Джеф никогда не переставал думать об этом. И теперь, держа древнюю саксонскую монету, чувствовал такое же возбуждение, как и тогда, когда набивал сумку драгоценностями или нагло выходил из знаменитой художественной галереи с картиной старого мастера под мышкой. Но приятнее всего было сознавать, что на этот раз его работа вполне законна. На хвосте не висели ни Интерпол, ни ФБР, ни мафия. И ему платили за нее.

– Привет, босс. Пришли волонтеры из института, женщины. Откуда прикажете начинать?

Ребекка Мортимер, студентка-практикантка, была совсем новичком в музее. Двадцатидвухлетняя красавица с карими, блестящими, как спелый каштан, глазами и доходившими почти до талии рыжеватыми волосами появилась здесь всего два дня назад, но Джеф уже почувствовал, как приятно с ней работать. Ребекка любила историю Древнего мира не менее страстно, чем Джеф. Кроме того, он находил ее серьезность очаровательной и будившей в нем отцовские чувства. Как и остальной армии волонтеров постарше, помогавших в Британском музее с определенными выставками, Ребекке ничего не платили, но у Джефа было такое чувство, что она с радостью отдала бы все, чем владела, ради счастья работать здесь. Он знал, что она испытывает.

– Проводи волонтеров в читальный зал специальных выставок, – попросил Джеф, кладя мерсианскую монету в стеклянную витрину и запирая на ключ. – Это маленькое помещение рядом с входом на Грейт-Рассел-стрит. Я дам им расписание заданий на следующую неделю, а ты поможешь отвечать на вопросы.

– Правда? – Глаза Ребекки зажглись.

– Конечно, почему бы нет? Ты уже знаешь больше, чем я, о саксонских захоронениях.

– Спасибо, Джеф!

Она радостно выскочила из комнаты, рыжая грива взметнулась за спиной. Но через несколько секунд она вернулась:

– Совсем забыла: твоя жена пришла. Хочет тебя видеть.

– Трейси здесь?

Настала очередь Джефа просиять.

– Да, я слышала, как она спрашивала тебя у стойки во внутреннем дворе. Я сказала, что ты сейчас придешь.

Трейси с благоговением и удивлением смотрела на огромный, современный стеклянный купол потолка внутреннего двора, созданного лордом Фостером и партнерами. К своему стыду, после всех лет жизни в Лондоне она никогда не была в Британском музее и всегда представляла его огромным викторианским зданием, подобным трем знаменитым достопримечательностям Саут-Кенсингтона: Музею естественной истории, Музею науки и Музею Виктории и Альберта.

Но в буклете, который она сейчас читала, объяснялось, что здание Британского музея было возведено в довикторианскую эпоху, хотя нынешние пристройка были агрессивно современны. Внутренний двор занимал два акра и считался самым большим крытым публичным местом в Европе. Оттуда можно было пройти в другие, более старые крылья. Британский музей, основанный в 1753 году, был первым национальным общественным музеем в мире. Сэр Ганс Слоан, знаменитый натуралист и коллекционер, завещал королю Георгу для народа семьдесят одну тысячу экспонатов, включая книги, рукописи, монеты, медали и гравюры. И это стало основой коллекции музея. Сегодня там находится множество коллекций сокровищ со всего мира – от китайской керамики до реликвий из древнеегипетских захоронений, от средневековых рукописей до англосаксонских украшений.

«Неудивительно, что Джеф влюбился в это место. Радуется, как ребенок в кондитерской!» – подумала Трейси.

– Дорогая! Какой чудесный сюрприз!

Джеф незаметно подошел сзади. Трейси закрыла глаза, когда он обнял ее за талию и притянул к себе. От него пахло одеколоном «Пенхалигонс», его фирменным ароматом, который Трейси обожала.

Она вновь почувствовала себя безмерно счастливой от того, что у нее есть Джеф.

– Что привело тебя сюда?

– Собственно говоря, ничего, – солгала Трейси, – Просто мне было любопытно увидеть это место.

– Впечатляет, верно? – спросил Джеф с такой гордостью, словно сам построил музей.

– Так и есть. Он прекрасен. Как и девушка, с которой ты работаешь, – не удержалась она.

– Ребекка? Правда? Я не замечал.

Трейси громко рассмеялась:

– Это ты говоришь мне, милый? Мы знакомы не первый день, помнишь?

– Я серьезно. Ты знаешь, что мои глаза смотрят только на тебя. Хотя должен сказать, что твоя ревность меня трогает.

– Я не ревную.

– Пойдем со мной. – Джеф взял ее за руку. – Я хочу показать тебе, над чем мы работаем.

Его пальцы были такие теплые и сильные! Может, она вправду немного ревнует?

Он привел ее в маленькую комнату, где уже были Ребекка и компания из нескольких женщин и мужчин, все лет шестидесяти-семидесяти. Перед старомодным слайд-проектором стояли три ряда стульев. В дальнем конце комнаты находился экран, на который проецировались изображения золотого оружия и различных ритуальных предметов.

– Мы вот-вот откроем совершенно новую выставку сокровищ, обнаруженных в саксонских захоронениях, – прошептал Джеф. – Все это было найдено в прошлом году под парковкой где-то в Норидже. Это совершенно нетронутое королевское захоронение, абсолютно уникальное.

– Ваза золотая? – спросила Трейси, любуясь блестящей двуручной вазой почти в фут высотой.

Джеф кивнул.

– Иисусе Христе! Сколько она может стоить?

– Она бесценна, – заверил Джеф.

Трейси нахмурилась:

– На свете нет бесценных вещей. Мне просто любопытно, сколько за нее заплатит частный коллекционер.

– Не знаю. Чертовски много. В этой вазе золота больше чем на миллион фунтов, даже если ее расплавить. С учетом ее места в истории, полагаю, два-три миллиона.

Трейси присвистнула:

– Вау!

Она огляделась. Старички допили чай из пластиковых чашек и стали рассаживаться.

– Что это за бригада бабушек? – прошептала она на ухо Джефу.

– Волонтеры. Они помогут провести выставку. Внесут все сокровища в каталог, будут пропускать посетителей и собирать группы для экскурсии с гидом. Я должен прочитать им вступительную лекцию.

– Шутишь? – Трейси была шокирована. – Ты собираешься доверить любителям золото на миллионы фунтов?

– Они хорошо информированы. Черт, да я тоже любитель.

– Да, но если кто-то из посетителей схватит вазу и побежит, по крайней мере, ты сможешь погнаться за ним. А эти обитатели дома престарелых что могут сделать? Бросить в воров свои ходунки?

– Никто ничего не собирается красть, – рассмеялся Джеф.

– Простите, что прерываю разговор, – сказала подошедшая Ребекка.

Трейси заметила, что ее выговор сильно отдавал Оксбриджем и походил на звон хрустального стекла. И что никакой неловкости она не испытывала.

– Через минуту мы должны начинать, Джеф.

Она коснулась его руки. На секунду. Жест был легким, почти незаметным, но предполагал определенную близость между ней и Джефом, что Трейси не понравилось. Совсем не понравилось.

– Он будет с вами через мгновение, – холодно отрезала она.

Ребекка поняла намек и отошла.

– Ну и ну, – вполголоса пробормотал Джеф, весело ухмыляясь. – Ты действительно ревнуешь.

– Должно быть, гормоны виноваты, – просияла Трейси. – Мы, беременные женщины, ужасно эмоциональны, даже чересчур.

Джеф не сразу сообразил, о чем идет речь. А когда понял, с радостным воплем подхватил ее на руки и долго целовал в губы.

Собравшиеся волонтеры повернулись и стали на них глазеть.

– В самом деле? – спросил он взволнованно. – Уверена?

– Уверена. Четыре теста не могут врать.

– Какое счастье! Чудесная новость! Сегодня вечером отпразднуем за ужином в ресторане.

Теплая волна радости омыла ее.

Джеф отошел, поскольку пора было начинать лекцию, и она повернулась, чтобы уйти. Краем глаза она заметила взгляд Ребекки и могла бы поклясться, что в нем сверкнула враждебность.

Ужин был чудесным. Джеф повез ее в «Комо Ларио» в Белгравии – один из их любимых ресторанов. Трейси ела артишоки с цикорием и идеально поджаренный эскалоп в лимонном соусе. Джеф проглотил филе-стейк, поскольку улыбка, растягивавшая губы, мешала жевать. Трейси ничего не пила, но Джеф заказал два бокала шампанского, желая произнести тост.

– За наше будущее. Нашу семью. За Джефа Стивенса-младшего!

Трейси рассмеялась.

– Сексистская свинья! Кто сказал, что это мальчик?

– Это мальчик.

– Все равно, мы назовем его Джефом-младшим только через мой труп. Не обижайся, дорогой, но я уверена, что двух Джефов Стивенсов этот мир не вынесет.

Позже, прежде чем лечь в постель, Трейси надела свое самое сексуальное белье от «Ригби и Пеллер» – крошечную шелковую рубашку цвета пахты с белой кружевной отделкой.

– Наслаждайся, пока можешь.

Она прижалась к Джефу, путаясь пальцами в густой поросли волос на его груди.

– Скоро я стану размером с этот дом. Тебе понадобится автопогрузчик, чтобы поднимать меня.

– Глупости. Ты будешь самой прекрасной беременной женщиной на свете, – сказал Джеф, нежно целуя ее в губы.

– Ты никогда не скучаешь по прежним временам? – неожиданно спросила Трейси. – По адреналину? Вызову? Ты, я и Гюнтер – против всего мира.

– Никогда.

Голос звучал так искренне и твердо, что Трейси почувствовала, что сморозила чушь.

– Кроме того, поначалу в прежние времена или я был против тебя, или ты была против меня. А дражайший Гюнтер неизменно блюл свои интересы и стравливал нас друг с другом.

– Верно, – признала Трейси, улыбнувшись при воспоминании о прошлом. – Но это была всего лишь игра, верно? Игра между нами тремя. Чудесная игра.

– Правда.

Джеф нежно погладил ее по щеке.

– И в которой ты, любимая, была чемпионом мира. Но ставки были высоки, не так ли? Наша теперешняя жизнь… по-моему, она идеальна. – Он нежно провел ладонью по все еще плоскому животу Трейси. Неужели там зародилась новая жизнь? Существо, которое они создали вместе! – Я люблю тебя.

– Очень? – пробормотала Трейси и протянула руку, чтобы ощутить его эрекцию, но Джеф остановил ее руку.

– Очень. Но не думаю, что мы должны заниматься сексом. Это может повредить ребенку.

И, к величайшему изумлению Трейси, он выключил свет, отвернулся и немедленно заснул.

Она ощутила раздражение на какую-то секунду, но скоро загасила это чувство, Сегодняшний день был слишком необыкновенным. Слишком идеальным, чтобы портить его глупыми обидами.

«Он осторожен, потому что любит меня. Когда мы вместе пойдем к доктору Макбрайду, тот сможет объяснить Джефу, что заниматься любовью вполне безопасно».

Слишком взволнованная, чтобы уснуть, Трейси стала размышлять, но, как ни странно, не о ребенке, а о том, что видела сегодня в музее. О той девушке, с которой работал Джеф. У нее паранойя? Или девушка действительно злобно смотрела на нее, после того как Джеф ее поцеловал?

Но какое это имеет значение? Она доверяет Джефу.

Она снова представила выставку саксонского золота, о которой рассказывал Джеф, и предметы на экране. Трейси так и не смогла поверить, чтобы такое известное учреждение, как Британский музей, позволило престарелым волонтерам обслуживать столь значительное событие. Эти неопытные пожилые люди получили доступ к артефактам, стоившим миллионы фунтов. И все-таки даже Джеф принимал это как должное. Трейси вспомнила о сложных системах охранной сигнализации в Прадо. О других знаменитых галереях и о ювелирах, которых она и Джеф легко обкрадывали в свои лучшие дни. Страшно представить, что картины Гойи в Мадриде охранял бы дальнозоркий старый хрыч. Какой легкой была бы тогда их жизнь!

Сегодня Джеф рассказывал о необыкновенной монете, более редкой, чем знаменитые мерсианские образцы музея, той, которая будет гвоздем программы новой выставки.

– Завтра я буду держать ее в руках. Это золото Меровингов, отчеканенное для короля франков в шестом веке. Клянусь богом, Трейси, монета размером не больше шиллинга. Но работа! В жизни не видел ничего более прекрасного.

Трейси инстинктивно, бессознательно стала составлять план кражи монеты. Хуже всего, что вариантов было предостаточно!

«Может, стоит предложить услуги совету попечителей музея в качестве консультанта по охране? – лениво подумала она. – Бог видит, помощь им необходима».

Но тут же поняла, что будет слишком занята, чтобы уделять время работе.

Она станет матерью! Об этой роли она мечтала всю свою жизнь. Все остальное было генеральной репетицией.

Для Трейси Уитни завтра наконец наступило.

С этой мыслью она заснула.