– Должно быть, это здорово, – пробормотала я, снова ложась. Она удивленно посмотрела на меня. – Что? – Никого не терять. Она опустила голову. – Когда мне было двенадцать лет, у меня умер хомяк.
Ошеломить? Впечатлить? Зачем? В этом не было ни малейшей необходимости. В конце концов я видела его голым, и этого было достаточно.
Я чувствовала его. Он покорил меня, взял власть надо мной, поставил на мне свое клеймо и объявил своей, и все это выглядело полнейшей бессмыслицей.