Когда тем вечером мы добрались до отеля, у меня загудел телефон.
Я сел в лобби и проверил сообщения. А если подняться в номер, то еще неизвестно, что я мог там застать. Иногда там было невозможно разговаривать. Как-то раз Этуотер носился в голом виде по смежным комнатам. Бывало, Уэс уже дрых без задних ног.
Сообщений было много: от товарищей по команде и от одноклассников. От Майлза Гейнора. От других ребят. От девчонок, но не от Мары. Я помнил про уговор. Поначалу, когда она предложила это, идея мне очень понравилась. Отношений я не искал. Мое время почти безраздельно принадлежало хоккею и семье. Девушкам нужно внимание, а на это меня не хватало. И радости секса без сопутствующего дерьма – это был идеальный вариант. Можно сказать, джекпот. Почему Мара была такой, я не знал. Мы занимались этим с конца сентября, и иногда мне хотелось внести небольшую поправку – хотя бы отчасти стать друзьями. У нее были свои резоны. Но… я был не в теме. Она никогда не объясняла, почему дружба ей не нужна, но это не было кокетством. Дружба предполагает чувства, а когда уже есть секс, возникают разного рода опасности. Хотя если с кем-нибудь такое было возможно, то именно с Марой. Ее сердце было словно обнесено стальной стеной, но она была крутой девчонкой – это факт.
Она не парилась из-за ерунды. Временами была забавной. И никогда не куксилась.
Да блин! Ну, в худшем случае она бы сказала, чтобы я завязывал с сообщениями.
Я: Привет!
Мара: Привет! Мне очень жаль.
Я: Завтра мы их сделаем.
Мара: Без наездов, но чем мы сейчас занимаемся?
Я хмыкнул.
Я: Переписываемся.
Мара: А зачем?
Я:?
Мара: Не трахай мне мозги.
Мара: Пжлст.
Я нахмурился. Это было на нее непохоже.
Я: ОК. Я тебя трахаю, но при чем тут мозги? Ты в порядке? Я серьезно.
Я нажал «отправить», и пару секунд спустя раздался звонок.
Звонит Мара.
Вау.
Отвечая, я поднялся.
– Привет!
– И что это такое? – Голос у нее был расстроенный. – Не хочу показаться стервой, но сейчас мне не до игр. В чем смысл?
– Обмена сообщениями?
– Да, – огрызнулась она. – И вопроса о том, в порядке ли я. Тебе что, действительно есть дело? Или это какая-то новая ментальная игра? Потому что мне нравится то, чем мы занимаемся, и если ты хочешь изменить правила, то… не надо. Пожалуйста.
Я растерялся и не сразу сообразил, как на это реагировать. Заметив, что администратор за стойкой наблюдает за мной, я сказал:
– Повиси секундочку.
На улице я отошел подальше от входа, чтобы не нарваться на знакомых.
– Вношу ясность: мне просто захотелось тебе написать. Я подумал, что в худшем случае ты разозлишься и скажешь больше этого не делать. Что до ментальных игр, то я этой фигней не маюсь. Мы трахаемся три месяца и три недели, и – ну не знаю – я подумал, что немного текстового общения в такой ситуации, как наша, нам не повредит.
– Ты хочешь стать друзьями? – Она заговорила чуть тише. – Хочешь узнать обо мне разную хрень, типа что мне нравятся прачечные самообслуживания?
– Может, друзьями по переписке? Не стоит сильно увлекаться. – Я помолчал. – Прачечные самообслуживания, говоришь?
– Отвали!
Но, говоря это, она смеялась. И я усмехнулся. Разговаривать с девчонками – все равно что идти по минному полю. Никогда не знаешь, куда ступить. Одно неверное движение – и ба-бах!
– Твои установки насчет личных вопросов я помню, но серьезно: ты в порядке? Сегодня что-то произошло?
Я ждал, заранее готовясь к тому, что сказал что-то не то.
Секунды шли, а она ничего не говорила. Я вспотел от напряжения.
Наконец послышался ее тихий голос:
– Ты знаешь Флинна Кэррингтона?
Это была проверка на вшивость.
Сработала сигнализация, но я сдержался.
– Э-э, да… А что?
– Сегодня я была в «Альфа Мю» и наткнулась на него. Ничего существенного, но Майлз напоследок предупредил меня насчет него. Сказал, взгляд у него был такой…
Я мог предположить какой. Предупреждая насчет Кэррингтона, Майлз оказывал ей услугу, хотя все парни были в курсе.
Я по-прежнему не мог сказать ни слова. Срабатывал мужской кодекс, что в этой ситуации было чертовски странно.
– И что он сказал?
– Что Кэррингтон смотрел на меня как хищник.
Мать-перемать! Нет, нет, нет…
– И что ты намерена делать?
– Спроси что полегче! Гэвин уже прикопался с вопросом, когда я приду к ним на тусу. Буду держаться подальше от братства. Но Гэвин умеет достать.
Мне этот разговор не нравился, но что тут было сказать?
– Миллер будет прогибать, пока его не задвинешь на место. У него натура такая.
– Знаю. С Гэвином я могу справиться, но Кэррингтон меня слегка пугает. И я чувствую себя по-дурацки, потому что это лишь взгляд, который кто-то увидел, но я-то знаю парней. Знаю, какими они бывают.
– А цыпочки – как олени. Некоторые точно знают, когда становятся мишенью. Доверяй своему чутью!
– Что? Значит, ты не станешь разруливать эту ситуацию? Как полагается типичному парню?
Она поддразнивала меня – или мне хотелось так думать. В ее тоне слышалась едкость – совсем чуть-чуть.
– Меня отчасти беспокоит, что это пойдет вразрез с новой поправкой к нашему новому договору… или нет?
Она беззаботно рассмеялась, и я расслабился. Немного.
– И на том спасибо!
– Ага, без проблем.
За что? Я понятия не имел.
– Даже жаль, что ты в четырех часах езды отсюда.
– Вероятно, к лучшему. После такого разговора я бы пришел к тебе, и мы бы занялись медленным сексом, а это совсем не наша тема.
Она снова засмеялась.
А я улыбнулся.
– Нет, совсем не наша. Жаркий, страстный, жесткий секс – вот это по-нашему.
– Точно.
Снова смех.
Все мои удары были в цель.
– Ладно, не буду тебя задерживать. Сдается мне, если не вернусь сейчас в номер, Баркли отправит за мной поисковую партию.
– Эй!
– Да?
– А перед игрой тебе можно желать удачи? Какой у тебя порядок?
– Можно подумать, среди твоих знакомых много хоккеистов, – подколол я ее. – Нет, удачи желать не нужно, а вот получить сообщение типа «Выиграй, засранец» – это мне понравится.
Она расхохоталась.
– Ты серьезно?
– Ага. Победа – не вопрос удачи. Я не из тех, кому она нужна.
– Ясно. Тогда завтра выиграй, лошпет!
– Так-то лучше!
– Ладно. Пока.
– Пока!
Выиграй, лошпет!
Мне очень понравилось.
Телефон загудел, когда я возвращался в отель. Войдя в лифт, я прочитал сообщение и захохотал.
Мара: Выиграй – или в воскресенье будешь моей сучкой.
Я: Это похоже на предложение не выиграть. Думай дальше!
Мара: Привыкаю к поправке к договору. Завтра будет лучше.
Я: Кто бы сомневался!
Мара: Выиграй, говнюк!
Идя в номер, я все еще смеялся.
Она начала звонить в субботу утром.
Номер был незнакомый, но сработало дурное предчувствие, подсказавшее, что это она.
На часах было три минуты пятого.
Телефон все звонил.
Я смотрела на него, свернувшись калачиком в кровати, не в силах отвести взгляд, и через секунду экран вспыхивал снова.
Я должна была ответить. И, как всегда, в голову лезли одни и те же мысли.
А вдруг это не она?
Это может быть папа.
Вдруг он попал в аварию?
Или она попала в аварию?
Вдруг это она, и ей действительно нужна помощь?
Может, она истекает кровью? Скажем, порезалась?
Опять.
И снова попала в больницу?
Или в тюрьму. Или находится в Вегасе, и у нее закончились деньги. Или ее кто-то трахнул, а она не знает его имени. Если так, то плевать. Но был один вопрос, который я не задавала никому, потому что никто не смог бы на него ответить. И поэтому я нажала на прием.
– Мама, – сказала я тихо, хриплым голосом. – Ты в самом деле пыталась сделать то, из-за чего попала в больницу?
Она ахнула в трубке, а затем хрипло зашептала:
– Деточка… О, моя деточка… – Голос у нее задрожал. Она заплакала. – О, моя красавица… Ты ответила! Говорят, ты приезжала в больницу. Я так счастлива, что ты приезжала! И зачем только твой отец отослал тебя? Он сделал это зря: нельзя отсылать дочь от матери. Дочка должна видеться с мамой. О Мара, доченька! Моя красавица… Как ты?
Она не ответила на мой вопрос.
Грустные ноты стремительно сменились злобной интонацией, а та, ускорившись, перешла в бьющую фонтаном ярость, и под конец прозвучал вопрос, который, как я точно знала, ее нимало не интересовал. Поэтому я не стала на него отвечать, и она, не дожидаясь ответа, продолжила:
– Ты не поверишь, какую гадость пытается провернуть твой папаша! Малышка, девочка, мне нужна твоя помощь. Ты мне должна. Я тебя произвела на свет, не выбросила в мусорный контейнер, как велел твой папаша! – Она хрипло хохотнула. – Уверена, он не сказал тебе об этом, но это правда. И знаешь, что было бы, если бы я его послушалась? У меня была бы счастливая жизнь. Я бы не набрала эти три килограмма. Три вверху и три внизу. У меня отвисли сиськи. Я там поговорила с одним типом… Он сидит на наркоте, но он хирург. Он сказал, что сможет подтянуть мне сиськи и мою киску. Думаю, я решусь на это. Слушай, а ты где? Я хочу приехать и поужинать с тобой. Мой приятель, Маршалл, он хирург, он выйдет через десять дней и сказал, что возьмет меня с собой на уик-энд. Давай с нами, а? Он и тебя в порядок приведет, правда-правда. Подправит линию скул. Личико тебе освежит. Попу подтянет. – Она уже смеялась. – Чуток жирка на попе – и будет за что подержаться…
Я молчала.
– Мама…
Она продолжала тарахтеть, не слушая меня.
Рассказала во всех подробностях, чем мне сможет помочь хирург, потому что она – мать, ей есть дело, она обо мне заботится, потому что дочка – это ее продолжение, но трахаться с ним я не должна. Она хихикнула, понизив голос:
– То есть можешь, конечно, если хочешь. И даже, наверное, должна. Обзавестись папиком тебе не помешает! Но тройничок – это ни-ни. То есть…
– Мама…
Она меня игнорировала.
– Думаешь, он раскошелится на тройничок? С мамой и дочкой, а?
Это было невыносимо.
Я нажала отбой и заблокировала номер: так я поступала всегда со всеми новыми номерами, с которых она мне звонила.
Ее прежний уже был заблокирован.
Потом я просмотрела и удалила все свои аккаунты в соцсетях. Но если задать поиск по имени, то найти меня было бы проще простого.
Рисковать я не могла.
Покончив с аккаунтами, я набрала в Google свое имя и удалила всю идентифицирующую меня информацию. Поискала и нашла, как это сделать.
И как только дело было сделано, на что ушло два часа, мой желудок дал о себе знать.
Я спрыгнула с кровати и успела в туалет прежде, чем содержимое попросилось наружу.
В общей сложности я сблевала шесть раз – последние четыре шла одна желчь.
И уже потом, когда я лежала, свернувшись под одеялом, возле туалета, голова моя более-менее прояснилась, и я смогла критически воспринять этот звонок. Впервые за все время я подумала, что врачи не ошиблись – по крайней мере, один из них. Новый диагноз, пожалуй, был верным. У нее было обострение.
Все стало еще хуже.
В субботу я осталась дома. Иногда я искала общения или ходила на тусы, но в этот раз было иначе. Я не могла объяснить причину. Мне хотелось тишины. И личного пространства.
Хотелось покоя.
Я отключила телефон на весь день и стала готовиться к тесту.
Потом, когда желудок успокоился, сходила в магазин за продуктами.
А вечером еще позанималась и перед сном посмотрела фильм. Уже лежа в кровати, я подумала было включить телефон.
Но не стала.
Я включила его в воскресенье. И сразу посыпались уведомления.
Майлз предлагал пойти в библиотеку.
Гэвин звал на очередную движуху.
Девицы со спецкурса спрашивали насчет теста: правда или слухи?
Зик благодарил за то, что позвонила Блейзу и вызволила его из лажи.
Читая последние сообщения, я стала внимательнее.
От Тэсмин, которая в общежитии жила напротив меня.
Тэс: У хоккеистов вечеринка. Пойдешь с нами?
«С нами» означало с ней и ее бойфрендом Рэйсом – как минимум.
Мы с Тэсмин не состояли в переписке. И приглашениями не обменивались. Я нахмурилась. С чего бы это она?
Еще была пара сообщений от папы.
Папа: Мне сказали, она тебе звонила. Ты как?
Папа: Хочешь поговорить об этом?
Пробежав глазами его сообщения, я перешла к последнему. Не то чтобы мне не хотелось разговаривать с отцом, но он был слишком близок к ней. А от нее всегда оставалось ощущение, точно с меня заживо содрали кожу. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя, а это автоматически исключало общение с ним.
Последнее сообщение было от Круза.
Круз: Возвращаюсь сегодня вечером. Хочешь, я приду сегодня вечером?;)
Я улыбнулась.
Я: Шутка не удалась. Извини за облом.
Круз: Для переписки слишком рано. Ползи ко мне в кровать. Снова задрыхну, если не разбудишь.
Мне так захотелось оказаться у него, что я испугалась: когда возникает настолько острая потребность в другом, в этом нет ничего хорошего.
Но предложение искушало. Мне очень сильно этого хотелось.
Именно поэтому нам не следовало вступать в переписку: теперь он привлекал меня чуть больше. Нет, даже не так: с ним я чувствовала себя в безопасности. Чуть больше.
А для такой, как я, это чувство таило опасность.
Безопасность опасна. Когда ее ощущаешь, окружающий мир может полететь в тартарары.
И ты – вместе с ним.
Чувство комфорта – это не для меня. Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности.
Я окружала себя людьми, которым мало симпатизировала. А тех, кто уже был внутри, держала на расстоянии.
Я попалась, но и черт с ним, потому что, напиши он прямо сейчас, я бы ответила. И если бы позвонил, тоже.
Я смотрела на телефон, понимая, что хочу сделать и, вероятно, сделаю, но предпринимала последнюю отчаянную попытку этого не допустить.
Я нажала на вызов.
Она ответила после третьего сигнала. Как и следовало ожидать, голос был сонным. Было начало десятого, а по меркам колледжа это все равно что звонить в пять утра.
– Мара?
Я набрала Тэсмин.
– Зачем ты вчера отправила мне сообщение?
– Что? – Она зевнула. – Сколько времени?
– Для заутрени в самый раз, если ты прихожанка.
Она засмеялась, но сразу себя одернула.
– Ничего не соображаю. Ты кто – Мара Дэниелс?
– Зачем ты вчера отправила мне сообщение? Приглашение на тусу к хоккеистам?
– А, это!
Она снова зевнула. В телефоне послышался мужской голос, что-то сказавший на заднем плане.
Она ответила в сторону:
– Нет, милаш. Спи.
Милаш.
У них были свои уменьшительно-ласкательные прозвища. Я даже позавидовала.
О проекте
О подписке