***

Стук копыт отмерял секунды до заката. Темно-красное зарево провожало уходящий день. Легкий ветер трепал ее волосы, дрожащие на легком скаку. Чуть в стороне фермеры не спеша завершали вечерние дела. Кто-то убирал листья, кто-то загонял скот. Пригороды Лондона всегда отличались невероятной гармонией и покоем. София часто приезжала сюда в конце недели отдохнуть и покататься на лошадях.

Она наблюдала за природой, восхищалась красотой заката и играла с животными фермерских угодий. Местные хорошо знали ее. Она часто привозила маленькие подарки и заводила с ними долгие разговоры. Здесь она старалась радоваться каждой мелочи и ловить красоту каждого момента.

Каждый вечер загородного волшебства она завершала молитвой. Она уходила далеко от домов, бродила среди диких трав и общалась с Богом. Она говорила ему о своих мыслях, душевных переживаниях и делилась планами на будущее. А после тихо сидела, наблюдая, как он отвечает ей через неповторимую красоту природы угасающего дня.

Глава 3. Наука! Азия! Атеизм!

И познаете истину, и истина сделает вас свободными.

Евангелие от Иоанна, 8:32

Тусклый свет фар пробивался сквозь рассеивающийся утренний туман. Электро на дорогах было больше, чем людей на улицах. Шум и свет разгоняли мрак с центральных дорог в еще спящие переулки. Тексты билбордов будто становились ярче и яснее. Группа школьников, направляющаяся в музей истории атеизма, несмотря на хмурое утро, живо оттачивала неоспоримое знание:

 
Древние мифы, смешные приметы
Мы заменили научным предметом!
Диким народам оставили веру.
Мы для планеты всей стали примером!
 

Живые лица повторяли стихи рефлекторно, будто они впитались в умы с молоком матери. В то же время в глазах не было и толики неприязни или гнева. Лишь поток слов, что не имел для них еще никакого смысла. Зазубренный посыл, что должен томиться в подсознании до нужного момента.

Вход в музей украшало символическое изображение атома, установленное в самом центре гостиного зала. Чуть в стороне на небольшом кресле располагалась гипсовая фигура Демокрита – древнегреческого философа, который впервые предложил анатомическое представление частиц материи. Дети ровной линией растянулись от самого входа до конца первого зала и словно с определенным заранее временным интервалом начали продвигаться от комнаты к комнате, рассматривая скульптуры и портреты известных ученых разных времен, читая их истории открытий и преодоления границ человеческого разума. Комнаты были разбиты хронологически и по научным сферам. Они рассказывали о важнейших вехах научной мысли, фундаментальных открытиях, что меняли течение человеческой истории и вели от древних государств к Великой Атеистической Азии.

Композицию завершали мрачные залы с краткой историей основных мировых религий, описанием череды безумств, что были совершены во имя веры, а также событий и поступков, что тормозили научный прогресс и стремились сохранить каноны и традиционные устои каждого времени.

В самом начале детей встречал Евклид, повествующий об основах математики. Его окружали тексты и иллюстрации по планиметрии и стереометрии, дополненные основами теории чисел. Его труды и добрая слава стали базой для дальнейшего развития предмета и послужили великим вкладом в формирование истинного мышления человека. Пифагор был расположен неподалеку, и его уголок также рассказывал об основах математики, опуская религиозно-философскую деятельность великого грека.

Вход в отдельный зал, посвященный развитию медицины, охраняла статуя Гиппократа. Его заслуги отмечались как особо важные для развития человека. Именно он боролся с верой в проклятия и порчи и исследовал болезни человека научными методами.

Платон и Аристотель, как отец с сыном, встречали детей объемными фигурами в следующей комнате и обогащали молодые головы отрывками философских трактатов, что прославляют научное мышление во всех сферах жизни человека.

В конце комнаты была расположена небольшая ванна с льющейся через край водой и фигурой Архимеда. Инсталляция повествовала об открытии выталкивающей силы, а тексты неподалеку содержали основные открытия ученого в области геометрии, механики и физики.

Исааку Ньютону была отведена отдельная комната, где он рассказывал о физике, математике и астрономии. Такой же чести были удостоены еще четыре великих ученых: Дмитрий Менделеев с залом основ химии и Альберт Эйнштейн с залом феноменов физики, Никола Тесла с залом, посвященным энергии и электричеству, и Леонардо да Винчи с его невероятными изобретениями и доказательствами необозримых границ интеллектуального потенциала человека.

В конце экскурсии дети познакомились с крестовыми походами, ужасами святой инквизиции и попытками церкви пресекать научные открытия в угоду священным писаниям.

В завершение они посмотрели небольшой фильм о Западе Вовлеченного Христианства, где в иронической форме рассказывалось о быте и традициях глубоко верующих соседей. Они видели утренние молитвы и мрачные отпевания, крещения и священные праздники, и весь зал заливался смехом и толикой презрения от еще юных зрителей.

Уже к полудню группа вернулась обратно в школу, где их ждало просветительское занятие с представителями Токийского университета. Это было личным проектом Микки Юи. Она всегда любила учить детей и еще на первом курсе задумалась о проведении лекций в школах столицы. И хотя на старших курсах она набрала волонтеров, которые выступали с ее материалами, иногда она продолжала проводить занятия сама.

Гул нетерпеливых школьников затих, как только она вошла в аудиторию. Живая и яркая, в разноцветном платье, развевающемся от ее стремительных, но тихих шагов. Словно она сама только собирается покидать школьную скамью. Но видимая детскость исчезала каждый раз, когда она начинала свою речь. Она непрерывным потоком строгих слов выливала на детей неоспоримые истины нового государства, разбавляя выступление массой риторических вопросов, будто разговаривая с собой. Легкая и порой даже неуместная игривость не давала детям оторвать от нее внимание и взгляды:

– Могли ли знать наши предки, насколько сильно они ошибались? Предполагали ли они, каким эффективным и гармоничным может быть общество? Мои милые дети, – она широко улыбнулась, прищурив глаза. – Они могли! – сделала легкую паузу. – Они знали! Но говорить правду было не принято. Ах да, говорить правду было не принято. Они считали, что сладкая ложь лучше горькой правды. Но они не знали вот что, – она резко произнесла свое «что» и замерла, оглядывая увлеченные и ждущие ответа лица. – Они не знали, что, признав горькую правду и найдя слабые стороны, мы можем сделать себя лучше. Мы можем искоренить слабости, и даже больше… мы можем обратить некоторые недостатки в преимущества. И приняв это и улучшив себя, мы смогли оказаться в лучшем мире. И самое главное – нам больше не нужно лгать. Лгать окружающим, но, прежде всего, лгать себе. Не повторяйте ошибок наших недалеких предков, не уподобляйтесь недоразвитым племенам Христианского Запада. Вам дано бесценное знание, вам даны неоспоримые истины. Ценности и правила, о которых люди прошлого могли лишь мечтать и шептаться. Вам дано будущее. Светлое и прогрессивное. Я передаю вам его. Из рук в руки. От поколения к поколению. Вы, мои дети, – наше наследие. Несите же с гордостью это знание. Уважайте и чтите неоспоримые истины. Наука! Азия! Атеизм! Помните эти слова, живите в лучшем мире и бережно храните его для грядущих поколений.

Выбегая из здания школы, она спешила с привычным ощущением скорого опоздания куда-либо. Причем уже давно было не важно, опаздывала ли она на самом деле и нужно ли ей вообще куда-то. Это чувство поселилось однажды от частых опозданий и твердо укоренилось внутри, периодически давая о себе знать при движении от пункта к пункту в списке ежедневных дел. Пролетая вдоль уличных кафе и веранд бутиков, она случайно заметила знакомые лица людей за стеклом ресторана через дорогу. Она резко остановилась. «Артур, ах, Артур», – она сказала про себя и тут же засмеялась, введя в недоумение проходящего мимо старика. Легкое чувство неопределенности стало мешать стоять на месте, и она сделала несколько маленьких шагов вперед, раздумывая об уместности зайти в ресторан и подсесть к ним.

«Я просто поздороваюсь. В этом ведь ничего нет. И даже наоборот – вежливо», – ясно пронеслось в голове, и чувство неопределенности исчезло так же быстро, как и появилось. Она проскользила между стоящими в пробке машинами и резко разрушила формальную атмосферу заведения своим ярким видом.

– Доброе утро, Артур! – начала она еще издалека, широко улыбаясь и приветствуя его маленькой кистью утонченной руки.

– Здравствуй, Микки, позавтракай с нами, – сказал он ровным голосом, контрастным к ее действиям, но невероятно с ними сочетающимся.

Дэниел потянулся за стоящим в стороне стулом и резким движением притянул его к столу. «Присаживайся», – сказал он, слегка улыбаясь и подав брови вверх. Дождавшись, когда незнакомка сядет, он протянул руку и, еле заметно кивнув, четко произнес: «Дэниел».

– Микки Юи, – произнесла девушка, едва коснувшись его руки, – беру у Артура уроки истории, физики и житейской мудрости.

Артур засмеялся: «Мудрости, …у кого бы мне взять пару уроков».

Официант прервал беседу, и пока Микки была увлечена выбором завтрака, Артур и Дэниел продолжили дискуссию.

– Мне тяжело признать, что нам нужны реформы, я много лет убеждал себя и людей вокруг в острой необходимости консерватизма, порой жесткого и неоспоримого. Истины нашего общества верны, я знаю это и никогда в этом не сомневался. Я боюсь, что либеральные идеи, как опухоль, начнут бесконтрольно разрастаться, и мы все не успеем понять, когда умеренные реформы перешли к разложению общества и оскорблению идейных отцов нашего государства.

И я чувствую, что сам заразился этой лихорадкой. Болезнью перемен. Недугом страсти к новому. Я боюсь, что наши предки проходили через это, и в борьбе природного и интеллектуального начал они всегда отдавали предпочтение природному. Человек – очень сложное и неоднозначное существо. Влияние природы на него гораздо сильнее, чем мы думаем. И эта природа на подсознательном уровне заставляет нас совершать поступки в угоду своим интересам, маскируя их под потребности интеллекта.

– Что ты имеешь в виду? – Артур вдумчиво пытался понять собеседника.

– Я говорю о хитрости человеческой природы. Например: у тебя есть подруга, которая ничем тебе не интересна, но крайне симпатична. И ты думаешь: «Ну мы ведь можем просто общаться, в этом ничего нет». Но правда в том, что не будь она привлекательной – ты бы не стал тратить на нее свое время, и реальная подсознательная причина – пусть и крошечная вероятность потенциальной связи с ней – секс – продолжение рода. И твоя природа будет маскировать твои подсознательные желания, используя социальные нормы и вещи, принятые в обществе как правильные, под нужды природного начала.

Я боюсь, что мы ведомы нашей природой. И люди, сделавшие эту страну такой, понимали это и пресекали проявления природного начала. Определив истины, что исходят лишь из высоких интеллектуальных потребностей, они сформировали идеальный путь развития общества, рассматривая человека не как животное, а как существо высшего порядка, как существо разумное и рациональное.

Артур вглядывался в медленные электро утренних пробок и словно перестал слушать Дэниела.

– Я со всем согласен, – сказал он, не отрываясь от короткометражки за окном, – но для меня это не вопрос истин и отказа от них. Не вопрос противостояния природного и интеллектуального начал. Да и кто сказал, что их нужно противопоставлять абсолютно, не представлять одного без другого и ограничивать любые признаки нашей природы? Быть бездумным фанатиком общей идеи, к формированию которой ты не имеешь никакого отношения? Я хочу сказать, – он оторвался от окна и посмотрел на Микки, – это вопрос крайностей и объективной оценки. Вопрос гармонии и разумного сочетания природы и интеллекта в человеке.

Дэниел прервал, не дослушав:

– В такие моменты мне кажется, что ты родился в храме, – он усмехнулся, допивая последний глоток чая.

Микки поддержала нового знакомого:

– Артур порой слишком далеко уходит в своих размышлениях. Переходя все границы принятых норм. Этот бунтовской характер. Ах, я бы так не смогла. Я винтик этой прекрасной системы и так горжусь им быть. И все когда-нибудь поймут, как хорошо быть частью целого и частью чего-то великого, как наше общество.

Артур и Дэниел живо улыбнулись друг другу, явно думая об одном и том же.

– Я вынужден покинуть вас, – Дэниел положил деньги на стол, – было приятно познакомиться с тобой, Микки, я надеюсь на скорую встречу снова.

Он резко встал и надел висевшее на спинке стула пальто. Громкие стуки каблуков ботинок о плитку пола затихли лишь у двери заведения. Он приоткрыл ее и повернулся к друзьям.

– Артур, – сказал он громко через весь зал, – знаешь, некоторые идеи стоят того, чтобы стать их фанатичным последователем.

Взгляд Артура не изменился ни на йоту, а Микки воодушевленно встрепенулась:

– Ах, я бы и не смогла сказать лучше.