкой. Через плечо была перекинута небольшая сумочка, какие носят травники или знахари. Он неуклюже поковылял в сторону мальчика, опираясь на небольшую трость из орехового дерева.

– Здравствуйте, молодой человек! – озорным тоном поприветствовал дед мальчика, осматривая его лицо. – Вы, наконец, соизволили проснуться! А проспали вы почти неделю. Вижу, ваши раны неплохо затянулись, поэтому предлагаю уже познакомиться.

Мальчик только сейчас понял, что весь обмотан повязками. Царапки на лице заботливо смазаны мазями. Рана на голове покрыта травяной припаркой. Укусы от пиявок укрылись под слоями тряпочек, приятно благоухавших чередой и шалфеем. Только обожженная нога, обильно смазанная желтым бальзамом, слегка стонала.

– Да, я взял на себя смелость обработать ваши раны и покончить с лихорадкой! – звонко подытожил старик и драматично воздел палец к небу. – Итак, позвольте представиться, я – Яромир! Хотя в разные годы меня называли по-разному. Одни чудаки даже кликали меня Мазаем, когда я спас семью кроликов от наводнения. Почем, кто его знает? И вы, молодой человек, сейчас находитесь в моем скромном убежище. Можете чувствовать себя как дома!

Он снова улыбнулся, но тут же озабоченно сморщил лоб:

– Вы ешьте, ешьте, пока горячее!

Ярик кивнул и первым делом осушил до дна чарку. Сладкая, словно березовый сок, вода приятно холодила внутренности. Взяв в руки миску с едой и лежавшую рядом деревянную ложку, он тоже представился:

– Меня зовут Ярик.

– Ярик! Стало быть, Ярослав. Тезка! Какая приятная неожиданность, – не переставая улыбаться, выдавал болтливый дед.

Он отошел от изголовья кровати, отложил трость и взял на руки кота. Тот, как безвольное полешко, повис, свесив лапы. Видимо это было привычным делом.

– Ну, теперь можно и на ты, коли познакомились. На вы мы только с врагами, знаете ли. Ты кушай, не спеши. Имеется вдоволь добавки. А потом я жду твою историю. Не каждый день кто-то посреди ночи сваливается в мой огород и ломает мои чудесные тыквы. Ах, они были произведением искусства!

Качая головой, он удалился к своему столу и вновь принялся скрипеть пером. Ярик тем временем уплетал за обе щеки. Горячая вкусная еда сводила с ума, будто он не ел годами. Нечета склизким болотным лягушкам. Поперхнувшись, он начал есть медленнее, наслаждаясь каждой ложкой горячей еды.

Вычистив тарелку дочиста, он осторожно сполз с кровати. Вездесущий кот семенящим бегом пересек комнату, чтобы потереться о его ноги. Он завалился набок и принялся кататься по полу. Оставив кота в покое, Ярик надел кафтан, любезно выстиранный стариком, и неуверенными шагами подошел к хозяину дома.

– Спасибо, дедушка Яромир! – сказал он. – За то, что накормил. За то, что спас меня. Я…я думал мне конец.

Тот повернулся с милейшей улыбкой, по щеке покатилась слеза.

– Ох, Ярослав, Ярослав! Знал бы ты, как приятно слышать слова благодарности! Ради этого, пожалуй, и стоит делать добрые дела!

Мальчик смущенно молчал, не зная, что сказать. Обратив внимание на рукописи старика, он спросил:

– А что ты пишешь? Какие-нибудь истории?

– Ох, истории… Нет-нет, – он рассеянно копался среди желтых листов, коими был завален весь стол, и поднял один из них, – ну-ка, послушай:

В корчме на лавках я сидел,

Вокруг меня витали звезды.

И вдруг я что-то разглядел:

Была то кружка пива. С водкой!

А ведь известно, что пивко,

Под водочку идет получше.

И на душе стает тепло,

Смешав их в чарочке погуще.

Я устремился сквозь толпу,

Желая завладеть лишь ею.

Рукой махнул я на судьбу,

Ведь счастье с ней найти сумею.

Сквозь злопыханье, я дошел,

Прильнул губами к грязной чарке!

Но в тот момент мне дали в глаз!

И снова звезды! Снова лавки!

Довольный старик захохотал, держась за живот. Ярик присоединился к нему, занявшись искренним смехом. Из глаз бежали слезы радости. Дедовские прибаутки пришлись ему по душе.

Насмеявшись вдоволь, улыбчивый Яромир положил свою руку на плечо мальчику и предложил:

– Пойдем во двор, разомнешься немного и поговорим.

Он неуклюже сполз со стула, вооружился тростью и отправился к двери. Сбитая из толстых досок, окрашенных в зеленый цвет, она казалась неподъемной. Не без труда старик отворил ее и махнул Ярику, предлагая пройти за ним. Мальчик вышел наружу, и яркий свет на миг ослепил его.

Полуденное солнце, по-весеннему теплое, ласкало сочную зеленую траву, поросшую плотным ковром вокруг стариковского дома. Невдалеке раскинулся небольшой сад, огороженный низкой изгородью из тонких березовых веток. Прошмыгнувший за ними кот уже гонялся за бабочками-капустницами, выкидывая коленца в невиданных пируэтах. Вдоль изгороди пестрой лентой протянулись разномастные цветы, причудливых форм и размеров. В самом саду же виднелись саженцы картофеля, вилки́ капусты, морковь, редька, всяческая зелень, листья табака и несчастные раздавленные тыквы, размером с добрую собаку.

«Видимо, сюда я и свалился. Но откуда…?»

Все вопросы отпали, когда Ярик посмотрел выше. Вокруг райской полянки, где жил дружелюбный старичок, протянулась высокая скалистая гряда под снежными шапками. По ее краям виднелась редкая поросль и жиденькие кустики. Еще выше раскинулся сосновый лес, уходящий верхушками к облакам. Отсюда, казалось, что перед тобой возвышается целая гора, и становилось как-то не по себе. Словно ты маленькая букашка.

– Это…волшебство, – прошептал мальчик.

– Да брось, дорогой Ярослав! – засмеялся Яромир. – Это не волшебство. Это природа! Когда дружишь с лесом, его обитателями, с горами и солнцем, они могут творить в ответ такие чудеса, – он понизил голос до загадочного шепота, – что не сможет ни один кудесник во всем мире.

Казалось, его палец живет своей жизнью и снова устремился ввысь.

– Но…снег, – разведя руками, воскликнул Ярик. – И теплое солнце! И зеленая трава. Осень ведь кончается, почему здесь все не так, как в остальном лесу?

– Вопросы, вопросы! – небрежно отмахнулся старик. – Оставь их на потом. Сначала поведай мне свою историю! Тыквы по-прежнему ждут объяснений.

Он поудобнее устроился на лавочке, стоявшей под круглым окошком низкого, почти что вросшего в землю, домика. Крыша его вся поросла сочной муравой, кое-где пестрели цветы одуванчика. Дымохода, как на избах в родной деревне, не было. Что неудивительно, если вокруг всегда стоит тепло.

Порывшись в своей сумке, Яромир извлек длинную трубку. Каким образом она сумела в ней поместиться, Ярику оставалось лишь гадать. Небрежно сунув ее в рот, старик что-то пробурчал под нос и взмахнул руками. В его ладонях вспыхнул маленький огонек. Ароматное зелье в трубке зашипело, потянулся легкий синеватый дымок.

– Для долгих разговоров табачок подходит лучше всего, – хитро прищурил глаза старик.

И разговор вышел действительно долгим. Ярик присел на траву перед дедушкой и поведал о родной деревне. О том, как они выживали, вопреки суровым степным законам. О праздниках и печалях, которые доводилось переживать. О своих лучших друзьях, девочке Мане и верном Вьюнке. И об отце.

Яромир молча слушал, попыхивая трубкой, выдавая порой причудливые колечки из дыма. На его лице играла мечтательная улыбка, когда мальчик говорил о жизни простого деревенского люда.

Но потом настал черед рассказа о ночи, перечеркнувшей историю маленького хутора. Кустистые брови старика тревожно встретились над глазами, когда до его ушей донеслись вести о свирепом гиганте, источавшем пламя, возглавлявшем некое Воинство Пекла и убившем храброго отца мальчика.

– Ну же. Все позади, – сказал Яромир и по-отечески положил руку на плечо рыдающему Ярику. – Все кончилось. Извини, что заставил тебя пережить это снова.

Мальчик утер слезы и продолжил рассказ, поведав о пути через степи, пленении Мани, смерти верного пса. О пожаре, гнавшемся за ним. О зыбких топях, едва не поглотивших его навеки. О бойне на полянке лесорубов.

Ярик сидел, опустив голову, опустошенный, будто проделал весь этот путь заново. Яромир задумчиво дымил, скрестив руки на коленях. Даже кот, будто осознавая тяготы, которые пришлось пережить юному гостю, оставил свои занятия и подошел, чтобы утешить его.

Солнце к концу рассказа уже успело спрятаться за верхушками сосен. На полянку старика медленно наступала вечерняя мгла. Ветер усилился. Он, как пастух, нагонял новую порцию серых барашков-облаков. Тревога отпустила Ярика. Всхлипы прекратились. Он перебрался на лавочку, примостился возле деда и принялся изучать свои пальцы. Яромир же все сидел с отрешенным видом, погрузившись в раздумья.

Только когда начало темнеть по-настоящему, он зашевелился, словно очнулся от дремы, и поманил мальчика внутрь. Тот уже начинал стучать зубами от вечерней прохлады.

Быстренько сообразив кипятку, старик разлил по кружкам ароматного чая с травами и поставил перед своим гостем корзинку с подслащенными сухарями. Они устроились на крохотной кухне, притаившейся в углу дома, возле смотрящих на уличную темноту окон. Над шкафами висели связки чеснока, табака и ароматных веточек, чьи запахи бодрили тело и дух. Ярик уселся на табуретку, не доставая ногами до пола. Старик же приволок свой изящный трон, неловко взгромоздившись на него, как снегирь на ветку.