Глава 2.5
Выживание.
Часть 1.

Что человек забыл в космосе? Что хотел он там найти? Высший разум? Безграничную власть? Откуда у него такая гордость, стремление схватить больший кусок? Люди они такие, говорить любят, а слушать не желают. Почему же человечество стало заложником на своих кораблях в этой бесконечной пустой тьме. Почему бы не бросить враждовать друг с другом, забыть былые обиды и вернуться домой – на Землю? А ответ в этой загадке прост – Земли больше нет.

Нет, она не уничтожена… в прямом смысле. Но сейчас это уже не дом для людей, и никогда им уже не станет. Полуразрушенный гигантский шар, с тысячами обломков, гуляющих по его орбите, до сих пор кружит в Солнечной системе. Теперь это не тот приятный для глаза шарик с зелеными островками земли, посреди завораживающей синевы мирового океана. Теперь это планета покрытая пеплом. Черная обожженная пустыня, где нет ничего кроме смерти. Моря и реки высохли, материки разрушены.

В давние времена технический прогресс человечества достиг тех высот, когда люди могли беспрепятственно путешествовать между планетами своей солнечной системы и колонизировать их. Но через несколько столетий человеку и этого было мало. Человеческой жадности, как и размерам вселенной – нет предела. Он вышел за границы своей системы. И вскоре обнаружил, а точнее его обнаружили, обитатели других галактик.

Мало кто принял людей, как равных себе космических соседей. Некоторые нейтрально и даже немного с опаской относились к новой расе, вступившей в новую вселенскую жизнь. Но многие считали людей дикарями, паразитами, раковой опухолью на теле мироздания. Во многих уголках вселенной человек не ставился выше таракана. Первое время людские челноки захватывали и использовали людей в качестве рабов. Но эта идея оказалась не актуальна, потому что оказалось, что человек – единственная раса в мире, которая нуждается в кислороде. На других планетах без запасов кислорода она попросту не выживет. Некоторые признали человека как новую космическую дичь, и устраивали на них охоту. Некоторым расам пришлась по вкусу человечина. Каждый день люди гибли тысячами.

Но в тихом омуте черти водятся. Пока весь космический мир насмехался над ними, люди учились. Создавали и модернизировали оружие и повышали защиту и стойкость брони, увеличивали скорость и маневренность кораблей, учили языки и повадки других рас. И с каждым разом бывалые жильцы вселенной испытывали все больше неудач в попытке захватить людской корабль. С каждым разом захват происходил все жестче и кровавей. Люди стали хитрее. Теперь они специально высылали пассажирские челноки, битком набитые вооруженными до зубов солдатами. Участились случаи, когда нападающий корабль захватывали и буксировали на Землю. Там он подробно осматривался, изучались инопланетные технологии и оружие, особенно оружие. А вскоре этот корабль вставал в ряды войск и становился частью космического человеческого флота. Вскоре звездный мир понял, что человек не такой безнадежный и безобидный, как им поначалу казалось.

Гаскорианцы – раса с планеты Гаскорра, одна из самых кровожадных рас во всей вселенной. В немногом внешне похожий на человека гаскорианец-воин имел две руки, две ноги, и средний рост был несколько повыше. С телесной окраской сине-фиолетового оттенка на руках и ногах имел по три пальца, с острыми, как бритва, когтями. Гаскорианец не носил ни обуви, ни одежды. Ему это было без надобности. Тело у него было покрыто большой и жесткой, словно сталь, чешуей. Лишь висевшие на нем, в редких местах, дополнительные куски брони, придавали ему более устрашающий и варварский вид. На макушке головы у него были несколько десятков небольших, но весьма острых, рогов. Бывало, что потеряв оружие в бою, гаскорианец словно бык таранил свою цель головой. Вместо носа лишь два маленьких отверстия по краям лица. И глаза, черные, как сама галактика, которых у гаскорианца было целых три штуки. Все три на одном уровне. Один располагался ровно по середине, два других ближе к бокам. Расположение глаз позволяли видеть практически все, что происходит вокруг. Это было очень удобно, потому что гаскорианцы были мастерами ближнего боя, и было очень сложно подойти к нему сзади. Рот гаскорианца был по человеческим меркам просто огромен. Гигантская пасть на пол лица, с тремя рядами зубов как у акулы. Один вид на взрослого, скалящегося на тебя гаскорианца, мог и матерого воина заставить впасть в ступор.

Непонятно почему, но именно гаскорианцы испытывали большую ненависть к людям, чем все остальные расы вместе взятые. Именно они разрывали людей на части и затем пожирали их. Именно они перехватывали каждый день сотни кораблей и убивали тысячи людей. Имея очень плохую репутацию в ближайших галактиках, многие боялись им перечить.

После того как гаскорианцы раз за разом испытывали крах в стычках с людьми, их репутация была надломлена. Поняв, что человеческий род не так слаб, гаскорианцы возжелали захватить планету Земля, и покончить с расой людей навсегда. Какого же было их удивление, когда собрав все силы и напав на Землю, они даже не смогли высадится на ней. Оборонительная мощь планеты стала настолько сильна, а летчики стали настолько искусны и маневренны, что гаскорианские корабли уничтожались ещё на подлете. Миллионы людей погибли в тот день. Но в разы больше погибло гаскорианцев.

Не медля, войска людей спланировали контратаку, собрав остаток сил в кулак, они направили его на родную планету нападавших – Гаскорр. Не имея практически никакого сопротивления, люди уничтожили всё население планеты, не щадив никого. Месть сладка. Человек очистил гаскорианцев с лица вселенной.

После такой сокрушительной победы многие поменяли свое отношение к людям. Практически все бывшие союзники Гаскорра теперь стали на их стороне. Раньше они боялись трехглазых варваров, а сейчас боятся человека, над которым буквально вчера насмехались. Дипломатия – вещь непостоянная.

Но человечество на этом не остановилось…

Глава 3
Лимб.

Окоченевшее тело Дмитрича, словно деревянная кукла, лежало на остывшей полке. На соседней, наслаждаясь прохладным сумраком, молча, глядя в пустоту, сидели три узника. Говорить было трудно. После адской жары, которая вытолкала всю влагу из организма, жутко хотелось пить и есть. Никто из друзей, за всю свою жизнь, ни разу не испытывал такой тяготы организма. Горло щипало от сухости, а во рту не было даже слюны что бы смягчить эту колющую боль. Губы потрескались, кожа высохла настолько, что казалось – всего одно неосторожное движение, и ты рассыплешься на тысячи кусочков.

Пройдя невыносимое пекло от палящей звезды, транспортер с каждой минутой все больше остывал, а молодой организм понемногу справлялся с тяготами окружающей среды и силы к ребятам стали понемногу возвращаться. В голове витала мысль, что они прошли самую трудную часть пути. Сначала друзья могли разве что вяло хрипеть друг на друга, а вскоре, преодолев жажду, они уже болтали обо всем, чтобы отвлечься от предстоящего нелегкого будущего. Словно старые знакомые, которые сидят и от души смеются, вспоминая детские годы. Так и они, развалились на койке и давай вспоминать разные истории, что с ними приключались. Все они смеялись. И все понимали, что, прилетев на Акронус, они, возможно, никогда уже не смогут это сделать. Не будут сидеть бок-о-бок, и травить веселые байки. Никто не знал, что ждет их впереди, поэтому друзья наслаждались каждой минутой. Лишь труп на соседней полке и жуткий голод не давали полностью погрузиться в эйфорию.

Алексей в этой частично дружелюбной обстановке все-таки задал вопрос своим друзьям. Вопрос, который в последнее время интересовал его больше всего:

– Как думаете, правда ли то, что рассказал нам Дмитрич?

Друзья ответили не сразу, Алексей дал им время обдумать свои мысли.

– Трудно сказать, – первым начал Николай. – Был бы я судьей, я бы ему конечно не поверил. Первым же рейсом на Акронус отправил, без приговоров и разбирательств. Но что-то внутри меня все-таки заставляет ему поверить. Ну, то есть, в руки-колья я, конечно, не верю, но то, что ворюга какой-то высшим прикинулся это ведь уже не впервой. А про сестру как он говорил. Вы же видели, как он разрыдался, когда про неё разговор зашел. Мне даже стыдно как-то, что я нагрубил ему слегка. Нет, можете считать меня больным на голову кретином, но я не верю, что он мог её убить.

Алексей в очередной раз убедился, что у него с Николаем головы мыслят одинаково, выразить свои мысли лучше он бы не смог.

Вслед за ним, прокашлявшись, ответил Владимир.

– Знавал я этого Дмитрича. А точнее видел пару раз в соседнем секторе. Тот ещё пьяница. Спит прямо в проходах, орет на всех, что бешенный. Все на него смотрели и удивлялись – почему его такого андроиды уже давным-давно не забрали. Говорили, что из-за сестры его не трогают, она у него какой-то важный человек. То ли из высших, то ли нет, точно не знаю. Рассказывал он конечно убедительно, не спорю. Я и сам ему поверил отчасти. Но, в отличие от вас, я чаще был на заседаниях суда. Вы и так знаете. Мама заставляла меня ходить с ней. Может, думала, что я так буду подальше от неприятностей держаться, – саркастическим тоном произнес Вова, осматривая железную клетку. – И знаете, почти каждый раз там судили за убийство всяких алкоголиков, которые в приступе пьянства и агрессии убивали своих друзей и близких. Так что я не вижу ничего необычного в том, что Дмитрич натворил. Он ничем не лучше других сотен убийц, что каждый год ссылали на Акронус, разве тем, что он хотя бы раскаивается в том что сделал, – не щадя отрезал Владимир.

Алексея вновь удивила прямота Вовы. «Научится бы ему выражать мысли по деликатнее, а то как бы его острый язык не погубил его в тюрьме. Но, как ни крути, они оба правы, хотя в целом это уже было неважно. И Дмитрич и его сестра уже мертвы. Надеюсь, они сейчас в лучшем мире».

Леша вдруг вспомнил про браслет. Он внимательно осмотрел его – обычная цепочка из черного металла, которая соединена на маленьком, идеально гладком, квадратном камушке. Камушек этот, на вид ничем не примечательный, однако завораживал на себе взгляд. Когда он неподвижен, то был абсолютно черен, но как только начинаешь его двигать, то он начинал еле заметно переливаться во все цвета и оттенки, что известны глазу. Он вроде бы и оставался черным, но внутри него будто были заточены тысячи звезд, которые заставляют его незначительно менять свой окрас и даже немного, практически незаметно, светиться. Алексей вот уже несколько минут крутил этот необычный камень в руках, и внимательно всматривался в его пленящий танец цветов.

Показав свой необычный подарок сначала Николаю, тот, к разочарованию Алексея, не разделил с ним восторга. По словам друга, для него причудливый камень постоянно оставался черным. Вова же приметив игру красок камня, начал говорить что-то про падение и преломление света, но, затем закрыв камень ладонями, так чтобы к нему не проникал свет, и, посмотрев в малую щелочку, Владимир с удивлением раздвинул брови.

– Голубое свечение, очень интересно, – пробормотал он.

– Что такое? Почему? – с жадностью спросил Алексей.

– Не знаю, возможно ли это… но это очень похоже на светящийся камень с системы Анара. Королевский минерал. Если это так, то этому браслету уже многие сотни лет, то есть он на корабле еще со времен существования Земли. Неудивительно, что его хотели украсть.

Вова со всех сторон впивался взглядом в обычный с виду камушек. И с явным разочарованием протянул его обратно другу – ему не очень хотелось расставаться с такой редкой находкой.

Алексей незамедлительно проверил слова Вовы, и сразу же зажал его в ладонях, чтобы узреть таинственное свечение. Наигравшись с украшением, Алексей надел его на руку и посмотрел на окошко в стене. Но не увидел там ничего нового – сплошная чернота. Вся та же планета-спаситель красовалась перед их «тюремщиком». Мысли ребят витали в одном русле – все гадали о том, сколько же им ещё предстоит лететь, и где в этой чертовой коробке найти хотя бы глоток воды.

С их разговора прошло около получаса, Вова и Коля тихонько посапывали, а Алексей так и не мог уснуть, обдумывая слова своих друзей и играясь с браслетом. Его организм был настолько вымотан, что витал страх, будто уснуть значило не проснуться никогда. Но усталость и голод все-таки взяли свое. Глаза налились свинцом. Алексей начал потихоньку подремывать, пока не уснул крепким сном.

***

Мама бежит за ним, а Алексей со смехом убегает все дальше. Они играют в догонялки. Мама уже почти дотянулась до него, а он, как ни старался, никак не мог оторваться, ведь ему всего три года. Она схватила его и начала щекотать, мама всегда так делала в детстве. Алексей смеялся от всей души, зажмурив глаза. Руки пронзила боль. Он открыл глаза и увидел перед собой не мать, а крепко держащего его андроида. Его ужасающе бледные глаза смотрели прямо на него. А стальные тиски сжимали его все сильнее и сильнее. Он уже не трехлетний мальчуган, а семнадцатилетний парень, почти мужчина. Алексей закричал, он чувствовал, как кости на руках начинают ломаться. Боль была невыносима. Андроид ввел его в зал суда, где на балконе восседали высшие. Одной из судей был его ангел. Девушка необычайной красоты, сидевшая в центре балкона, встала и зачитала приговор. «Виновен!», – кричала она голосом матери. «Виновен! Виновен! Виновен!», – заорали все вокруг.

Алексей проснулся от резкого толчка. Он огляделся, Вова и Коля тоже проснулись, значит, ему это не причудилось. И хорошо, что проснулся, подумал Алексей – кошмарный же сон ему снился. Как бы реальность не оказалось суровее ужасов подсознания. Но во сне хотя бы не чувствовалась, давящая на горло жажда. Тело Дмитрича уродливо валялось на полу. До них не сразу дошло что произошло – разум помутнел от голода. И только сейчас, посмотрев в полностью раскрывшийся иллюминатор, они поняли, что уже не движутся. В окне они не наблюдали ни уже привычную для них темноту с миллиардами светящихся на ней точек, ни очертания планеты, что гордо встала меж ними и звездой. Сейчас они видели там очередное испытание – буря. Миллионы песчинок, неистово стукались о стекло, стены и потолок. Хитрый песчаный вихрь со всех сторон пытался найти лазейку и проникнуть внутрь. Впервые ребята порадовались тому, что находятся внутри тюремщика.

Приземлились.

Радоваться этому или ужасаться? Быть признательным судьбе за то, что остался жив, или позавидовать участи Дмитрича? Скоро они узнают ответ.

Двери распахнулись. Песчаная буря с радостью ворвалась внутрь тюремщика, и окутала собою все. Песок забивался в глаза и уши. Дышать было трудно. С каждым вздохом этот порошок смерти проникал все глубже в нос. Алексей без передышки откашливался, пытаясь вытолкать песок из своего и без того пересохшего горла. Но даже сквозь мучения, глотнув воздуха в легкие, Леша не чувствовал как дышит. «На этой планете нет кислорода!», – с ужасом понял Алексей. Сквозь завывания ветра он слышал, как так же, откашливаясь и задыхаясь, мучаются его друзья. Алексей свернулся калачиком, спиной к двери, закрыв голову руками и задержав дыхание, насколько он мог.

Вдали послышались шаги. Тяжелые, железные. Двухметровые стальные монстры пришли за ними.

Грохот. Алексей сквозь вытье бури понял – что-то упало перед ним. Осторожно приоткрыв глаз, он различил небольшой квадратный рюкзак – кислородный контейнер и скрепленную с ним шлангом кислородную маску. Схватившись за этот спасительный подарок, Алексей резким движением надел его. Теперь он мог свободно открыть глаза, пусть они и ужасно чесались и слезились от попавшего в них песка, но сейчас, хотя бы, они были под защитой прочной стеклянной стены кислородной маски. Подтянув кислородный рюкзак, Алексей активировал на нем подачу воздуха. Леша сделал глубокий вдох, которого ему давно не хватало и его чуть не вырвало. Горький запах ударил его в нос, будто вместо воздуха в кислородные маски из контейнера поступал перец. Может она оказалась бракованной, или это жестокая шутка тюремщиков?

Зажмурившись, Алексей резко сорвал маску, опасаясь, что его сейчас стошнит. Буря незамедлительно надавала ему тысячи мелких пощёчин. Ему не хотелось надевать маску обратно – каждый глоток воздуха обжигал ему горло и ноздри, и все больше призывал его организм к рвоте. Но, как ни странно, после того мучительного вдоха, Алексей почувствовал, как его легкие наполнились кислородом. Усилием воли он все же нацепил маску обратно.

На самом верху абсолютно черного кислородного контейнера, все ещё лежавшем на полу, светился индикатор – крохотный красный треугольник – кислорода, или чем бы эта перечная вонь ни являлась, оставалось мало, а без неё они не жильцы.