И тогда, после нескольких лет исследований, были приняты "Евгенические законы" обязательные к исполнению всеми. Как "понаехавшими", так и местными. Приток "свежей крови" позволял улучшить генетическую карту почти на порядок. Но детей было мало. Всего двести сорок два ребёнка. К моменту принятия первого из многих Евгенических законов, из них оставалось девяносто два. Они были тщательнейшим образом обследованы, получили генетические карты, и клейма на предплечья. С символами генетических линий и номерами. Первый номер. А у меня – четыре тысячи пятьсот восемнадцатый.

Мы так и остаёмся "понаехавшими". Но теперь являемся особо ценным имуществом государства. Доходит до смешного. По Евгеническому закону, если в момент политического покушения в опасности находится "дорогая мамочка", то спасать в первую очередь будут её, а не лидера государства. И вот уже больше восьмисот лет чистокровных обучают выживанию и самозащите. Не так, как спецназ, совсем не так. Ибо наша первейшая задача – выжить и сохранить здоровье. Сохранить способность рожать здоровых детей. Необходимость этого закона возникла, когда почти одновременно погибли носительницы двух генетических линий. И пока закон обсуждался, ещё одна "дорогая мамочка" была убита. Три генетических линии оказались утрачены на долгое время. Больше четырёх сотен лет понадобилось на их восстановление.

Евгенический закон об обязательном образовании чистокровных до сих пор вызывает яростные споры в Сенате. Но пока, – все мы получаем разностороннее образование. Вы спросите: чего она с жиру бесится? Неприятно чувствовать себя оболочкой для репродуктивных органов высокой ценности.

Оба патриция, от которых я рожала сыновей, были добры ко мне. Заботливы. Даже сделали подарки. Считается хорошим тоном сделать подарок "дорогой мамочке". Вот только мой пятилетний первенец, которому меня показали по его же собственному требованию, сказал: "пусть это существо уйдёт". А в глазах супруги патриция я увидела чистую, мстительную радость. И поощрительную улыбку наследнику от отца. "Дорогая мамочка" должна знать своё место. А ведь я не навязывалась. Меня привёз куратор. По настоятельной просьбе самого патриция… В общем, не хочу я "рожать по требованию".

От любви к детям и романтических чувств, нас отучают с раннего детства. Дефлорация проводится хирургическим путём, чтобы у "дорогой мамочки" не возникало негативных впечатлений от секса. Каждый наш шаг контролируется. Никаких лекарств, упаси Боже! Только натуральные средства. Все медицинские услуги – бесплатны. Принудительно занимаемся йогой… И рожаем, рожаем… С перерывами, на полное восстановление организма, – индивидуальными, тщательно выверенными. Полгода кормим новорождённого, потом младенца забирают родители, или государство, – если младенец чистокровный, а мы отправляемся на "реабилитацию". Природа, натуральные продукты, ничего угрожающего здоровью. А когда выходим на "заслуженный отдых", – получаем государственную пенсию за чистокровных, и индивидуальные пособия за платных детей. Чем не жизнь? Не знаю… Лично меня не устраивает такое существование. Начинаю чувствовать себя растением. Опыляют и снимают плоды… Не хочу!..

Глава вторая:

О том, как в баронствах приглашают на охоту, а также о баронском замке и о встрече с бароном Алеком.

Семь дней удивительной нежности… Даже Гоп-со-смыком улыбается птенцам, которые уже переросли меня и сейчас ростом с Вора. Да и как им можно не улыбаться? Когда они буквально расцветают от того, что мы рядом. А завтра нас отправят восвояси. Скованных, или нет? Спросить, что ли?.. И как птенцы станут самостоятельными в один миг? Они же маленькие ещё!

Ничего мы не узнали. Уснули в своих комнатах, а проснулись рядом с тем же самым валуном. Только костюмы нам оставили. Полностью. Рядом с каждым – тючок с одеждой и обувью, в которых мы там ходили. Хорошо уже то, что приковывать нас не стали. Наверное металл нашей цепи планируют пустить в дело. И правильно, нечего разбрасываться халявным металлоломом. Птичек жалко. Как они там без нас. А нам пора сваливать с этого места. Чем скорее, тем лучше. Стражники действительно вернутся. У них – арбалеты. А у нас в активе – кинжал Вора. И всё. Ну камней здесь полно… Но камень против арбалета – даже не смешно…

Вот только куда идти? И в каком составе? Меня здесь вообще "в упор не видят", обсуждают между собой направление. И у каждого, как водится, своё, единственно правильное мнение. Плевать на них. Сделала из комбеза скатку, завернув в него бельё. Берцы обула. А то я босая была. Ступни только-только в порядок привести удалось. В общем, – экипировалась, чтобы руки не занимать. Мужчины наблюдают. Молча. Искоса.

– Я ухожу. Подальше отсюда. Не хочу встречаться со стражей. У них оружие дальнего боя, – мы в заведомом проигрыше.

– А мы-то думали, ты у нас дурочка… Молчишь, глазами хлопаешь… – Весельчак улыбается, а глаза – холодные, оценивающие.

Я не привыкла к такому обращению. Я знаю, что сумею себя защитить, и была готова встречать опасности "с открытым забралом". Но не подумала о том, что самым сложным будет общение с людьми. В Новом Вавилоне меня защищают, если необходимо, – то ценой жизни; и это настолько привычно, что воспринимается само-собой разумеющимся. А здесь, я никто, и звать меня – никак. Впрочем, у меня имени и нет. Чистокровная номер четыре тысячи пятьсот восемнадцать, линии "лямбда". Надо придумать какое-нибудь. А то нехорошо без имени.

– Зовут тебя как, воробышек? – Шпильман подключился к беседе…

Символично, однако! Воробышком меня назвал мой второй патриций, уточняя в моём присутствии: нет ли какой-то ошибки в "распределении". Объявил, что ожидал увидеть женщину, а не воробышка. Даже не задумался, что я могу обидеться на такое обращение… Что самое странное, – выясняя всё это, – крепко держал меня за руку. Как будто боялся, что сбегу… Впрочем, военные – народ своеобразный… Надо отвечать, а я не придумала имя…

– Воробышек мне нравится больше, чем дурочка. Зовите Воробышком.

– А имя у тебя есть, Воробышек?

– А зачем оно? Если не нравится Воробышек, придумай другое. Я запомню.

– Пусть будет Воробышек. И в какую сторону ты собралась идти?

– Вверх. Обычно ищут внизу, потому что вниз идти проще. Я собиралась подниматься вверх, в горы.

– А попрощаться с друзьями?.. – руки Весельчака легли на плечи.

Сказать, что я была удивлена и разгневана, – не сказать ничего. Я смотрела ледяным взглядом в переносицу Весельчака, и лихорадочно думала, что мне делать. Убивать их, – не за что пока, а вырубить, – так очнутся же! Злые будут и в погоню кинутся…

– Какой взгляд! Принцесса крови, не иначе! Ты, дурочка, радоваться должна, что на тебя внимание кто-то обратил. Ничего, я займусь твоим воспитанием…

– Друзей не воспитывают, а принимают такими, как есть. Что касается радости – ты не Ален Делон, чтобы женщина в счастливом обмороке падала к твоим ногам.

– Алек. Барон Алек Делон. – машинально поправил Шпильман, и поражённо уставился на меня.

Весельчак быстро убрал руки с моих плеч и сделал шаг назад. Интересная реакция… я, вообще-то, машинально назвала имя актёра, играющего героя-любовника в многочисленных голофильмах своего мира. Вот так врёшь-врёшь, а иногда и правду соврёшь. Посмотрела на притихших Вора и Гоп-со-смыком, и честно сказала:

– Я не местная, и не знаю о ком вы говорите.

– Так познакомитесь… – жизнерадостный хохот раздавался, казалось, отовсюду, отражаясь эхом от скал.

К нам вышли шестеро. Пятёрка крепких парней, не отягощённых интеллектом, и ещё один, похожий на кобру. Пятеро боевиков, во всяком случае, испытывают трепет перед старшим.

– Поднимите руки, бродяги. Я хочу видеть ваши пальчики.

Характерный скрип тетивы, послышавшийся из за нескольких скал, стимулировал незамедлительное исполнение столь вежливо высказанной просьбы. Я занималась стрельбой из лука, так что не спутаю. Значит, шансов практически нет. Хороший лучник даже в одиночку положит нас всех на втором, максимум третьем шаге. Двое боевиков подошли к нам, обыскали каждого, и отошли, избавив вора от кинжала стражника. Трое оставались рядом с Коброй, страхуя его от возможного взятия в заложники. Грамотный подход.

– Можете опустить руки. Мой господин, барон Рожé, приглашает вас в гости, бродяги. Вы как раз успели к началу охотничьего сезона.

– Я не охотник, командир. – Весельчак развёл руками.

И снова жизнерадостный смех. Кобра, усевшись на скалу, утирает счастливые слёзы… Охрана не шелохнулась. Выучка, однако!

– Весёлый ты парень, бродяга. Рассмешил. Охотиться будут господа бароны. А вам предоставляется почётное право быть дичью.

На этой жизнеутверждающей фразе рассадили нас по огромным плетёным корзинам. И закрепили эти корзины на сбруе приземлившихся птиц. Наши птенчики вырастают в та-а-акие махины!.. Размером с малый катер для разведки и десантирования. Птицы заворковали успокаивающе, вероятно почуяли на нас запах птенцов. Другого объяснения у меня нет. Зато теперь стало понятно, почему с нами так вежливо обращались. Птицы могли вмешаться при попытке причинить нам вред. Вероятно, прецеденты были. А если посмотреть на их клювы и когти… Лучше быть осторожнее, и птичек не раздражать… Что-то с нами дальше будет… Одно можно сказать совершенно точно: охотиться на нас с воздуха точно не получится. Значит придумано что-то другое… Интересно, все ли группы собрались "в гостях". Наша была шестой.

Приземлились почти сразу после взлёта. Полёта – минут десять всего. Учитывая размах крыльев и рельеф местности, расстояние – пара-тройка дневных переходов. Вытряхнули нас из корзин. Мою корзину просто положили, и предложили мне выбираться. Кобра даже руку подал. Воспитание, однако. Осмотреться, впрочем, не позволил. Кивнул стражникам и те отвели меня в отдельно стоящее здание. Кажется, это называется флигель. Вообще, зáмковый комплекс построен явно не баронами. И очень возможно, что и не людьми, населяющими сейчас этот мир. Серые лорды? Нет. Они пришлые. Непонятна их забота о птицах. Может быть птицы – не местные, а из мира Серых лордов? Тогда зачем лордам скафандры? Чтобы спрятать свой запах от птиц? Сплошные непонятки.

Старательно забиваю себе голову разной ерундой, чтобы не паниковать. Охота на людей!!! Может, ещё и с собаками? Спрашивать не у кого, да и не буду. А то вдруг, идею подам. Не надо нам это. Нам надо ножичек боевой, и барона поближе. Ага. Только даже если я и убью барона, то вряд ли мне удастся занять его место. За женщин-баронесс ни слова сказано не было. И я не бой-баба, способная ударом кулака сбить с ног мужчину. Ну, положим, с ног сбить мужчину я смогу. Не кулаком, а приёмом боя без оружия. Тут моё телосложение играет в мою пользу. Все боевые искусства основаны на использовании против противника его же собственной силы. Но меня всё равно всерьёз никто не воспримет. Воробышек. Вот кто я для них.

Всё-таки, идея с прохождением испытания была не слишком умной. Чтобы не сказать дурацкой. Ну неважно. Обратной дороги всё одно, – нет. Портал откроется через полгода. Если я на тот момент буду ещё жива и адекватна.

Ждём начала охоты. Пока, видимо, не все группы собраны. Женщины живут во флигеле. У каждой своя комната с удобствами. Удобства почти как у Серых лордов. Есть приходящие служанки, кормят хорошо, гуляем в саду. Никто не пристаёт. Ждём. После меня привели ещё двух девчонок-бродяжек. Почему бродяжек? Потому что работниц койки выкупили сутенёры. И всё равно я здесь самая невзрачная. Воробышек… Может быть это и хорошо, а может и нет.

Две дюжины молодых женщин. Значит, мужчин – девяносто шесть. Охотничий сезон будет длится долго. В первый же вечер прибежала напуганная служанка, сказала, что ко мне пришли. Странно. Ко мне? Ну да, Кобра. Предложил прогуляться, заверив, что мне ничего не грозит, ибо я не в его вкусе. Вышли в сад, идём по дорожке, Кобра искоса посматривает на меня, чему-то усмехаясь, но молчит. И я тоже молчу. Погуляли, вернулись. И следующим вечером, – то же самое. Я молчу, потому что психов лучше не раздражать, а почему молчит Кобра? Зачем ему эти прогулки? Ни одного слова, ни прикосновения. Непонятно…

– С тобой хорошо молчать, Воробышек. Ничего спросить не хочешь?

Вот теперь надо спрашивать, чтобы не злить Кобру. А у меня как назло в голове сумбур. Надо спросить важное, или протянуть время.

– Если я спрошу об охоте на людей, ты ответишь?

– Спрашивай, если не захочу отвечать, я тебе скажу об этом. – В быстром взгляде промелькнули удивление и злость. От меня ждали другого вопроса?

– Охота происходит не на открытом месте. Лесов здесь нет. Пещеры? Или катакомбы?

– И то, и другое. Теперь мой вопрос: откуда сведения?

– Птицы.

– Птицы?.. А-а-а… Ройхи… Ты умеешь мыслить логически, принцесса.

Споткнулась на ровном месте. Если бы Кобра не подхватил под локоток, пропахала бы носом дорожку.

– Я не принцесса.

Ноль внимания, фунт презрения.

– Сегодня прибывает барон Алек. Тебе не повезло, принцесса. Зря ты упомянула его имя.

– Это какая-то ошибка. Я не знаю барона Алека, и не упоминала его имени.

– Ты это знаешь, и я это знаю. А что решит господин барон, не знает никто. Было приятно пообщаться, принцесса.

Поскольку мы как раз дошли до входной двери флигеля, Кобра откланялся по-военному, кивком головы, и ушёл не оборачиваясь. Странно это всё…

А со следующего дня начали уводить по одной женщине. И ни одна из уведённых не вернулась. Кобра больше не приходит, в саду я гуляю одна. Со мной никто из товарок не разговаривает. Я, впрочем, и не пытаюсь говорить с ними. О чём? Ляпнешь что-нибудь не то… Не хочется афишировать свою иномирность. Но напряжение растёт. Все на нервах. Начинаются скандалы, склоки… До драк дело не дошло пока, слава Богу. Но кто знает…

А сегодня, гуляя в саду, я почувствовала чей-то взгляд. Оглянулась, – никого нет. Так не бывает. Подняла голову: в галерее третьего этажа виден стремительно передвигающийся силуэт. Окна здесь из какого-то прозрачного материала, но это не стекло, а что-то другое. Небьющееся, и пружинящее, если попытаться выбить собой, или чем-то тяжёлым. Короче, сбежать, выпрыгнув в окно – нечего даже и пытаться. И тут я увидела, как одно из окон галереи исчезает, растворяясь в воздухе, и из него, распахнув огромные чёрные крылья вылетает… кто? Вампир из сказок? Птица?

Третий этаж… Высота потолков здесь около четырёх метров. Плюс толстенные перекрытия… Пофиг! Приземлился на чуть согнутые ноги, и тут же выпрямился. Крылья, оказавшиеся плащом из какой-то немыслимой ткани, похожей на клочок живой Тьмы, – волнами вихрятся вокруг хищного тела мужчины, быстро идущего ко мне. Быстро идущего? Пронизывающего собой пространство, подобно летящей стреле. Я шевельнуться не успела, как он оказался рядом. Рука, лёгшая на моё плечо, показалась неожиданно тяжёлой. Я попыталась отступить, но меня прижали спиной к дереву, а тонкие, музыкальные пальцы второй руки приподняли моё лицо за подбородок. Причём у меня не было ни малейшего сомнения, что если я не пожелаю поднять голову, то сжавшиеся пальцы просто раздробят мою челюсть. Смотрю не на мужчину, смотрю ему в лоб, старательно "не видя" его. Почему? Не знаю. Страшно.

– Ты кто?

– Женщина, если господину угодно.

Старательно моргаю, пытаясь удержать слёзы. Откуда во мне столько страха? Или он наведён извне? Начинаю быстро анализировать свои чувства. Пока мой собеседник не коснулся меня, страха я не испытывала. Была опаска, но не страх. Какое-то воздействие? И что за бред я сейчас несу? Почему?

– Может быть… Позже. – Улыбка в голосе. – Сегодня у меня другие развлечения, Воробышек. Завтра встретимся. На охоте. Я тебя приглашаю.

С этими словами, изысканно склонился к моей руке, припал к ней почтительным поцелуем, и… прокусил кожу. Как я удержалась и не заорала, не знаю. Он поднял лицо от моей руки, и, оказавшись на одном уровне с моей головой, взглянул мне прямо в глаза… Я не упала в обморок. Хотя, наверное, была к этому близка.

Юное, прекрасное лицо. Несмотря на летящую лёгкость черт, бесспорно мужское. Глаза, цвета молодой листвы, золотые волосы, – длинные, вьющиеся; нежная кожа, с лёгким румянцем на скулах, чёткий рисунок испачканных моей кровью губ. Ага, и язык, быстро слизнувший её с них. И туманная дымка в зрачках. Почему у меня создалось впечатление, что это лицо было таким же юным и прекрасным тысячу лет назад? И останется таким же через тысячу, и даже больше, лет… Я смотрела в это лицо и мне хотелось плакать от его совершенной красоты, и от осознания своей ущербности… Опять наведённые чувства… Зачем?! Для чего это нужно?!

Отстранился от меня всем телом, круто повернулся и пошёл в сторону выхода из сада. А плащ насмешливо танцевал у него за спиной, как будто знал, что я смотрю ему вслед… Вот ты какой, северный олень… то есть барон Алек Делон… Посмотрела на окно, через которое выпрыгнул этот маньяк, – оно уже затянулось. Никаких следов, кроме укуса на моей кисти. Посмотрела, – и укус уже затянулся. Так это что, была иллюзия? Пошевелила пальцами, – нет, боль ещё чувствуется. Присмотрелась, – на кисти видны следы зубов. Но к утру они, скорее всего, пройдут…

Утром надела форму, полученную от Серых лордов. Берцы я и так носила, а комбез не надевала, ограничившись одеждой с пугала, восстановленной технологиями Серых лордов. Сегодня решила встретить свою судьбу во всеоружии. После завтрака пришли. Но не за мной, а за другой женщиной. Я, разумеется, возмущаться не стала. Ага, и правильно сделала. Меня забрали тоже. Гоп-со-смыком. Я совершенно не разбираюсь в людях, как оказалось!..

Идём прогулочным шагом, Гоп-со-смыком не спешит. Интересно, он служит барону Алеку? Или он дважды агент? Или трижды?

– Я не провокатор, Воробышек. Мне надо было попасть к Серым лордам, чтобы стать наездником. Ройхи подпускают к себе только тех, на ком есть отпечаток ауры их птенцов. Даже господа бароны в своё время ухаживали за ними. У нас договор с Серыми лордами, и с королями. Мы направляем пятёрки к Серым лордам, а короли раз в пять лет сбрасывают нам ненужных людей. Сезон Большой охоты…

– А как господа бароны убивают время между сезонами? На кого они охотятся?

– Между сезонами… Каждый развлекается по-своему. Во время Большой охоты заключаются договоры, вырабатывается стратегия взаимодействия с внешним миром, принимаются общие законы… Большая охота, – это обманка для посторонних. Бароны действительно охотятся на людей. Но смысл не в этом. Просто если назвать вещи своими именами, то против баронств начнут объединяться, заключать союзы… А сейчас, – все считают баронства скопищем головорезов, которых можно не принимать в расчёт. Это удобно.

Иду рядом, слушаю, и тихо выпадаю в осадок… При таких внешних данных, столько интеллекта!.. Я, действительно, абсолютно не разбираюсь в людях! Ладно, с политикой баронств я была знакома только по слухам. А вот со своим собеседником… Хотя, за всё время нашего общения, он никогда не выходил за рамки своего имиджа громилы с большой дороги.

– Рада за вас, но мне от этого не легче.

Кивок головой в ответ. И ни слова… А так хотелось получить заверения, что это всего лишь игра на публику, и я в полной безопасности… Эххх!.. Дальше шли молча. Гоп-со-смыком сказал мне всё, что хотел.