Глава 1
Незваные гости

Два года после Судного дня

Человека звали Кашей.

На самом деле он был Аркадием, но люди за его простой характер и доброту называли Аркашей, со временем имя это и вовсе сократилось до Каши. Так и обращались: «Каша, ты в магазине был сегодня? Как там хлеб, свежий?» или «Каша, ты на рыбалку пойдешь завтра с нами? Я червей подкопал и место прикормил, клев будет отменный». А он и не обижался на такое прозвище. Знал, что не издевки ради кличут его так, просто удобно. Каша да Каша. Ее ведь и детям дают, полезная она.

В поселке люд простой, не в пример городскому. Каше было с чем сравнивать – довелось пожить и там, и здесь. В поселке все относятся друг к другу по-доброму, по-соседки, помогут, в беде не бросят. А город, наоборот, рождает в людях непонятную агрессию и злобу, отдаляет друг от друга. Каша часто об этом размышлял, пытаясь найти ответ – почему так происходит. А еще радовался, что вернулся вместе с женой в родную деревеньку, а не остался в городе. Это и спасло им жизни.

А теперь вот как получилось… Значит, не убежали все-таки от смерти.

Каша тряхнул головой, отгоняя внезапно нахлынувшие воспоминания. Стеклянным взглядом посмотрел на стоящее на полочке радио. Оно молчало уже седьмой месяц. Хотя в первые дни смерти человечества передавало информацию каждые полчаса: захлебываясь словами, вещало о том, что у властей все под контролем, что скоро будет организована эвакуация жителей, что в нескольких точках устроена бесплатная выдача горячего питания. Правда, адреса этих точек упорно умалчивались.

Потом сообщения стали реже, раз в сутки, и были все больше сбивчивые и какие-то растерянные, словно диктор читал не по бумажке, а придумывал на ходу. Видимо, так оно и было. Говорили про какие-то временные эскалации, мониторинг стихийных резерваций и прочие сухие, ничего не значащие слова. Каша их уже не слушал. Знал, что все потеряно, окончательно и бесповоротно, и спасение теперь – дело рук самих утопающих, да только спасать уже некого было.

Каша дернул плечами, словно стряхивая снег. Кашель застрял глубоко внутри и упорно не хотел вылезать наружу, царапаясь и сдавливая легкие. Сипя, старик наклонился чуть вперед и несколько раз резко выдохнул. Это должно помочь. Будет только немного больно. Но ничего, он потерпит, он привык терпеть боль.

Из горла вырвалось карканье. Каша закатил глаза, побагровел, не в силах вдохнуть воздух, вновь зашелся в судорожном подергивании. Обжигая все внутри, сквозь какое-то соломенное шелестение на свободу наконец вырвался кашель, принося облегчение. Отирая рукавом рот, он устало присел на край незаправленной кровати. В висках от сильных спазмов неприятно пульсировало, а в глазах потемнело. Надо отдохнуть, болезнь совсем распоясалась. Значит, скоро уже. И хорошо. Скорей бы.

Он некоторое время слушал свое сиплое с присвистом тяжелое дыхание, потом, когда боль чуток отпустила, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Чувство одиночества вновь начало сковывать грудь.

«Опять ошиблась дверью смерть, не к тому зашла, – тяжело вздохнул старик, вспоминая сегодняшнее приключение в лесу. – Когда уже ко мне заглянет?»

До него донеслись едва слышимые звуки шагов. Каша открыл глаза, глянул в окно, пытаясь сквозь муть стекла рассмотреть внезапных гостей. Показалось? Нет, вновь раздалось поскрипывание снега под чьими-то ногами, теперь уже ближе.

«Неужели еще кто-то живой остался?» – искренне удивился старик, поднимаясь со стула.

Любопытство завладело им, он подошел к двери и распахнул ее. Выглянул наружу.

И кубарем полетел обратно в дом. Еще не соображая, что произошло, Каша начал шарить по полу в поисках точки опоры. Боль, разлившаяся вдруг огнем по лицу, мгновенно отрезвила старика. Сплевывая кровь с разбитой губы, он попытался подняться, но едва оторвал колени от пола, как чья-то нога опрокинула его назад.

«Ага, значит, поджидали, – понял старик. – Кто такие? Мародеры?»

– Где девка? – прорычал один из незнакомцев почти над самым ухом.

Каша поднял вдруг отяжелевшую, словно ее наполнили свинцом, голову, пытаясь сквозь кровавую пелену разглядеть чужака, но ничего, кроме черных кругляшек противогаза да нашивки на груди с указанием группы крови, не увидел.

– Что? Какая… – начал мямлить Каша, поднимаясь. Но вновь получил удар, уже в грудь.

– Где девка?! – повторил незнакомец.

Старик скрючился, не в силах даже закричать – боль железным обручем сжала легкие.

Зато удалось получше рассмотреть ворвавшихся в дом.

Двое. Одеты в черные прорезиненные комбинезоны, полностью закрывающие тела. На головах – противогазы. В облаченных в перчатки руках – по «абакану». У одного бойца на левой стороне груди серебряный кругляш с цифрой 13. Видно сразу – крутые ребята.

Стали закрадываться сомнения по поводу того, что это обычные мародеры. Нет, не они. Слишком все по-серьезному у этих, и в плане одежды, и в скупых профессиональных движениях. Может, военные?

– Я не знаю, о чем вы говорите, – наконец смог пролепетать Каша, готовясь к очередному тычку.

Но его не последовало. Первый, кто задавал вопрос, тот самый Тринадцатый, вскинул оружие, намереваясь убить старика, но второй остановил его. Сказал чуть шепелявым голосом, тяжело дыша сквозь банку фильтра:

– Он болен, по виду уже стадия третья. Не жилец. Не тратьте на него патроны, ему все равно недолго осталось. Лучше пойдемте, времени мало.

Тринадцатый еще некоторое время колебался, не опуская автомат и глядя на лежащего, потом кивнул:

– Пошли.

Грохоча по полу подбитыми сапогами, гости ретировались.

Ворох вопросов едва успел заполнить голову лежащего, как за дверью опять послышались какие-то звуки. Каша отполз в сторону, ожидая нового визита странных людей в комбинезонах, чтобы завершить начатое и добить его, но быстро сообразил, что это шумит автомобиль. Опираясь на стену, Каша прильнул к окну и, стараясь сильно не высовываться, стал наблюдать.

На противоположной стороне улицы стоял автомобиль УАЗ-452, известный в народе еще как «буханка», – как и его владельцы, черного цвета. Незнакомцы быстрым шагом пересекли улицу, сели в машину. Видимо, какое-то время докладывали старшему обстановку, потому что автомобиль не двигался, выпуская лишь клубы сизого дыма из выхлопной трубы. Каша с ужасом подумал, что они тут и останутся выслеживать свою жертву, как вдруг «буханка» моргнула фарами и резво с пробуксовкой укатила прочь.

«Слава тебе, Господи!» – выдохнул старик, сползая по стенке на пол.

Сил совсем не осталось, новые приступы кашля начали душить горло. Стараясь не зайтись в лающем, сдирающем до боли глотку припадке, он принялся покряхтывать и сипеть, пытаясь очистить легкие от мокроты. И вдруг понял – умирать дома нет никакого желания. Там, в лесу, у могилы – запросто, а вот в родных стенах не хотелось. Словно его смерть осквернит это место, в котором они с женой столько лет были счастливы.

Воспоминания о той, что еще совсем недавно была с ним рядом, а теперь лежит в сырой земле, вновь наполнили сердце старика колючей грустью. И ведь хотел соорудить петлю, да не послушались руки, такая дрожь охватила, что выронил веревку. Не смог.

Каша встал, опираясь на подоконник, доковылял до стула, присел. Тяжело дыша, начал жадно пить воду из стакана. И едва не поперхнулся, когда в дверь постучали.

«Не успел отойти от одних гостей, как на пороге уже другие, – невесело подумал он, глядя на замок. Открывать не хотелось. – Благо эти хоть не вламываются».

Стук повторился. А потом за дверью раздался женский тоненький голосочек:

– Откройте, пожалуйста. Мы с миром.

Дрогнуло под сердцем у Каши. Не из-за слова, которым была наречена его покойная жена, а из-за самого голоса.

«Точно такой же, как… как…» – домыслить не получилось, все смешалось в голове.

– Откройте, пожалуйста.

На ватных ногах Каша поспешно прошел к порогу, щелкнул задвижкой и распахнул дверь. Не успел даже толком рассмотреть стоящих, как те юркнули внутрь.

– Спасибо большое! – произнесла девушка, хватая Кашу за руку и крепко ее пожимая.

– Спасибо, – в такт ей повторил второй гость – парень лет двадцати.

Старик сощурился, внимательно оглядывая гостей. Девушка была еще совсем молода, лет восемнадцать, не больше. Короткие вьющиеся волосы, колкий взгляд, какой появляется у тех, кто в свои небольшие годы уже успел повидать такого, что простой человек за всю жизнь не испытает; длинные худые руки и широкие плечи. Одним словом, нескладная, но в обиду себя уж точно не даст. Парень, наоборот, невысокий, крепкий, но с таким же пронзительным волчьим взглядом исподлобья. Эти странные двое даже чем-то походили друг на друга.

Облизывая опухшую губу, Каша просил:

– Драться не будете?

Девушка улыбнулась и произнесла все тем же до боли знакомым голосом, от которого у старика замерло все в груди:

– Если вы кусаться не будете.

– Я не кусаюсь, – ответил старик и кивнул на стол. – Чаю хотите?

Гости замерли, в нерешительности глядя друг на друга. Вопрос сильно смутил гостей. Парень, показушно проигнорировав предложение, спросил:

– У вас охотники были?

– Кто? – не понял Каша.

– Ну охотники, которые…

– Вы имеете в виду тех бандюганов с противогазами и оружием? Были, – подтвердил Каша, трогая лопнувшую и начинающую опухать губу. – Какие-то вопросы непонятные задавали, да так ни с чем и ушли. Не бойтесь, их тут уже нет.

Гости немного расслабились, но с места не сдвинулись, внимательно поглядывая на хозяина дома.

«Тяжело им доверять первому встречному», – понял Каша. И сам такой. Теперь все такие. А вдвойне тяжелее верить людям, когда за тобой, словно за зверем, какие-то охотники погоню устроили.

– Так что, чай наливать? – вновь поинтересовался старик.

– Мы бы не отказались, – смущенно ответила девушка. И протянула руку: – Меня Вика зовут.

– Я Глеб, – представился парень.

– А я Каша, то есть Аркадий Иванович. Садитесь, скрасите мое одиночество.

– Мы ненадолго, – поспешила добавить девушка. – Нам только переждать, когда охотники уйдут, чтобы…

– Вика, – одернул ее парень. – Меньше болтовни.

Та осеклась, покорно кивнула.

От внимательного взгляда старика не ускользнула ни одна деталь. И еще до того, как они уселись за стол и начали пить чай, он уже составил примерное представление о своих гостях. У парня, представившегося Глебом (а настоящее это имя или нет, оставалось для Каши вопросом) на поясе пистолет, причем на левой стороне. Левша, значит. Да только кобура неудобно болтается, она для правшей предназначена. В нужный момент быстро выхватить оружие не получится. Ни в какое сравнение с теми профи, которых они охотниками нарекли. А еще ботинки у обоих армейские, но такие пошарканные и сбитые, словно в них целая рота по очереди марш-бросок совершила. Издалека, значит, топают. Рюкзаки за плечами тоже в пользу этой теории. Одежда в некоторых местах порвана, а у девушки даже и в крови сбоку. Что за беглецы такие?

Но задавать интересующие его вопросы старик не спешил. Налил всем чаю, разложил на столе нехитрую закуску – полбуханки черствого хлеба да сушеных ягод, собранных еще прошлым летом. Гости на угощение кинулись с большой охоткой и умяли все буквально за две минуты.

– Оголодали, – улыбнулся Каша, глядя, как девушка дожевывает последний кусок.

– Мы просто давно не ели, а запасы у нас…

– Вика, – вновь одернул ее Глеб.

– Чего? – насупилась та. – Ты что, не видишь? Он же простой человек, не один из них. Думаешь, стал бы он нас кормить, если бы был охотником?

– Да, ты права, – после некоторых раздумий ответил Глеб. Обратился к старику: – Извините. Просто мы уже давно людей нормальных не встречали на своем пути. Каждый норовит или убить, или в плен захватить, известно для каких целей.

– Это да, – кивнул Каша, вспоминая рассказ тех, кто в первые дни осени пришел из других деревень в поисках нормальной жизни. Во многих населенных пунктах начали организовывать торговлю людьми, как в средние века. Хочешь, используй рабсилу по прямому предназначению, хочешь – для плотских утех, а коль тяжелые времена настанут – так его и съесть можно. Теперь уже таким никого не удивишь. Болезнь, правда, тоже внесла свои коррективы и многих вычеркнула из этой жизни. Работорговцы подались на запад, туда, где, как уверяли многие, еще не пришла погибель от черной чахотки. – Я не задаю вопросов, поэтому можете не отвечать. Дело ваше. Мой век уже на исходе, поэтому мне скрывать от вас что-то ни к чему.